Серый кардинал - Френсис Дик. Страница 9

— Но... выстрел...

— Похоже, что кто-то выстрелил как раз в тот момент, когда он упал на камни, — пояснил я. — Но даю вам слово, что пуля его не задела. Крови не было.

— Но, Бен, вы такой молодой. — Ее сомнения еще не прошли.

— Даже ребенок мог бы заметить, была кровь или нет, — поддразнил я ее. Мое спокойствие, я видел, наконец убедило ее. Она пошла рядом за мной, как флейтист в пестром костюме [3], возглавляя процессию, направлявшуюся к дверям штаб-квартиры. Там отец достал ключ, и все вошли в помещение.

Отец пропрыгал по комнате и сел в свое вертящееся кресло за письменным столом. Посмотрев в список телефонов, он позвонил в местную полицию.

— Полиция уже получила несколько жалоб, — сообщил он, положив трубку. — Они едут сюда. Огнестрельное оружие запрещено... нельзя нарушать покой... и тому подобное.

— Но вам больше нужен доктор, — раздался чей-то голос. И тут же кто-то еще отправился за врачом.

— Такая забота. Вы чертовски добры, — сказал отец.

Оставив позади гул и гвалт, я вышел в открытую дверь и посмотрел через площадь на отель «Спящий дракон». Вопреки названию там никто не спал.

Облокотившись на подоконники, одни с верхних этажей смотрели вниз, другие стояли внизу в ярко освещенных дверях.

Я вспомнил свист пролетавшей пули и подумал о рикошете. Отец и я шли по прямой линии от отеля к штаб-квартире. Если пуля была нацелена в него, и если он споткнулся в тот самый момент, когда был нажат курок, и если траектория пули начиналась где-то на верхних этажах «Спящего дракона» (потому что внизу собралось слишком много народа), и если пуля разбила стекло, звон которого я слышал, то почему не повреждено ни одно стекло в окнах фасада с эркерами, в штаб-квартире?

Потому, ответил я, что все дело было чистым совпадением. Вовсе не предполагалось, что пуля остановит политическую карьеру Джорджа Джулиарда раньше, чем она началась. Конечно, не предполагалось. Драматизировать положение — ребячество.

Я повернулся, чтобы войти в офис, и увидел, как мгновенная вспышка света упала на разбитое стекло, валявшееся на земле.

Разбитым оказалось окно в благотворительной лавке, вход в которую был через соседнюю дверь.

Свист. Рикошет. Удар. Удар пули об изгиб камня мостовой мог вызвать отклонение прямой траектории. Ружейная пуля, летевшая прямо, и это очень похоже на правду, могла пробить в стекле дырку и двигаться дальше. Но ослабленная пуля (летевшая рикошетом от камня) могла вызвать вибрацию, разбившую стекло. Со стороны стоянки машин, противоположной фасаду, прибыла полиция. И доктор. Говорили все одновременно.

Доктор наложил повязку и сказал, что это растяжение, а не перелом. Он прописал приподнять ногу вверх и прикладывать лед. Полиция выслушала мнение мужчины важного вида о ружейном выстреле.

Я стоял в стороне и заметил, что отец сквозь толпу смотрит на меня.

Взгляд у него удивленный и вопрошающий. Я чуть улыбнулся ему, и просвет снова закрылся, когда люди начали выходить. Я сообщал молодому на вид полицейскому в форме, что в благотворительной лавке разбито окно в эркере. Он вышел на улицу, чтобы посмотреть. Но когда я на пробу упомянул о рикошете, он насмешливо посмотрел на меня и спросил, сколько мне лет. Я немного занимался стрельбой из ружья в школе, ответил я. Он равнодушно кивнул и сделал пометку в блокноте. Полицейский вернулся в офис и присоединился к своим коллегам. Я последовал за ним.

Драгоценная Полли стояла возле отца и озабоченно всех выслушивала.

Фотограф сделал несколько снимков со вспышкой. Хотя никто в действительности не был застрелен, суета вокруг выстрела продолжалась очень долго. И было уже два часа ночи, когда я наконец закрыл парадную дверь и черный ход на засовы и выключил в пустых комнатах свет.

Отец, сидевший внизу, решил подняться наверх. Он принял от меня минимальную помощь и, морщась от боли, сам вошел и вышел из ванной и лег на неширокую кровать в спальне. Предполагалось, что я буду спать в маленькой гостиной на раскладной софе. Но я подумал и лег на вторую кровать рядом с отцом. Спать мне не хотелось, и я остался полуодетым.

Двадцать часов назад я, напевая, ехал на велосипеде от дома миссис Уэллс в конюшню, а потом легким галопом скакал по залитой солнцем траве Даунса. Моя жизнь оказалась разорванной на части, и я вошел в новый мир. Я долго размышлял, а что было бы, если бы я получил пулю в спину. Как я мог спать?

Я выключил свет сбоку от кровати.

— Бен, почему ты не убежал? — спросил в темноте отец.

— А почему ты велел мне бежать? — после паузы ответил я.

— Я не хотел, чтобы тебя подстрелили.

— М-м. Ну, поэтому я не убежал. Я не хотел, чтобы тебя подстрелили.

— Но ты же стоял на пути?..

— Это интереснее, чем гладить малышей.

— Бен!

— Я бы сказал, что это винтовка 22-го калибра, — немного спустя начал я. — Я бы сказал, что это специальная пуля. Я хорошо знаю ее звук. Если пуля «22» ударит в тело, то очень похоже, что она не убьет жертву. Если она попадет в голову или в шею; то исход, вероятно, будет летальный. А я всего лишь прикрывал твою голову. На второй кровати долго молчали.

— Я забыл, что ты умеешь стрелять, — наконец проговорил отец.

— Я был в школьной команде. Нас учил один из лучших в стране стрелков. — Я улыбнулся в темноте. — Знаешь, ты платил за это.

Глава 3

На следующее утро еще не было девяти, когда я спустился вниз и в ответ на пронзительный звонок отодвинул засов. На пороге стоял мужчина и держал палец на кнопке. Невысокий, черноволосый, полный и мягкий, как подушка, он держал в руке связку ключей и выглядел очень раздраженным.

— Кто вы? — требовательно спросил он. — Что вы здесь делаете? И почему дверь закрыта на засов?

— Бенедикт... — начал я.

— Что?

— Джулиард.

Он с минуту смотрел на меня, потом взял щетку и недовольно принялся наводить порядок после разгрома, оставленного событиями вчерашней ночи в обоих кабинетах. И в том, что с окном в эркере, и в том, что выходил на стоянку машин.

— Полагаю, вы его сын, — проворчал он, собирая рассыпанные конверты. — Джордж потратил вчера весь день, чтобы привезти вас сюда. Ну, раз вы уже здесь, займитесь чем-нибудь полезным. — Он показал на беспорядок. Кстати, где Джордж? Радио раскалено от новостей. Что здесь вчера произошло?

— Наверху. Он растянул лодыжку. И... м-м-м... кто вы?

— Мервин Тэк, конечно. — Он нетерпеливо посмотрел на мое изумленное лицо. — Я агент. Вы ничего не знаете?

— Не много.

— Я руковожу его избирательной кампанией. Я здесь для того, чтобы втащить Джорджа в парламент. По радио сообщили, что в него кто-то стрелял.

Это правда? — Мервина Тэка это вроде бы не взволновало, он продолжал раскладывать бумаги.

— Возможно.

— Хорошо.

— М-м-м? — удивленно промычал я.

— Бесплатная известность. Мы не можем себе позволить покупать эфирное время.

— Ох.

— Это избавит нас от Титмесса и Уистла.

— А это кто? — спросил я. — Независимые кандидаты. Нам не надо беспокоиться из-за них.

— Доброе утро, Мервин. Вижу, вы уже познакомились с моим сыном, раздался голос отца, ковылявшего вниз по лестнице.

Мервин без энтузиазма стрельнул в меня взглядом.

— Повезло, что он здесь. Он будет возить меня по округе.

По дороге из Брайтона я рассказал отцу, что нанимался посыльным, чтобы заработать деньги на уроки вождения, и получил водительское удостоверение недель пять назад.

— Хорошо, — согласился Мервин.

— Но после экзаменов я не садился за руль.

— Все в свое время. — Ласковое выражение отца запрещало мне раскрывать свою неопытность. Я понял: между кандидатом и его агентом была терпимость, но не теплота.

Появилась молодая женщина, угловато-костлявая, со строго уложенными волосами, в деловом сером костюме с яркой розеткой «Джулиард», приколотой к плечу. Она представилась как Кристэл Харлей, секретарь Мервина Тэка. В течение утра я узнал, что только она и Мервин Тэк получают деньги за работу для партии на дополнительных выборах. Все остальные — активисты, выполняющие поручения на общественных началах.