Риск - Френсис Дик. Страница 37

Она издала короткий резкий смешок, разряжая накопившееся напряжение.

— Весьма разумно!

— Тот, кто спрятал здесь фургон, знал о существовании этого места, — пояснил я. — Я не знал, а я живу в Ньюбери уже шесть лет.

— Оставь это дело полиции, — серьезно посоветовала она. — В конце концов, они же нашли тебя.

Я покачал головой.

— Кто-то позвонил в Скотленд-Ярд и сообщил, где я.

— Оставь это им, — настойчиво повторила она. — Тебя все это больше не касается.

— Не знаю. Как ни банально это прозвучит, но где-то поблизости дрейфует большущий айсберг, и белый фургон — всего лишь его вершина.

Мы сели в мой автомобиль, и я отвез Хилари на стоянку, где она оставила свою машину. Пинлок задержалась около нее, величественная в новом алом манго, и поискала в сумочке ручку и записную книжку.

— Вот, — сказала она, набросав несколько строк, — мой адрес и номер телефона. Приходи в любое время. Возможно, тебе понадобится... — она помолчала мгновение, — безопасное убежище.

— Могу я обратиться за советом? — спросил я.

— За чем угодно.

Я улыбнулся.

— Нет, — сказала она. — Не за этим. Я хочу сохранить воспоминания, а не превращать это в привычку.

— Сними очки, — попросил я.

— Чтобы лучше видеть тебя? — Она усмехнулась, но выполнила мое пожелание и сняла их.

— Почему ты не носишь контактные линзы? — спросил я. — Без очков у тебя изумительные глаза.

На обратном пути в контору я остановился купить продуктов, рассудив, что никогда не начну есть по-человечески, если не запасусь любимыми лакомствами. Еще я отдал в срочную печать негативы Хилари, так что часы показывали почти пять, когда я переступил порог конторы.

Дебби и Питер уже совершили традиционный пятничный побег. Каждую пятницу наши помощники придумывали убедительные предлоги, чтобы уйти пораньше; зубные врачи и бухгалтерские курсы являлись типичными из них. За несколько лет оба достигли непревзойденных высот изобретательности, что было бы весьма кстати, если бы они применяли ее на работе. По опыту я знал: если заставить обоих задержаться до пяти, после четверти пятого от них все равно не добьешься никакого толка. Бесс, заразившись от них той же болезнью, уже накрыла чехлом пишущую машинку и старательно накладывала новый слой косметики поверх старого. Бесс, восемнадцатилетняя обладательница соблазнительных округлостей, считала работу досадной помехой своим сексуальным упражнениям. Она одарила меня ослепительной улыбкой, провела языком по губам, пламеневшим свежей помадой, и вызывающей походкой заспешила навстречу развлечениям, которые составляли смысл ее жизни по выходным.

В кабинете Кинга раздавались голоса: громкий баритон Тревора, подававшего короткие реплики, и тихий говорок клиента, изъяснявшегося весьма пространно.

Я прибрал у себя на столе и, захватив досье Глитберга, Онслоу и Пависа, пошел к машине. Когда я пересекал приемную, дверь в кабинет моего партнера неожиданно распахнулась, открыв взору Тревора и его клиента: они тепло пожимали руки.

Посетителем оказался стряпчий Денби Крест, упитанный коротышка с жесткими усами и постоянно перекошенным от раздражения ртом. Даже тогда, когда он улыбался вам в лицо, он производил впечатление человека, раздосадованного общим положением вещей. Многие из его собственных клиентов принимали его недовольную гримасу за выражение сочувствия к их бедам, что было ошибкой.

— Я в долгу не останусь, Тревор, — говорил он. — Я бесконечно благодарен.

Внезапно Тревор заметил, что я стою в приемной, и тупо уставился на меня.

— Я думал, вы уже ушли, Ро, — сказал он.

— Вернулся взять кое-какие документы, — ответил я, взглянув на папки у себя в руках. — Добрый день, Денби.

— Добрый день, Рональд.

Он коротко кивнул мне и торопливо выскочил из конторы: весьма поспешный уход, даже по его меркам. Я полюбовался его стремительно исчезавшей спиной и обратился к Тревору:

— Вы подписали его аудиторский акт? Он сказал, что подождет вашего возвращения.

— Да, подписал, — сказал Тревор. Он тоже не горел желанием тратить время на досужие разговоры; потеряв ко мне интерес, он обратил его на свой стол.

— Что я делал не правильно? — спросил я. — У меня все время получалась недостача в его кассе в пятьдесят тысяч фунтов.

— Не туда поставили десятичную запятую, — коротко прокомментировал он.

— Покажите мне, — сказал я.

— Не сейчас, Ро. Пора идти домой.

Я положил папки на стол Бесс и вошел в кабинет Тревора. Эта комната была больше моей и выглядела намного опрятнее без рядов картонных коробок вдоль стены. Здесь помещались три кресла для посетителей, на стенах висело несколько гравюр Стаббса, на столе стояла ваза с букетом нарциссов.

— Тревор...

Он сосредоточенно складывал в стопку бумаги, в которых я признал документы Денби Креста, и не поднял головы. Я стоял посреди кабинета и ждал.

В конце концов ему пришлось сдаться и заметить мое присутствие. Его лицо выражало вежливое внимание, спокойствие и невозмутимость, и если минуту назад его омрачала тень тревоги, то теперь она бесследно исчезла.

— Тревор, — сказал я, — пожалуйста, покажите мне, где именно я ошибся.

— Бросьте, Ро, — мягко сказал он. — Он отличный парень.

— Если вы подписали акт при том, что у него действительно имеется недостача в пятьдесят тысяч фунтов, тогда меня это тоже касается.

— Вы смертельно устали, Ро, и выглядите больным. Сейчас не время для деловых разговоров. — Он обошел вокруг стола и заботливо взял меня под руку. — Дорогой мой мальчик, вы знаете, как меня потрясла и расстроила история, которая случилась с вами недавно. Я искренне хочу, чтобы вы перестали волноваться по пустякам и полностью поправились.

Для него это была длинная речь, и неожиданная. Почувствовав, что я растерялся, он добавил:

— Документы Денби в полном порядке. Если угодно, в понедельник мы посмотрим его бумаги вместе.

Я отступил отчасти потому, что попросту не желал смириться с мыслью, что моя догадка верна и Тревор подписал аудиторский акт, отлично понимая, что цифры подделаны. На своем абаке из сыра я пересчитывал их много раз, и ответ неизменно получался один и тот же, каким бы методом я ни пользовался.

Тревор по-отечески проводил меня до двери кабинета и наблюдал за мной, пока я брал кипу папок со стола Бесс.

— Что это? — полюбопытствовал он. — Вы действительно не должны работать в выходные.

— Это не работа. Архивные досье. Я подумал, что хорошо бы освежить в памяти кое-какие факты.

Он подошел и просмотрел надписи на бирках, по очереди перекладывая досье.

— Но почему именно эти, Бога ради? — изумился он и нахмурился, наткнувшись на дело Конната Пависа.

— Не знаю... — Я вздохнул. — Просто в голову пришло, что они, возможно, как-то связаны с моим похищением.

Он посмотрел на меня с сочувствием.

— Ро, дорогой, почему бы вам не предоставить полиции заниматься расследованием?

— А я им и не мешаю. — Я набрал полные руки папок и улыбнулся. Впрочем, не думаю, что мое дело числится у них в ряду самых неотложных. Меня не обокрали, не требовали выкупа, не держали заложником. Само по себе незаконное лишение свободы, вероятно, стоит в их табели о рангах ниже, чем парковка на двойной желтой линии.

— Но, — промолвил он с сомнением, — вы что же, считаете, полицейские никогда не выяснят, кто вас похитил и почему?

— Полагаю, результат зависит от того, где они будут искать. — Я передернул плечами и зашагал к двери, но остановился на полпути и обернулся.

Он застыл около стола Бесс, явно встревоженный.

— Тревор, — сказал я, — мне безразлично, сумеет полиция разгадать загадку или нет. Меня не сжигает безумная жажда мщения. Я сыт по горло шумихой вокруг судебного процесса, где я выступал главным свидетелем обвинения. И меня тем более не прельщает перспектива стать объектом всеобщего внимания в качестве жертвы. Но для собственного душевного спокойствия я бы хотел знать. Если я докопаюсь до сути, мне совершенно необязательно использовать добытую информацию. Полиции придется. В этом вся разница. Кто знает, возможно, было бы лучше, если бы именно я, а не полиция, довел расследование до конца.