На неведомых тропинках. Сквозь чащу (СИ) - Сокол Аня. Страница 55

- Я должен поговорить с Седым, - сказал староста, глядя в пространство, - Демон наш единственный шанс?

- Наш? - удивилась я.

- Ваш, - раздраженно ответил Семеныч.

- А это, - я указала на трубку. - Единственный способ с ним связаться?

- Нет, - он оглянулся, словно соображая, где находиться, и я уловила его досаду, - Мне надо домой. Надо найти Михара и еще попробовать... - он махнул рукой, - сам все сделаю.

- А где Ветер? - спросил сидящий на диване Веник, рука свободно лежала на спинке, я заметила блестящий циферблат часов. - Он мог бы оказаться в Серой цитадели и вернуться обратно еще до заката.

- Прости, но мне забыли выдать инструкцию по эксплуатации ошеров, - ответила я поворачиваясь к двери, к моему дому кто-то шел, тяжело и неторопливо. Кто-то посторонний и скрипучий.

- Не вздумай звать Тёма, - рявкнул Семеныч, - Ты не готова. А ты, - староста повернулся к падальщику, - Закрой рот, если не хочешь, чтоб тебе его зашили. Смелый больно стал.

- Да мне то что? - оскалился сосед, - Хранитель знаний не за мной приходил. Сейчас вернусь домой и буду этот спектакль оттуда досматривать, пусть не из первого ряда, зато с удобствами.

- Значит так, ты - скомандовал старик и ткнул пальцем в меня. Гость за дверью сделал несколько шагов к разрушенному крыльцу и остановился словно в раздумьях, я слышала его сиплое дыхание, слышала как его кости словно трутся друг о друга при движении, гость был стар. Я принюхалась, вернее стара. - Сидишь тут и ждешь меня. Идиотов не слушаешь. Ясно?

- Так точно, - отрапортовала я.

Бабка вытерла руки полотенцем и поспешила к двери. Я едва поборола желание спросить ее, что она делает? Заставить осознать, что все изменилось, ее слух, ее возраст, ее состояние... И остановила себя. Не потому что пожалела, а потому что это уже не имело никакого значения.

Тяжело дышащая гостья подошла к дому, Марья Николаевна открыла дверь, не дожидаясь стука. Семеныч обошел ее спрыгнул с порога и быстро зашагал по стежке. Стоящая рядом с обломками крыльца Караха его не заинтересовала.

- Тебе чего? - спросила моя бабка другую, - Соли? Аль спичек? Муки не дам, у самой мало.

Старая ведьма, поймав мой взгляд, спросила:

- Тот, что на грядке у вас валяется, - она ткнула пальцем за спину, - Для красоты? Или на удобрения? Если не больно нужон могу прибрать.

- Нужон, - ответила я, вяло удивляясь тому что меня кто-то о чем-то спрашивает, раньше бы уволокли и никаких проблем. - Не трогайте.

- Твоя правда, Оленька, чего добром то разбрасываться, - бабка закрыла дверь. Старая Краха с той стороны тут же на нее плюнула.

- Вы больше не называете меня Галей? - не удержалась от вопроса я, - Или Машей? Или Светой?

- Что ты Оленька, - она всплеснула руками, - Нежели я, какая маразматичка, - и совершенно безумно хихикнула. - Ты уж не трясись надо мной так, чай не стеклянная не рассыплюсь.

Я заглянула в светло серые глаза и не смогла сдержаться, потянулась всеми чувствами к ней, к этой замершей на грани смерти оболочке. И сразу почувствовала их. Струны стежки, мелодичные упругие, он словно сплетались внутри нее, вливая в мертвого человека жизнь,

Не будет стежки - не будет и хранителя. Эх, Ефим... что же с тобой стало?

Струны перехода исцелили ее, заполнили пустоты, соединили жизнь и смерть. Нити заменили собой старые проржавевшие контакты памяти, вернув старухе подобие разума, изломанного, шаткого, но все же по-своему неповторимого.

- Марья Николаевна... - позвала я, не зная толком, что собираюсь сказать. Наверное, ничего хорошего. Извиниться за смерть сына? Так я не чувствовала вины, я ничего не чувствовала, и она это сразу поймет. Или может рассказать правду о том, кем она стала и кем стала я? Бессмысленно. Тогда что? Я не знала...

Снова закипевшая в кастрюле вода выплеснулась на пламя и зашипела. Бабка бросилась к плите.

- Больше воду в спальню не таскайте, - в итоге сказала я, - Пашка кипяток не пьет и в ванной не нуждается. Лучше на того голого мужика выплесните.

- А что, - выключив конфорку, ответила она, - Если снова в непотребном виде явится, выплесну.

Из спальни вышел раздраженный март, Константин в полголоса спорил с Алексием о шансах Пашки на выживание, рассуждая об обмене веществ и изоляции сознания... Я отключилась от разговора.

- Черт лучше бы у нас застряли, или у старика, там хоть книги есть, - парень сел за стол, и бабка тут же поставила перед ним блины, как мало некоторым надо для счастья.

- У меня тоже есть, - я покосилась на толстый том о Великих который мучила все утро.

- Да, я видел, - он мотнул головой, - Анжелика и король, Порочная страсть, Мир полон женатых мужчин и Гарри Поттер. - тут взгляд его упал на толстый том.

- Бери, - разрешила я, - По мне так лучше Анжелика, - бабка фыркнула, так как книги были ее, большинство моих так и осталось в подвале, а пускать кого-то туда я пока не хотела. не знаю почему но не хотела и все, - Найдешь чего полезное, расскажешь.

Парень кивнул, и бессознательно взял блин с тарелки.

Мы ждали еще два часа. Ждали и молчали, потому что нечисти не нужны слова. Потому что они понимали, не будь рядом этих странных не всегда понятных нелюдей, я давно бы уже бегала по стенам, или того хуже была бы на пол пути в Африку.

Мыль о бегстве, казалась привлекательной как никогда, я играла ей, как ребенок играет погремушкой, вертя так и так, и прислушиваясь к себе. Как быстро меня найдет ворий после убийства Пашки и Мартына? Не знаю, но точно найдет. И там, неизвестно где, мне придется так же давать бой, но на чужой неизвестной территории. И умирать, но уже в одиночестве.

Я прошлась от плиты к дверям спальни. Константин ушел домой, но обещал вернуться... У меня вырвался смешок, хотя ничего веселого не было. Пашка пока дышала.

Хотя, если бы поехала совсем в противоположном направлении... например, в Серую цитадель? Шансы на выживание резко пошли вверх, а шкала самоуважения вниз. Стоит ли умирать из-за гордости? Однозначно - нет.

Однако, я все еще была здесь, все еще ждала непонятно чего. Почему? Я не думала, что мне будет так плохо у Кирилла, скорей наоборот. Или... Я замерла. А не этого ли он ждет? Чтобы я прибежала, размазывая слезы по щекам, как тогда в другой жизни, въехав бампером в кривую березу? Может быть.

Но, что еще вероятнее у меня паранойя на фоне собственной значимости. Великая, чтоб их всех, которая не может справиться даже с собой, не то, что с кем другим.

К дому в очередной раз подошли очередные любители порядка, третьи кажется, и великодушно предложили убрать лежащего на траве Радифа и получили столь же великодушный отказ и убрались. В этот раз обошлось без плевков.

Солнце клонилось к закату. Староста не возвращался и я уже начала думать о том, что и не придет. Не получилось, и он предпочел наблюдать за финалом с удобствами. Что через несколько минут из спальни исчезнет Алексий, из гостиной Веник...

Мысли вернулись к бегству и Кириллу. Нет ничего проще, чем выйти из дома, из Юкова, из стежки. Никому даже ничего объяснять не придется. Каждый за себя... Тогда почему они все еще здесь? Почему ухмыляется Веник? Бабка моет посуду и поглядывает на часы, скоро начнется сериал. Почему Алексий недвижимым изваянием сидит рядом с полудохлой явидью? А я должна уйти? Позволить какому то ящеру выгнать меня из дома? Моего дома? Моего Юкова? Моей стежки?

Я почувствовала, как в горле нарастает рычание, как руки сжимаются в кулаки, как...

Веник рассмеялся. Запрокинул голову и захохотал.

- Ты, как ребенок, - проговорил он, - Подросток в период созревания, эмоции, как качели то вверх, то вниз. Маленькая миленькая нечисть.

Март хмыкнул, не поднимая головы от книги. Я моргнула, посмотрела на соседа, злость тут же ушла, сменившись раздражением.

- Давай еще углы пометь, - продолжал смеяться он.

Я смотрела на него и не понимала, кто из нас изменился: он или я. Кончика пальцев закололо... Новые чувства играли со мной злые шутки, словно я и вправду стала ребенком.