Вопреки судьбе (СИ) - "Gannel". Страница 31
А если не умалчивал, но Бонасье видел? И никаких подозрений не возникло. Что тогда? Это может быть еще одним событием, которое отличается. И вновь гадай, насколько серьезно это отличие.
- Хуже всего то, что после такой версии событий, которую устроила я, на Констанцию может гневаться не только кардинал, - под нос себе пробормотала Лиза на родном языке. – Но и королева. А на что способна Анна Австрийская в гневе? И можно ли полагать, что за похищением стоят ее люди?
Чтобы отвлечься, Лиза принялась рассматривать лошадь, на которой красовался д’Артаньян. Позади кареты шли еще три таких же. Видимо, герцог Бэкингем и вправду был щедр. Хотя вряд ли гасконец сейчас считает себя достойным награды.
Заметив ее внимание, молодой человек приблизился к окну кареты.
- Вы позволите вас спросить?
- Конечно, - кивнула Лиза.
- Чем вызвано ваше желание отправиться в этот путь?
- Тем же, чем и ваше – убедиться, что с друзьями не случилось несчастья.
- Почему вы считаете их своими друзьями?
- Вы и они мне во многом помогли.
- Мадемуазель Луиза, не надо лукавить! Ведь вы знаете, с какой целью мы отправлялись в эту поездку.
- Знаю.
- Но вы добивались обратного.
- Не совсем так. Как и вы, я желала возвращения… потери, назовем это так, во Францию. Но в иные руки.
- И все же…
- Господин д’Артаньян, я знаю, что вело вас. И уважаю ваши чувства. Но попробуйте взглянуть на эту историю, отбросив все лишнее.
- Я знаю. Вы говорите, как Атос.
- Вот видите!
- Вы едете из-за него?
- И из-за него тоже.
- Ваши надежды напрасны.
- Не понимаю, о чем вы.
Ей удалось остаться равнодушной, хотя намек гасконца она отлично поняла. Да, ее интерес к Атосу совершенно глуп и надеяться ей не на что. Но она ведь это отлично знает, вот и не надеется.
Д’Артаньян некоторое время внимательно смотрел на нее, но промолчал. То ли поверил, то ли решил, что все равно не добьется честного ответа.
- На самом деле, я еду по поручению его величества, - Лиза решила, что была недостаточно убедительна, поэтому попыталась подобрать новое объяснение своему путешествию.
- Ну, разумеется, - кивнул гасконец, пряча усмешку в усах.
- Конечно.
- Раз уж вы заговорили о его величестве, могу ли я спросить вас…
- Вам и вашим друзьям ничего не грозит, - поторопилась уверить девушка. – Его величество дал мне слово.
- Благодарю вас, - удивленно поклонился д’Артаньян. Кажется, ее заступничества он все же не ожидал.
Лиза же удобнее устроилась на подушках кареты, сообразив, что пейзаж за окном разнообразием не радует: лес сменялся виноградными полями или небольшими деревушками. Карета катилась довольно медленно, поэтому, несмотря на сильную тряску, клонило в сон. Рассудив, что так путешествие немного сократится, Лиза с удовольствием уступила собственным желаниям.
***
Шантийи был небольшим и довольно милым городком. Вот только рассматривать его возможности не было, потому что приехали они уже на закате. Тем более, их планы были связаны всего лишь с одним придорожным трактиром под названием «Гран Сан Мартен», где когда-то остался Портос.
Д’Артаньян, осторожничая, не торопился завести разговор с встречающим их на пороге трактирщиком о том, здесь ли еще гигант и в добром ли здравии. Пожалуй, не будь с ним девушки, он начал бы беседу, как в романе. Но в этот раз первый же вопрос вывел гасконца на нужный след.
- Любезный! Лучшую комнату для мадемуазель! И принеси вина, самого лучшего, что у тебя есть!
- Вина – извольте, сударь, - немедленно отозвался хозяин, низко кланяясь. – А вот лучшую комнату предоставить не могу…
- Что?! – нахмурился д’Артаньян. – Да как ты смеешь?! Ты хоть представляешь, кому отказываешь?!
- Но, ваша милость, - залепетал трактирщик, - я бы с радостью. Только вот моя лучшая комната занята…
- Кем это?
- Один господин соизволил остановиться в ней.
- Ну так выгони его прочь!
- Ах, сударь, если б я мог! По правде сказать, я и сам обеспокоен.
- Чем же?
- Некоторыми его издержками. Он поселился в лучшей моей комнате! А еще столько продуктов… Ох, сударь! Мы оказали ему большой кредит, а кроме того сегодня утром лекарь объявил нам, что если господин Портос не заплатит ему, он возьмется за меня, ибо это я посылал за ним.
- Портос?! Так речь идет о Портосе?!
- Да, его зовут именно так…. Ах, вы были одним из тех людей, которые сопровождали господина Портоса?
- Был. Так вы зря беспокоитесь, он за все вам уплатит.
- О, сударь, вы поистине проливаете бальзам на мои раны!
- Погодите о ваших ранах, - отмахнулся гасконец. – Вы упомянули лекаря. Разве Портос ранен?
- Не могу сказать вам этого, сударь.
- Как это не можете сказать? Вы ведь должны быть лучше осведомлены о нем, чем кто-либо.
- Это верно, сударь, но в нашем положении мы не говорим всего, что знаем, особенно если нас предупредили, что за язык мы можем поплатиться ушами.
- Вот оно что! – посмеялся д’Артаньян. – Ну хорошо, я сам взгляну на своего друга и разберусь с его ранами. Я ведь могу его видеть?
- Разумеется, сударь. Поднимитесь по лестнице на второй этаж и постучитесь в номер первый. Лучшая комната, как я и говорил. Вы уж, сударь, сами решите, кто в ней ночевать будет. Ах да! Только предупредите, что это вы пришли.
- Предупредить, что это я?
- Да-да, не то с вами может случиться несчастье.
- Какое же это несчастье может, по-вашему, со мной случиться?
- Господин Портос может принять вас за кого-нибудь из моих домочадцев и в порыве гнева проткнуть вас шпагой или прострелить вам голову.
- Что же это вы ему сделали?
- Мы попросили у него денег.
Лиза с трудом сдерживалась, слушая этот диалог. Начавшись иначе, он свернул на хорошо знакомый ей «текст». И сейчас девушка прижимала ко рту платок, чтобы скрыть улыбку во весь рот. О том, что Портос играл с каким-то заезжим дворянином, которому и проиграл всю свою долю кардинальских пистолей, а также лошадь со сбруей. О том, как трактирщик попытался намекнуть гиганту, что можно было бы переехать в трактир «Золотой орел», на что услышал, что эта гостиница ему нравится больше, а потому он останется тут, и именно в лучшей комнате, поскольку ожидает свою высокопоставленную любовницу, которую не может привести в убогую комнатушку. А чтобы трактирщик не смел настаивать, пригрозил размозжить ему голову.
- Поэтому, сударь, - завершил свой рассказ хозяин гостиницы, - с тех самых пор никто, кроме его слуги, и не входит к господину Портосу.
- Так Мушкетон здесь?
- Да, сударь, через пять дней после своего отъезда он вернулся, и тоже очень не в духе. По-видимому, и у него тоже были какие-то неприятности в дороге. К несчастью, он более расторопен, чем его господин, и ради него переворачивает все вверх дном: решив, что ему могут отказать в том, что он попросит, он берет все, что нужно, без спросу.
- Я всегда замечал в Мушкетоне редкую преданность и редкую понятливость.
- Вполне возможно, сударь, но случись мне хотя бы четыре раза в году столкнуться с подобной преданностью и понятливостью - и я разорен!
- Нет, это не так, потому что Портос вам заплатит.
На лице трактирщика явственно читалось недоверие. И д’Артаньян принялся убеждать, что Портос пользуется благосклонностью знатной дамы, которая непременно оплатит все его долги, пусть и не сразу.
Хозяин гостиницы помялся, поглядывая на присутствующую девушку, но та лишь коротко кивнула, подтверждая, что при ней можно говорить. И язык трактирщика развязался, ему очень хотелось поделиться своим знанием о том, что любовница Портоса – не герцогиня, не маркиза, не графиня и даже не дворянка. А жена прокурора из Шатле, госпожа Кокнар, живущая на Медвежьей улице. И мушкетер выдал это, потому что выходить сам не мог, письмо с просьбой о деньгах пришлось отправить с одним из работников трактира.
Трактирщик так увлекся, что рассказал и про полученный Портосом удар шпагой, о котором гигант запретил говорить, поскольку бахвалился, что легко уложит врага, а вышло все совершенно наоборот.