Сказка о каменном талисмане - Трускиновская Далия Мейеровна. Страница 7

– Что это за подземелье, о Азиза? И зачем мы здесь? – спросила я.

– Это мой подземный дворец. А принесла я тебя сюда для того, чтобы ты стал моим мужем. Когда мы поедим и попьем, сюда придет кади со свидетелями, чтобы составить нашу брачную запись! – решительно сказала Азиза. – А если ты вздумаешь мне возражать, то узнаешь, какие у джинний когти!

И джинния Азиза прилетела с Бади-аль-Джемаль туда, где у нее была назначена встреча с джиннией Марджаной, и они положили на землю купца и царевну и стали спорить, кто из них превосходит друг друга красотой и прелестью. А Бади-аль-Джемаль и Ильдерим открыли глаза, и увидели друг друга, и почувствовали дружбу и приязнь. Но они думали, что все это – пучки сновидений. А потом джиннии дали им коней и оружие, и вывели их на ристалище, чтобы они сразились.

Но Бади-аль-Джемаль и Ильдерим не захотели причинять друг другу вреда. И Ильдерим изобрел против джинний хитрость, и предложил Бади-аль-Джемаль состязаться в знании стихов древних поэтов. И они состязались, пока не настало утро, не причиняя друг другу вреда, а потом джинния Азиза унесла Бади-аль-Джемаль в один из своих подземных дворцов, а Марджана приняла облик красивой девушки, и на ристалище поставили для нее шатер, и она вошла туда с Ильдеримом, и было между ними то, что было. Но только он считал, будто спит. И, несмотря на красоту девушки, в нем возникло желание покончить с этими сновидениями и обратиться к какому-либо из магов за помощью в этом деле.

А Бади-аль-Джемаль оказалась в подземном дворце джиннии Азизы, и Азиза известила ее, что хочет вступить с ней в брак, и что она уже послала за кади. И царевна пришла в недоумение, потому что стать мужем джиннии она не могла, а открыть ей правду о себе она боялась. И она стала развлекать Азизу рассказами и преданиями из преданий древних народов, и они сидели рядом, и невольницы подавали им кушанья и поили их вином, но только царевна выливала вино в бассейн. И она ждала подходящего случая, чтобы признаться Азизе в том, что она – тоже девушка.

И вдруг сверху послышался шум, и грохот, и треск, и скрежет, как будто сразились два войска шайтанов. И Азиза вскочила на ноги, и невольницы всполошились и забегали взад и вперед, и было смятение и растерянность.

И Бади-аль-Джемаль спросила Азизу, в чем причина этого. И Азиза отвечала ей:

– О Хасан, я – джинния из рода правоверных джиннов, подданных Синего царя, почитающих Аллаха великого, могучего. И у меня есть двоюродный брат, сын моего дяди, с которым меня в детстве обручили, и в этом году он должен был стать моим мужем. Но вид его мне мерзок и противен, и близость его для меня скверна и отвратительна, и я дала клятву, что никогда не буду его женой, и он не войдет ко мне, и не сокрушит мою девственность. А он настаивает, и преследует, и домогается, и подкупает слуг, и проникает во все щели! И вот каковы мои обстоятельства. Поэтому, о Хасан, тебе придется сейчас спрятаться, пока я буду беседовать с этим несчастным, и нет для тебя ничего лучше этого сундука!

И Бади-аль-Джемаль влезла в сундук, взяв с собой саблю Ильдерима и иные вещи, и сундук накрыли крышкой, и сразу же в подземелье появился джинн. И он имел вид красивого юноши, такого же роста, как и Азиза, и джинн с джиннией стали спорить и пререкаться.

А царевна сказала себе: «Нет мне пути к спасению кроме помощи этого джинна!»

И она приподняла крышку, и стала смотреть, и вдруг она видит – невольники вносят сундуки, и раскрывают их, и показывают джиннии Азизе дорогие ткани, и жемчуг, и сосуды, золотые и серебряные, и ковры и украшения. А все это были подарки ее жениха, но Азиза отказалась их принимать, и спор между джинном и джиннией продолжился. И невольники с невольницами попрятались по углам и скрылись из виду, потому что Азиза и ее жених уже разъярились до последней степени, и Азиза подняла руки, и метнула в своего жениха огненные стрелы, и опалила ему бороду. А он тоже поднял руки, и ответил ей огненной стрелой, и спалил ее покрывало. И от искр загорелись ковры на полу, и повалил дым от тканей, но Азиза и ее жених не замечали этого. И тогда царевна поняла, что настало время действовать.

Она осторожно покинула сундук, куда Азиза спрятала ее от своего жениха, и вошла в другой сундук, откуда невольники вынимали ковры и ткани. И она закрыла за собой крышку и стала ждать, что будет дальше.

И Азиза приказала своему жениху уходить, и он повиновался, и позвал рабов, и они забрали все принесенные сундуки и унесли их. А в одном из сундуков была царевна Бади-аль-Джемаль, и она не боялась, потому что думала, будто все эти события – пучки бессвязных сновидений.

И жених Азизы покинул подземелье и полетел по воздуху, а его невольники, которые были маридами, тоже полетели по воздуху и понесли за собой сундуки с подарками. И вдруг один из ангелов Аллаха увидел их сверху. А Бади-аль-Джемаль непрестанно молила Аллаха о помощи и о том, чтобы наконец проснуться, потому что этот долгий сон уже стал ее утомлять. И ангел Аллаха услышал эту мольбу, и кинул огненные стрелы, и они поразили маридов, и сожгли некоторых из них, и тот марид, что нес сундук с царевной, опустился на землю, и поставил его между камней, и сам скрылся, чтобы не стать мишенью для стрел ангела. И вся свита жениха Азизы рассеялась.

Тогда царевна Бади-аль-Джемаль вышла из сундука, и пошла по тропинке, и тропинка вывела ее к селению, и люди этого селения не понимали языка, на котором говорила царевна, а она не понимала их языка. И царевна решила, что пора наконец покончить с этим сном. И она вышла из селения, и легла среди придорожных кустов, и завернулась в свой плащ, и положила руку на саблю, и закрыла глаза в надежде, что когда она их откроет, то окажется там, где заснула накануне – возле башни старого мага, который обещал доставить ей каменный талисман царицы Балкис.

Открыв глаза, я сперва не поняла, где я, и обрадовалась, решив, что сейчас поверну голову – и увижу башню мага. Но тут взгляд мой упал на саблю, которую я сжимала и во сне.

Это был клинок Ильдерима.

Он тоже был неплох, работы индийских мастеров, но не чета моему, алмазу из сокровищницы царей. Я смотрела на его рукоять и все яснее понимала, что не было сном ни состязание на ристалище, ни подземелье, ни бегство в сундуке, на которое я наяву вряд ли осмелилась бы. Словом, я находилась непонятно где, не знала языка здешних жителей и даже не могла у них спросить, в какую сторону мне ехать, чтобы вернуться на свой остров. Пусть там правит пятнистая змея Бедр-ад-Дин, пусть там охотятся за мной – но ведь именно туда посланцы мага должны принести талисман. А с талисманом я уже отправлюсь в Багдад – разыскивать Зумруд.

Делать нечего – я вернулась в селение, и сняла с себя кое-что из украшений, и выменяла на них коня, который, как и сабля Ильдерима, был не чета моему Абджару. Но Абджар остался у мага в башне, и у меня не было пути к нему.

Верхом я через несколько дней выбралась на большую дорогу, где то и дело проносились всадники, и по ней тянулись повозки, и невольники проносили носилки, и спешили пешие странники.

Тут я и остановилась ждать – не проедут ли купцы, похожие на путешественников издалека, знающие языки, побывавшие в различных странах, чтобы они поняли меня, а я – их.

И Аллах послал мне таких купцов, от которых я узнала, что нахожусь на дороге, ведущей в Багдад. Воистину, это была злая шутка судьбы – ведь дорога от моего острова до Багдада занимала четыре месяца, и Зумруд еще не привезли сюда, а я уже явилась, хотя и без талисмана.

В огромной растерянности поехала я к городу, не зная, что же мне теперь предпринять. Ведь у меня не было денег, и украшений осталось немного, и я не знала, как теперь раздобыть талисман.

Но Аллах послал мне помощь с той стороны, откуда я меньше всего ее ожидала. Хотя эта помощь иногда казалась мне чреватой серьезными бедствиями и даже моей погибелью.

Как оказалось, джинния Азиза не сразу заметила пропажу. И она решила, что невольники ее жениха прихватили по ошибке не тот сундук. Это меня спасло – иначе, отыскав меня, она бы сперва разодрала меня на клочки своими когтями, а у джиннов и джинний они весьма острые и внушительные, только очень ловко спрятаны, – а потом уже стала бы докапываться до причин и следствий моих поступков.