Создатель Героев. Чёрно-белый генерал (СИ) - Розин Юрий. Страница 66

-«Уважаемый Талис, вы должно быть помните… я был уверен… не могу больше доверять нашему соглашению… моя гостья в полном здравии… не могу быть уверен, что такое состояние… надеюсь на наше сотрудничество… Искренне ваш, Шагад Дареос».

Такие же бумажки ловили и другие люди и вскоре уже почти все вчитывались в эти строки, а тем, кто был неграмотен, читали соседи. В конце концов бумажка долетела до Талиса и уже знакомый почти всем текст зазвучал заново, накрепко впечатываясь в память людей.

Граф был похож на осьминога или каракатицу, так часто менялся цвет его лица. От свекольно-красного к болезненно-зеленому, затем к бледно-серому, в итоге оно снова становилось красным как рак. Теперь, что бы он не говорил, как бы не оправдывался, это уже не играло никакой роли. И даже то, что он не подписывал настоящее письмо не смогло бы помочь. Народ искренне поверил в то, что это именно Дареос стоит за всем, а переубедить толпу, однажды что-то для себя решившую было практически невозможно. А то, что в реальности все так и было, только еще сильней осложняло ситуацию.

И сейчас он буквально слышал грохот, с которым рушится уже и так шаткая конструкция его замыслов. То, над чем он корпел годами, аккуратно и самозабвенно выстраивая по кирпичику, летело в бездну под аккомпанемент осуждающего гула трибун. Так что совершенно неудивительно, что и так натянутые до предела нервы Дареоса не выдержали.

-«ТВАРЬ!» - Громоподобный голос, принадлежащий оператору стадии падения, заглушил многотысячную толпу, заставив людей зажать уши и пригнуться. Последним, что они успели увидеть, была яркая вспышка тепла и света, на краткое мгновение превратившая спокойный весенний вечер в горячий летний полдень.

Глава 9.

Когда в глазах Ведьмы прекратили мелькать цветные круги, и она смогла рассмотреть происходящее на помосте, кулак агента тайной службы непроизвольно сжался от бессильной злобы. Она, как и десятки других, облажалась.

Тело императора Лагарта Сирву со сквозной дырой прямо на месте сердца, медленно заваливалось набок. Раздался истерический визг принцессы, затем не менее громкий – придворных барышень, еще чуть позже – женской половины трибун. Кого-то вырвало, кто-то упал в обморок, кто-то ругался последними словами… церемония награждения обернулась настоящим кошмаром, однако до завершения этой ночи было еще очень далеко.

Глава 10.

Хаос, царивший в следующие десять минут будет очень сложно описать словами. Человеку можно говорить что угодно, никакие слова, сколь угодно обидные или грубые, не смогут сдвинуть его с места, если он решил слушать. Однако, когда него на глазах убивают другого человека, да не какого-то обычного, а самого императора, никто не сможет сохранить спокойствие. Все-таки Палинойя давно вышла из той эпохи, когда насильственная смерть была в порядке вещей и жители столицы не были к такому подготовлены.

А потому многотысячной толпой овладела паника. Они бежали, падали, поднимались, падали снова, топтали других упавших, не думая о том, что в подобной толчее может погибнуть куда больше народу. К счастью, входы и выходы с Большой Арены не имели дверей, а потому трибуны пустели очень быстро и с минимальными потерями.

Однако, когда все затихло, на месте событий осталось еще довольно много народу. Словно следуя какому-то негласному договору, эти несколько сотен человек не двигались с места, пока из дверей колизея не выбежал последний гражданский. А затем началась битва.

Глава 11.

Было понятно, что со смертью предыдущего императора трон страны оказывался вакантным. А с учетом того, что о восстании все и так узнали, большинство заговорщиков молча решило продолжить. Ведь если оставить все как есть, то следующий правитель, не важно, Мия или Алтран, обязательно проведут тщательное расследование и всем сторонникам Дареоса будет очень плохо. Так что куда более разумным решением было все-таки захватить власть, посадить на трон графа и потом стрясти с него достойную плату за помощь.

Поэтому сторонники переворота, ну, большинство из них, остались при своем. Конечно, были и такие, кто попытался вернуться на сторону законной власти, но их было едва ли полтора десятка. На общей силе оппозиции это почти никак не сказалось. Все-таки вместе с Дареосом и лояльными ему аристократами, сражались и другие, не такие родовитые, но не менее ярые поклонники идеи захвата трона, а также такие фанатики как Шадрес.

Оставшиеся дворяне, как и агенты тайной службы, присутствовавшие при этом, бились за законного императора. Кто из семьи Сирву займет это место, сейчас было не так важно.

Силы были примерно равны: граф успел подкупить большую часть аристократии, но операторы тайной службы с лихвой компенсировали этот разрыв в силе.

В пространстве каждую секунду вспыхивали десятки ярких огней, носились размытые фигуры, воздух кипел от взрывов и взмахов копий и мечей. Несколько сотен операторов ступеней бега, полета и падения, сражающихся друг с другом – такое зрелище должно было наблюдаться только во время масштабных сражений. Но из-за того, что на арене не было солдат или даже просто младших операторов, имевших отношение к перевороту, все это вылилось именно в такое феерическое представление.

Операторам очень сложно сражаться в командах, специфическая магия и особые техники, практически уникальные для каждого не позволяли создать хоть сколько-нибудь большое построение. Поэтому довольно быстро сражающиеся начинали рассеиваться по городу. Особенно воины стадий полета и падения, для которых высокие стены арены не представляли существенного препятствия.

Так что вскоре помост оказался пуст, лишь большое пятно крови напоминало о том, что тут произошло меньше часа назад. Да и в общем-то не должны волновать нас ни этот помост, ни эта арена и даже десятки боев по всему городу следует нам обойти стороной.

Однако, есть несколько персонажей, которые заслуживают пристального к ним внимания.

Глава 12.

Ила была очень зла. Уже третий день ей приходилось сидеть в каком-то подвале, почти без света. Хотя, стоило отдать Лазарису должное, в остальном тут было довольно уютно: тепло, спокойно, вдоволь еды и воды. Но сейчас девушка была готова отдать все свое пропитание на месяц вперед, лишь бы узнать, что происходит снаружи.

Когда человек в черном капюшоне схватил ее и пустился бежать, Ила чуть не задохнулась от ужаса. А лицо Шадреса, с которого принц сорвал капюшон, только добавило страха. Вот только после долгих плутаний по Митосу, они почему-то остановились не у дома графа и не у какой-то штаб-квартиры, а у обычного дома, после чего похититель отворил дверь в подпол и уже внутри поставил девушку на ноги. За час тряски в положении мешка картошки, Ила страшно вымоталась, так что сил на сопротивление почти не осталось. Однако она, просто из принципа, не собиралась сдаваться без боя. Встав на ватные ноги, она попыталась ударить мужчину, но тот легко поймал девушку за запястье. А потом произошло то, чего ила не забудет никогда в жизни.

Когда-то давно в детстве, она очень любила выкапывать из земли дождевых червей, разрезать их лопаткой и смотреть как уже два червячка извиваются. Потом, правда, когда Лотто объяснил, что девочка не помогает червякам разделиться, а просто их убивает, она сразу прекратила. Но воспоминание о дергающихся половинках было живо в памяти до сих пор.

И сейчас с Шадресом происходило примерно то же самое, словно сотни маленьких червячков начали извиваться у него под кожей. Еще через секунду то же самое произошло и с рукой, в которой все еще было зажато ее запястье. Ила попыталась завизжать, но другая рука, также покрытая червячками, зажала ей рот.

Постепенно черты лица мужчины начали меняться: выпрямлялся сломанный несколько раз нос, из лысого черепа с феноменальной скоростью полезли волосы, на щеках и подбородке щетина тоже удлинялась, параллельно меняя цвет с коричнево-рыжего на смесь черного, белого и серого. Да и вся его фигура становилась выше и гармоничнее, исчезали перекачанные мускулы, с костяшек пропадали шишки, было даже слышно, как трещит скрытый под балахоном костюм. Последними изменили свой цвет глаза. Серо-синие поначалу, они постепенно темнели, все сильнее и сильнее и в конце концов радужка почти слилась со зрачком, лишь какой-то неуловимый оттенок позволял отличить одно от другого.