Нелегал-2: Трюкачи (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 23

Даррел Гилберт доел пончики, допил сок и выбрался из патрульной машины на невыносимый зной. Выбрасывать пустые пакетики из-под снеди – значит загрязнять окружающую среду, к тому же после службы в армии полицейский сохранил привычку уничтожать за собой любые следы.

Он сложил бумажную тару в канаве у автомобиля и чиркнул зажигалкой. Бумага превратится в пепел, а пепел – это уже не мусор, а удобрение.

Издалека, со стороны Вегаса, донеслось урчание мощного двигателя. Даррел закрыл глаза, прислушался. Должно быть, «додж», внедорожник. Сейчас автомобиль подъедет ближе, вскарабкается на невысокую возвышенность – и можно будет проверить, не подвел ли слух.

Даррел проследил, чтобы каждый клочок бумаги превратился в рассыпающийся пепел, и поспешил обратно в машину, чтобы поскорее нырнуть в спасительную прохладу салона с кондиционером. Но тут приближающийся внедорожник одолел подъем, оказался в двадцати метрах от полицейского – и тот застыл, глядя широко открытыми глазами.

Да, «додж». Но пустой.

За рулем пусто. На месте рядом с водителем – пусто. И на заднем сидении – тоже никого.

Пока Даррел ошарашенно моргал, «додж» фыркнул, переключая передачу с третьей на четвертую, проехал мимо него, прибавил газу, аккуратно объехал выбоину на шоссе и покатил, набирая скорость, прочь.

Полицейский несколько секунд соображал, что делать дальше. Включить мигалки и погнаться следом? Автомобиль пустой, за рулем никого нет, и никто там, под приборной панелью, не спрятался, он хорошо видел это. Пустой автомобиль не будет реагировать на сирену… Хотя стоп. Ведь выбоину-то он объехал. Кто управляет им?

Даррел забрался в машину и взял в руку рацию, палец замер над кнопкой. Что сказать-то? «Говорит двадцать шестой, мимо меня только что проехал черный «додж» без единого человека в салоне». Интересно, что ответит диспетчер? И что при этом подумает? Что, если машина без водителя – всего лишь мираж? Разыгравшееся воображение? Чревато ведь осмотром у психиатра. Если внезапно окажется, что это и вправду так, если автомобиль этот не увидят патрульные впереди и если его не видели раньше…

Точно! Если бы кто-то ближе к Вегасу уже увидел такую небывальщину – Даррел уже знал бы. Если «додж» миновал двоих, а то и троих патрульных незамеченным – значит, это действительно мираж. Наваждение. И потому лучше помалкивать, а мираж пускай катит себе прочь.

Даррел Гилберт повесил рацию на место, перекрестился вслед удаляющемуся призраку и так никогда и не узнал, что стал четвертым патрульным, принявшим это решение.

В пустыне Мохаве жарко даже поздним вечером, и Тирр обоснованно полагал, что ночью прохлады можно не ждать. Свою машину – взятый напрокат большой черный джип – он припарковал за кустами, в стороне от железнодорожного переезда, чтобы жертва его не заметила и ничего не заподозрила. Если верить информации – Стив МакКуин ездит в бронированном автомобиле, значит, опасается покушения. При его бизнес-политике удивляет не это, а факт, что пока никто не покушался. Но это Тирр как раз и намеревался исправить.

Он посмотрел на часы: половина десятого. В этих широтах смеркается быстро, а солнце уже почти ушло за горизонт. Хоть бы жертва не тянула кота за хвост и появилась поскорее: чем быстрее Тирр сделает дело, тем быстрее спрячется от жары в машине и поедет обратно.

Поездка наметилась спонтанно. Рано утром неожиданно позвонил младший и попросил помочь. Суть дела Тирр схватил на лету: в классе появилась смазливая новенькая, у отца этой новенькой проблемы. Живет он в Неваде, на расстоянии дневной поездки на машине от Вегаса. А у младшенького, положившего на одноклассницу глаз, по счастливому стечению обстоятельств в Вегасе тоже имеется папа, и не такой беспомощный, как у девчонки.

Тирр удовлетворенно хмыкнул, вспомнив разговор с сыном. Что и говорить, младшенький весь в него. Соображает быстро, способ затащить новенькую в постель просек на «раз», впряг в дело отца, а самому только снять сливки осталось.

Он вздохнул. Знакомая картина, не раз виденная им в родном мире, в Подземье. Единственная известная ему форма взаимоотношений, отдаленно смахивающая на то, что люди называют «любовью» - слабость, которую питают некоторые мужчины дроу к своим сыновьям. Некоторых однокашников Тирра, хоть в военной академии, хоть в магической школе, изредка тайком навещали отцы. Конечно, подобные связи всегда тщательно скрывались, но Тирр все равно знал многое.

Он никогда не знал своего собственного отца, но не завидовал товарищам: слабость отца к сыну всегда носила односторонний характер и длилась, только пока родитель был полезен своему отпрыску. Тирр же вполне резонно полагал, что не особо много потерял, не имея отца, так как и сам способен справиться со своими проблемами.

И вот теперь внезапно для себя сам оказался в роли отца-дроу, питающего безответную слабость к своему сыну. Кто он для младшего? Суровый, даже жестокий тренер и учитель, и никто больше. Ну и теперь вот еще тот, кто может помочь с решением проблем. Как знакомо все это, словно Тирр никогда и не покидал Подземье.

Что поделать, недаром люди говорят, что от себя и собственной природы не сбежать. Тирр Волан, глава Дома Диренни – дроу, и его сын – наполовину дроу. Могли ли их взаимоотношения сложиться как-то иначе? Вполне могли бы, если б Тирр стал таким же, как большинство отцов-людей. Но вот тут-то и лежит камень преткновения: он не может.

Тирр Волан, величайший маг двух миров, способен чертить магические руны взглядом, творить два заклинания одновременно, может превратить день в ночь, ночь – в день, воду – в лед, видимое – в невидимое, камень – в пыль, дом – в руины, землю – в магму, воздух – в бурю, автомобиль – в гроб с колесами, людей – в фарш, в разделанные туши, в бегающие вопящие факелы…

Но он не может перестать быть самим собой. Не может перестать быть дроу.

Насколько сильна кровь темного эльфа в Теодоре-младшем? Имеет ли для него значение что-то еще помимо пользы, которую он может извлечь из слабости своего отца? Тирр – скорее реалист, чем оптимист, так что иллюзий у него нет. Вполне возможно, что человеческая часть младшего любит Марго, свою мать, и если это так – что ж, и то хорошо. Значит, жертва Тирра не пропала даром. Но вот ему самому надеяться совершенно не на что.

Вдалеке показались огни фар, и зоркие глаза подземного эльфа легко различили коробкообразные очертания гражданской версии военного внедорожника «хаммер». На двести километров вокруг городка со странным названием Сэнд-Рок-Сити такой есть только у МакКуина, владельца лакокрасочной корпорации, что донимает отца одноклассницы Тео-младшего.

Тирр, прислонившись к стойке шлагбаума у железнодорожного переезда, шевельнул пальцами, освежая в памяти заклинания: все, что в его силах – это постараться быть полезным своему сыну.

Стив МакКуин всегда со скепсисом относился к мысли о том, что значимость человека определяется значимостью его врагов. Можно не иметь врагов и быть значимой фигурой. А можно иметь врагов мирового уровня, стать президентом Соединенных Штатов Америки – и все равно быть посмешищем. За примерами далеко ходить не надо: тут и Клинтон, которого едва ли не член в суде заставили показать, тут и Буш-младший, ставший жертвой множества пародий, карикатур и насмешек.

Себя Стив относил к первой категории: человек без влиятельных врагов, максимум недоброжелатели – но очень значимая, в определенных масштабах, личность. Четыре завода, семь тысяч рабочих мест, сотни тысяч долларов ежегодной прибыли. Четыре города в Неваде, можно сказать, держатся за счет его заводов, которые являются для жителей этих городков основными создателями рабочих мест. Со Стивом МакКуином считаются власти этих городов, люди уважают – ну чем не важная шишка?