Одиннадцать сребреников - Асприн Роберт Линн. Страница 32

И оно оставалось таким до тех пор, пока Мигнариал не заглянула в кожаный мешок и не обнаружила там вместо одиннадцати монет всего лишь десять. Ганс и Мигнариал молча ехали по дороге к Фираке, и тень колдовства, словно серая туча, нависала над их головами.

ГОРОД

Путники проталкивались через шумный палаточный городок — помесь большого лагеря и стихийно образовавшегося рынка, какие всегда теснятся у главных ворот большого города. Им приходилось постоянно понукать своих коней и в то же время внимательно присматривать за ними. Небольшой пятачок был запружен впритык стоящими палатками и суетящимися людьми. В глазах рябило от пестроты и разноцветья, а воздух был насыщен множеством запахов — как приятных, так и не очень. Коты вскоре решили, что лучше будет последовать примеру хозяев и взирать на это шумное и порою зловонное сборище сверху вниз. Нотабль пристроился на седле впереди Ганса, а Радуга — перед Мигнариал. Оба путника мягко придерживали котов рукой.

Несметное множество торговцев предлагали купить столь же несметное множество разнообразных вещей. Кое-кто ничего не продавал, но хотел получить все даром. Ганс подумывал о том, чтобы бросить в толпу одну монетку из мешка и посмотреть, чем это кончится. Однако вдруг Гансу пришло в голову, что если он потратит хотя бы один сребреник — неважно, подаст ли он монету как милостыню или потратит ее на круглый полосатый арбуз, — то вокруг них моментально соберется целая толпа, а шум и давка станут просто невообразимыми. И тогда ему и Мигни понадобится не один час, чтобы добраться до городской стены из желтовато-коричневого камня. Они вообще могут не добраться до нее. Хватит и того, что приходится смотреть во все глаза — как бы кто-нибудь из этих крикунов не решил перерезать поводья последней лошади их «каравана» и смыться вместе с ней. И нужно еще приглядывать за Нотаблем — шум и давка настолько обеспокоили и рассердили кота, что он того и гляди набросится на кого-нибудь.

В конце концов Ганс решил не обращать внимания ни на торговцев, ни на нищих.

Действительно ли этот подросток с темным от грязи лицом сказал то, что послышалось Гансу? Этот парень действительно предлагает за деньги свою сестру?

Эта старуха смотрит на котов с умилением — или же с голодной жадностью?

На высоких, окованных железом вратах Фираки была вырезана эмблема — языки пламени. Обе створки были распахнуты настежь. В проем ворот могли проехать пять всадников в ряд. На одной из башен, возвышавшихся по обе стороны ворот, Ганс заметил стража с арбалетом в руках. Над башней трепетал желтый флаг с белым кругом в центре. В круге красовалась все та же огненная эмблема.

Другие стражи стояли внизу по сторонам открытых ворот. Вероятно, они отвечали за охрану порядка в городе вообще и около ворот в частности. Однако стояли они в относительно вольных позах и не казались ни особо воинственными, ни особо опасными.

В душе Ганса тревожно встрепенулся вор по кличке Порождение Тени. Но Ганс напомнил себе, что он здесь всего лишь путешественник, один из многих. Он никогда прежде не был в этом городе, и никто здесь не знает его. Послушавшись разумного предложения Мигнариал, Ганс снял свои метательные ножи, оставив на виду только кинжал и меч. Ибарский нож был приторочен к седлу Мигнариал. В Санктуарии Ганс отчаянно старался выглядеть грозным и опасным. Точно так же он хотел поступить и здесь. Но только не сейчас, только не при въезде в город.

Стражники носили блестящие шлемы, напоминающие перевернутые бронзовые горшки. Полосы коричневого лака, тянувшиеся от навершия до края, словно бы разделяли каждый шлем на треугольные сектора. Шлемы были увенчаны металлическими гребнями, похожими на рыбьи плавники. Поверх туник, напоминавших цветом желтовато-коричневые камни городской стены, на стражниках были надеты кожаные кирасы, при одном взгляде на которые Гансу стало жарко. Лишь один из трех стражников держал в руках копье, остальные копья были прислонены к распахнутым створкам ворот. Помимо этого, стражи были вооружены кинжалами и мечами. Ноги стражников — от подола туники до отворотов коричневых сапог со шнуровкой — были голыми. Сапоги, кожаные щитки, закрывавшие бедра, и поясные ремни стражников блестели множеством крошечных квадратных клепок из темно-серого металла. Скорее всего это был какой-то сплав, а не сталь или что-нибудь иное.

С одной стороны за лошадью Ганса бежал грязный мальчишка, непрерывно выкрикивавший что-то. С другой стороны за ногу Ганса попытался ухватиться тощий оборванец. Вороной конь, принадлежавший некогда Синайхалу, ступил в проем открытых ворот. Часовой, стоявший у левой створки, посмотрел на них, выпрямился и шагнул вперед. Ганс напрягся, подмышки моментально взмокли.

— Эй, вы двое, отвяжитесь от него сейчас же! Этот человек наверняка прибыл в наш славный город, чтобы продать лошадей, и таким негодяям, как вы, нечего докучать ему!

Галдевший мальчишка шмыгнул обратно в толпу, а Ганс постарался расслабиться, хотя бы с виду. Страж улыбнулся ему и Мигнариал, и путники беспрепятственно проехали под аркой ворот. Сразу за воротами справа сидел за столом человек в форме стражника. Поверх формы на нем был темно-синий плащ. Рядом с этим человеком склонился над столом пожилой мужчина — вероятно, чиновник или писарь. Шлем стражника, одетого в синий плащ, лежал на столе. Ганс заметил на налобнике шлема эмблему — стилизованные языки пламени.

— Приветствую вас. Добро пожаловать в Фираку. По долгу службы я обязан спросить вас, откуда вы прибыли.

На сей раз Ганс решил, что разумнее будет сказать правду, хотя его натура всячески противилась этому.

— Мы оба из Санктуария и приехали сюда затем…

— Из такой дали! И без каравана, с этими превосходными лоша.., хм-м. И лошади оседланы и взнузданы, а? Вы привели их всех из Санктуария, молодой человек?

— Только трех. Мы почти ничего не знали о путешествиях через пустыню. На нас напали тейана. Они.., вы знаете, кто такие тейана?

Человек в плаще, который, судя по всему, был начальником смены караула, дежурившего у ворот, кивнул и утвердительно махнул рукой.

— О да. Боюсь, что мы слишком хорошо знаем, кто такие тейана. Они убили ваших товарищей, а вам двоим удалось удрать, да?

Ганс едва не согласился со столь логичным предположением, однако гордость не позволила ему сделать это.

— Не совсем так. Тейана угнали наших лошадей и украли те несколько монет, которые у нас были. Их было четверо, и все с арбалетами, так что мы ничего не могли поделать. Они оставили нас в пустыне без лошадей, с одним только иша.., с онагром.

Теперь и начальник караула, и двое других часовых внимательно слушали Ганса. Даже пожилой чиновник бросил записи и внимал рассказу, приоткрыв рот и левый глаз.

— Мой мужчина последовал за ними, — гордо сказал Мигнариал. — Он не мог позволить им скрыться с нашими лошадьми. И еще он был в ярости из-за того, что люди, хорошо знающие, каково находиться в пустыне, ограбили нас и оставили без лошадей. — Взмахом руки девушка указала на следовавший за ними «караван». — Это наши лошади и их тоже.

— Их лошади?! — Начальник караула, который прежде сидел, развалившись в подобии кресла, при этих словах выпрямился и устремил пристальный взгляд на путников.

Ганс начал волноваться, и отнюдь не из-за того, что ему казалось, будто эти люди могли хорошо относиться к тейана. Он просто не собирался объявлять во всеуслышание, что он ловко обращается с оружием или что он искушен в воровском ремесле. Пусть даже похищенные Гансом лошади принадлежали теперь ему самому.

— Да, сержант, я могу узнать тейанскую лошадь, едва завидев ее, — кивнул пожилой толстяк-часовой.

— Я проследил тейана до их лагеря неподалеку от опушки, — сказал Ганс. — Они упились вдрызг на радостях и заснули. А лошади были привязаны чуть поодаль от поляны. — Ганс пожал плечами. — Уже настала поздняя ночь, и в лесу было совсем темно. — Он развел руками, сохраняя на лице застенчивое выражение, которым обычно пользовался в подобных случаях. — Я забрал у них наших лошадей. И раз уж мне представилась такая возможность, увел и коней тейана, чтобы они не могли нас догнать.