Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ) - "Неидеальная". Страница 56

Мало того, что видела министра не в самом приличном виде, так еще и его сын вчера пытался скрасить свой досуг в моем обществе. Ха, было бы весело, если бы они на выходе встретились, потому что вряд ли сэр Бэкон знал, что Джеймс, хотя, нет, Джереми, решил покутить в бордельчике. Яблочко от яблоньки недалеко падает. Сэр Бэкон, судя по всему, вдовец, кольца на пальце не было, а сын имелся, а то совсем неловко уж было бы смотреть в глаза матери семейства. Глубоко вдохнув, я переложила письмо из кармана штанов за пазуху, а потом вышла на улицу, сияя как будто бы искренней улыбкой. Все уже сидели на лошадях, кроме сына министра, который держал за уздечку моего Дьёго. Наскоро простившись с семейством Крид, я забрала поводья из цепких пальцев Джереми.

— Джиневра, значит? — с идзевочкой пропел рядом Джереми, откидывая назад светлые пряди. Его руки потянулись ко мне, подсадить решил, ну-ну.

— Молчал бы, Джеймс, — не менее язвительно протянула я, а затем откинула наглые руки. — И морковку свою попридержи, зайчоночек, если не хочешь в дальнейшем лишиться части своего огорода.

Нашу перепалку скрывал ото всех бок Дьёго. Джереми Бэкон окинул меня взглядом, а затем начал спиной отходить к своему коню, который стоял рядом. По его губам я четко прочитала: «Стерва». Нет, я не стала ругаться, а просто показала ему кулак. С оттопыренным пальцем. Выпрямившись в седле, я спиной ощутила, как Джереми изучал меня, и вся передернулась от омерзения.

***

Замок поражал своими размерами. Его высокие шпили мы заметили еще издалека, казалось, что башни заканчиваются под самыми облаками, а сам замок вот-вот окажется под самым носом. Но расстояние обманчиво, уже полчаса мы видели каменное здание, но так к нему и не приблизились. Построен замок был из белого камня, а вот крыша была черной, я невольно сравнила своего Дьёго с ним — белый с черной гривой. Всю дорогу я старалась держаться как можно дальше от Бэконов, знакомство с которыми напрягало все больше и больше. Если отец семейства еще мог претендовать на звание разумного человека, министр все-таки, то сын… Рядом с ним я ощущала резкие приступы ненависти ко всему, что шевелится, а шевелился обычно рядом, собственно, Джереми. Он, кстати, оказался ровесником Эвана, но мой друг никогда бы не позволил вести себя так рядом с женщиной.

Вблизи замок и вовсе давил своей массивностью, казалось, что сейчас он просто обрушится и завалит обломками. Издали заметив наше приближение, стража начала опускать подвесной мост, который обрушился на землю, разбрызгав грязь. Я краем глаза отметила, как Джейсон спустил с пальцев какое-то заклинание, а затем еле заметно кивнул, давая понять, что путь чист. Лошадей тут же увели в конюшню, а сумки начали оттаскивать по выделенным покоям. А нас уже повели в комнаты, чтобы немного отдохнуть перед аудиенцией у короля. Шли мы чинно и благородно, попутно слушая историю замка, которую я пропустила мимо ушей, потому что откровенно глазела по сторонам.

Во-первых, тут практически на каждом шагу стояли рыцарские доспехи. Пустые. Я проверила, украдкой отстав от остальных. Во-вторых, море гобеленов на стенах, в основном это были сюжеты из жизни предков короля Августина III, когда они совершали какое-то очередное славное деяние, вроде усекновения дракона или посадки дерева. В-третьих, слуги. Их было очень много, и они открыто таращились на нас и перешептывались между собой.

Приглашенных на подписание договора прибыло более чем достаточно, поэтому со свободными комнатами была напряженка. Мне досталась смежная комната — с общей ванной, а вот кто мой сосед — пока загадка, потому что я засмотрелась по сторонам и не увидела, кто зашел в соседнюю дверь. Скинув сапоги, я прошлась по мягкому ковру, ощущая, как ворс приятно щекочет стопы даже сквозь носки, которые на этот раз были с рыбками. А потом начала вертеть письмо Жаклин Дику. Интересно, а что она там написала? Наверное, что-то про голубые глаза и сверкающую улыбку. Рука помимо воли потянулась к ленточке, но я вовремя остановилась. Меня не касается, что там написано, хоть мне интересно. А что Дик ответит ей на письмо? Что за мысли в голове. Меня это не касается. Успокойся, Прайд.

Сунув до поры до времени письмо в карман, я разложила вещи, а затем проверила кровать на мягкость. Не самая удобная, видимо, специально, чтобы гости не залеживались, но недолго перекантоваться можно. Я вообще плохо высыпалась, если спала не на своей кровати, а к дворцовой в Алии так и вовсе привыкала почти три месяца. И тут за дверью в ванную комнату послышалось какое-то движение, кажется, мой сосед объявился.

— Кто мой сосед? — заинтригованно спросила я, постукивая по двери. Открыть не решилась, вдруг, он уже успел оголиться.

— Сюрприз, — радостно распахнул дверь Эван. Одетый. — Я хотел помыться, но дамы вперед. О, у тебя тут уютненько, — заглянул он через мое плечо в комнату, опираясь рукой о косяк.

— А у тебя что? — поднырнула я под руку Эвана, пересекла ванную и вошла в соседнюю комнату. Почти так же, как и у меня, только кровать без балдахина. И мне почему-то казалось, что она удобнее. Быстро проверив свои догадки методом ощупывания матраса, я обернулась к другу и коварно предложила: — Может, поменяемся? Ты же знаешь, как я плохо засыпаю на непривычной кроватке, а у тебя тут помягче, вроде.

— Чего не сделаешь ради подруги, — охотно согласился Эван, а затем направился в ванную. — Вещи твои пойду перенесу.

— Тогда свои захвати сразу, — кивнула я на седельные сумки, которые лежали на кровати слева от меня.

— Кстати, спасибо, что напомнила. Это Дика, перепутали слуги.

Дождавшись, пока ясновидящий скроется, я начала расстегивать сумку, чтобы положить письмо Жаклин. Но пальцы почему-то тряслись, застежка никак не хотела поддаваться. Не хотелось, чтобы Эван застукал, как я копалась в вещах его старшего брата. Кое-как запихнув изрядно пострадавшую от моих действий бумагу, я привела сумку в порядок и приняла самый невинный вид, который только можно было придумать. Как раз вовремя, секунду спустя на пороге появился Эван с моими пожитками, быстро поменяв сумки местами, он вышел из комнаты, отправившись к брату. А я направилась в ванную, предварительно оставив записку другу, чтобы не вздумал ломиться. Наблюдая, как бадья заполняется водой, я решительно выгоняла из головы мысли, в которых, почему-то, были письмо Жаклин и Дик, радостно скакавший по комнате и кричавший о постигшем его счастье. Что за бред в голове?

***

Интересно, кто это только придумал — произносить витиеватые речи, одно вступление к которым доводит до зубовного скрежета? Явно какой-то человек с прогрессировавшей манией величия, потому что в нормальном состоянии слушать это все просто невозможно. Встреча с правящей династией состоялась на неофициальном уровне, то есть присутствовало всего около тридцати человек от двух стран. Короли Ламелии и Ронии торжественно обменивались приветствиями вот уже полчаса, но к основной цели нашего приезда так пока и не приблизились. Зато упомянули дедушек и бабушек, которые гордились бы своими потомками, решившими в такой «нелегкий для всех нас момент встретиться, дабы решить столь животрепещущие вопросы, которые уже не один десяток лет мешают нашим странам идти рука об руку…». Муть.

Лицо Филиппа Блейка выражало смесь обреченного смирения и тщательно замаскированного негодования, так уже поперек горла встали эти речи, после которых наш монарх, определенно, должен был обнаружить мозоль на языке. А вот ламельские советники, стоявшие рядом с Блейком, одобрительно кивали, довольные словами нашего молодого правителя. Приехавшие за несколько дней до нас советники уже успели установить контакты с политическими партнерами, во всяком случае, так они сами утверждали.

Августину III наш король годился в сыновья — правителю Ронии перевалило за шестой десяток, на троне он уже сидел более двадцати лет. Король Августин из рода Кэрролов смотрел на окружающих уже немного поблекшими глазами, в которых, я готова была поклясться, была скрыта вековая мудрость. Он как бы взглядом говорил Блейку: «Что такого ты, мальчик, можешь сказать, чего я не знаю? Но я принимаю твои правила. Пока принимаю». Военный мундир, в который обрядился король Ронии ради такого случая, сидел на раздобревшей фигуре слишком плотно, казалось, что пуговицы сейчас отлетят и попадут какому-нибудь незадачливому министру по лбу. Седые волосы Августина III были уложены таким образом, чтобы прикрывать лысину, а тяжелая корона, переливавшаяся в свете, только помогала фиксировать прическу.