Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ) - "Неидеальная". Страница 60

— О, кошечка с коготками, — слизнул Джереми кровь с пальца. — Правда глаза колет? Скажи, а с кем тебе больше нравится кувыркаться в постели? С блондинчиками? Или тебе нравятся мужчины поопытнее? А может, ты предпочитаешь рассказывать сказки на ночь вашему королю?

— Да как ты смеешь даже упоминать их своим поганым ртом? — окончательно вызверилась я, выхватывая кинжал. Оскорбления в свой адрес я еще как-то могла стерпеть, потому что прекрасно представляла, как со стороны смотрится единственная девушка среди стольких мужчин. Но то, каким тоном этот червяк выплюнул слова о моих товарищах. Даже не червяк, слизень, его глаза так и наполнились испугом, когда я прижала лезвие к его горлу. — Ты даже мизинца не стоишь, жалкий трус. Где же твое красноречие? Язык проглотил? Боишься, что твою шкурку попортят, слизняк?

Он действительно был напуган, над губой выступили капельки пота, а глаза нервно бегали из стороны в сторону. Отчаянно прижавшись к каменной стене, Джереми даже не делал попыток высвободиться. Как же он был жалок. Убивать его я не собиралась, да и что говорить, парню бы не составило большого труда выбить из моей руки оружие, которое я судорожно сжимала в подрагивавшей от гнева ладони.

— Если, если, — дрожащим голоском практически пропищал Джереми, судорожно сглатывая. — Ты что-то сделаешь, это будет политический скандал. Мой отец этого так не оставит!

— Смотри, как запел! — изобразила я удивление. — Только и можешь прикрываться политикой да спиной папочки, без которого ты — пустое место, — прошипела фразу, отходя на пару шагов назад и отмахиваясь от него, давая понять, чтобы Джереми проваливал.

Надо сказать, без стали под горлом он стал чувствовать себя гораздо увереннее. На лице опять появилась самодовольная усмешка, хотя руки, которыми он вытер пот со лба, все еще немного дрожали. Спиной Джереми отступал назад, придумывая, чтобы еще такого сказать мне, дабы последнее слово осталось за ним.

— Дешёвка, — презрительно сплюнул он себе под ноги, сморщив нос, как будто смотрел на что-то не очень аппетитное.

Я же равнодушно смотрела на него, потому что знала, что через секунду он горько об этом пожалеет. Но я ошиблась, все случилось гораздо быстрее. Джереми Бэкон даже сообразить не успел, что произошло, как его руку заломили за спину, а потом он уже полировал лицом стенку. Тревор Сакс незаметно подкрался к парню сзади. На какой части разговора товарищ присутствовал, я точно сказать не могла, потому что сама заметила рыжего воина практически в самый последний момент.

— А сейчас, мальчик, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, пропел Тревор. — Ты будешь извиняться перед леди Валерией. Да так, чтобы она эти извинения приняла.

— Трэв, не надо, — запротестовала было я, но тут же осеклась, столкнувшись с взглядом Тревора.

— Не слышу извинений, мальчик.

— Прости, — прохрипел Джереми, колени которого выплясывали какой-то танец.

— Издеваешься? Даже я не слышу, а она — тем более. И будь добр, на «вы» обращайся, — силой развернул парня Сакс ко мне лицом.

— П-п-ростите, леди Прайд. Такое больше не повторится, — прозаикался парнишка, волосы которого окончательно намокли от пота, а затем сделал попытку вырваться. — Пусти, громила!

— Он прощен? — вопросительно посмотрел на меня Трэа и, дождавшись судорожного кивка, развернул Джереми к себе лицом, а затем прошипел: — Ещё раз поблизости увижу — костей не соберешь. Понял? Я спросил: понял?

— Д-д-да.

— А теперь, проваливай, пока я не передумал и не разобрал тебя на кусочки, — задал направление бледному парню Сакс с помощью чудодейственного пинка. Спотыкаясь, Джереми с максимально возможной скоростью скрылся дальше по коридору. Тревор проводил его взглядом, а затем потащил меня по направлению к комнатам.

— Спасибо, Трэв. Но, наверное, не стоило так угрожать ему, — пролепетала я.

— Стоило, Прайд. Я догадываюсь, чего от тебя этот проходимец хотел. Тоже мне пуп королевства выискался, пусть займется стиркой штанишек своих, ему полезно. Меньше будет непотребности приличным девушкам предлагать.

— Только вот он меня приличной девушкой не считает, — горько усмехнулась я, возвращая кинжал в поясные ножны.

— Подожди, — развернул меня за плечи Тревор и посмотрел сверху вниз, — он назвал тебя…

— Не прямым текстом, конечно, я бы сказала, что в завуалированной форме.

— Так, кто-то у меня зубов не досчитается, — дернулся было Тревор назад, но я его притормозила.

— Трэв, спасибо тебе большое. Но не стоит на него размениваться. Этот трус того не стоит, ты бы видел, как он испугался, когда я ему кинжалом угрожала.

— Эх, Прайд. Ты, конечно, не обижайся, но репутацию мы тебе все подмочили.

— Если бы я так тряслась над своей репутацией, то меня бы здесь не было, — улыбнулась я, запуская руки в карманы.

— И то верно. Пошли, маленькое недоразумение.

— Почему сразу маленькое? Мне почти девятнадцать.

— Зато роста — никакого. Кстати, в следующий раз, бей сразу по бубенцам, чтобы неповадно было. Тебе снизу как раз удобно будет.

— По бубенцам? — не сразу поняла я, а потом почувствовала, что щеки покрылись румянцем смущения. — Это скажется на рождаемости.

— В любом случае, такие как этот Джереми, — прошепелявил имя Тревор, — не должны размножаться. Кстати, дверь запирай хорошенечко.

Дверь действительно стоило проверять. Вряд ли, конечно, выйдет ночной конфуз со спальнями, но сегодня хотелось бы спать без лишних пробуждений. В основном потому, что завтрашний денек обещал быть трудным — сначала поездка в прогнившие Гнильцы, потом подписание договора, а затем очередные гуляния в честь всего этого дела. Не хотелось бы заснуть лицом в салате, это было бы по меньшей мере невежливо, по большей мере — глупо.

========== Глава двадцать восьмая, о многофункциональных местах и невозможном ==========

Казалось, что время в Гнильцах как будто остановилось. Складывалось такое ощущение, словно отсюда отлучились ненадолго, а когда вернулись — обнаружили только уныние и запустение. Сама деревня была небольшая — всего одна улица, вдоль которой так и наставлены покосившиеся от времени домишки. А прямо посередине единственной дороги зачем-то выкопали колодец. Его предназначение так и осталось загадкой, потому что рассказы упорно доказывали, что воды в колодце никогда не было. И не будет.

В общем, Гнильцы оказались на редкость неинтересным местом, в которое можно было и не ехать. Чтобы обойти деревню, понадобилось не больше получаса, а теперь вся наша группа, состоявшая из пяти ламельцев и семи ронийцев, стояла возле колодца и чего-то выжидала. Я поймала себя на том, что сосредоточенно кошусь на короля Филиппа, ожидая, когда же он начнет сотрясать рыданиями воздух, отдавая дань традициям, о точной сути которых нам никто не удосужился сообщить. Блейк же не менее сосредоточенно смотрел на представителей Ронии, выжидая проявления признаков пресловутых традиций, которыми нас сюда и загнали. Пятеро из семи были безликими стражниками, которые топтались неподалеку. Оставшиеся — министр Бэкон и принц Эдвард. Видимо, они тоже понятия не имели, в чем должна выражаться дань, поэтому мы в молчании изучали колодец.

Еще и погода подводила — все небо было затянуто серыми тучками, и периодически накрапывал мелкий дождик. Становилось холодно и неуютно, но молчание по-прежнему никто не нарушил. Колодец тоже не спешил дарить развлечение, все еще оставаясь каменным и бездушным. Я запахнула форменную куртку и, переминаясь с ноги на ногу, задала интересовавший меня вопрос:

— А что это за здание?

На краткий миг мне послышался вздох облегчения, потому что фраза послужила своеобразным толчком к движению. А двигаться мы начали к упомянутому строению, которое волей-неволей привлекало внимание. Просто это оказалось единственное трехэтажное здание в деревне. На вид оно тоже было достаточно обветшалым, но сохранилось все же гораздо лучше других домов. Во всяком случае, стекла здесь были целы, тогда как другие здания так и зияли черными дырами.