Не магией единой (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс". Страница 26

Язык демонов изучают в первых классах школы, но почти все дети учатся на нём говорить гораздо раньше. Поставить сторожевого демона, попросить его разбудить в нужное время и тому подобное — всему этому меня научили родители. А почти все слова, которые я узнала в школе, мне ни разу не понадобились. Ну, вот зачем мне что-то говорить демонам о звездах, или о воздушных шарах?

Странный у них язык. В нём «да» и «нет» — целые фразы, приказы должны оканчиваться повелительными словами, а вопросы — вопросительными, и для повествовательных тоже свои есть. В общем, совсем непохоже на нашу речь. Хотя магистр демонического языка рассказывала, что языки родственные, и многие слова, хоть и звучат непохоже, происходят от одного корня. Что ж, может, и так, это не делает язык демонов понятнее.

Хрустальный шар лежал в моей комнате, и мы, допив чай, пошли туда. У себя я вздохнула с облегчением, давление школьного проклятия резко ослабло. Села на табурет, упёрла взгляд в шар и начала вызывать.

— Демон, который следит за этой школой, вызываю тебя, я делаю это. Отвечать, ты будешь.

Ник, конечно же, на языке демонов ни слова не понял, поинтересовался, что это за заклинание, но я жестом попросила его заткнуться и продолжила.

— Демон, кто следит за этой школой, спрашивать, я буду.

— Демон, кто следит за этой школой, я это, — откликнулся обитатель Тонкого мира. — Отвечать, я буду. Если приказы, они есть, мешать, они не станут.

Так, ясно. Всё, как и предполагал Ник. Демон готов ответить мои вопросы, кроме тех, на которые ему запрещено отвечать прежними приказами. Что спрашивать вначале, Ник мне сказал, а дальше сама разберусь.

— Следить за школой, ты делаешь это?

— Да, я делаю. Смотреть на комнаты, я не делаю. Комната, что живёт человек, есть крепость. Запретить смотреть, они сделали это.

— Следить за двором, ты делаешь это?

— Нет, я не делаю.

— Двор, наблюдать, они делают это?

Нику этот момент казался важным. Забор под охраной, здание под наблюдением, а что во дворе?

— Нет, они не делают.

— Следить за школой всегда, ты делаешь это? — настало время перейти к вопросам о полуночи.

— Запрещать ответ, они сделали это.

— Запрещать ответ, кто сделал?

— Запрещать ответ, они сделали это.

— Ник, за двором никто не присматривает. Демон не отвечает, всегда ли следит за школой, ему запретили отвечать. И запретили отвечать, кто запретил. Ты понял, что я сказала?

— Понял. Спроси, когда запретили, — попросил Ник.

— Запрещать ответ, когда они это сделали? — перевела я демону.

— Четыре дня, они прошли.

— Ник, четыре дня назад. Что дальше спрашивать?

— Спроси, когда ему задали режим наблюдения, которым он руководствуется сейчас.

— Ты с ума сошёл! Я не смогу такое перевести!

— Тогда спроси, кто шлялся по школе последней ночью после полуночи.

— Зачем тебе это?

— Мне — незачем. Но надеюсь, он что-то тебе скажет.

— Демон, сегодня от полуночи до четырёх часов, школа, коридоры, они ходили, кто это делал?

— Знания, я их не имею.

— Запретили тебе знать, когда они это сделали?

Демон замолчал, явно задумался. Я ждала, затаив дыхание.

— Четыреста семьдесят восемь лет, они прошли, — наконец, ответил демон.

— Ник, он говорит, приказ был отдан почти пятьсот лет назад.

— Приказали именно ему?

— Да.

— Вот тебе и развоплощение во всей красе, — усмехнулся Ник. — Спроси, не подглядывает ли он, несмотря на запреты?

— Демон, смотреть после полуночи, ты делаешь это?

— Нет, я не делаю.

Я пыталась спрашивать по-разному, Ник тоже что-то выдумывал, но мы больше так ничего и не добились. Я попрощалась с демоном, и его образ исчез из моего шара.

После демона Ник захотел допросить лживого сыщика. Мама дала мне заклинание для связи со старшим их группы, но Ник сказал, что пойдёт к ним лично, со мной или без меня. До отбоя оставалось меньше получаса, а мама просила не нарушать школьных правил без крайней необходимости. Я никакой необходимости не видела, не то что крайней. Ничего не мешало поговорить с сыщиками через шары. Пришлось приложить всё умение убеждать, и хоть с огромным трудом, но мне удалось.

— Леди Алиса! — старший сыщик, образ которого появился в шаре, вздохнул с явным облегчением. — Нас предупредили о вашем приезде, и мы уже беспокоились, почему вас так долго нет.

— Я изображаю обычную девушку-школяра, не хотелось лишний раз показывать, что я тут по заданию Министерства, — я соврала, и сыщик, кажется, это понял, но сделал вид, что поверил. — Как у вас дела с расследованием?

— Если бы мы нашли убийцу, об этом уже знали бы все, и здесь, и в столице, не сомневайтесь. Мы не можем понять, как этот мерзавец обошёл заклятие правдивости. Да ладно заклятие, мы же все умеем распознавать ложь, может, не так хорошо, как ваша матушка или вы, но умеем! И не распознали. Может, у вас получится?

— Может. А пока скажите, что там у вас за история вышла с демоном-надзирателем?

— Официальный отчёт, или что было на самом деле?

— Не поняла. В отчёте — ложь?

— Так часто делается. Называется «защита свидетеля». Объявляем, что он умер, и он больше никому не нужен. Кто ж станет расспрашивать мёртвого?

— Демон — свидетель чего? Убийства?

— Нет, по убийству он ничего не знает. Тут вот какое дело, леди Алиса. Давным-давно демону приказали не следить за школой с полуночи до пяти часов. А школяры и магистры в это время развратничали. И продолжают развратничать.

— Тут никто этого не скрывает. Я всё это узнала за пару часов, вместе с легендой о жене Весёлого Короля.

— Да, не скрывают. Свободные нравы школы известны и школярам, и их родителям, которые почти все тоже здесь учились. Но то, что знают люди — это слухи. Даже если они правдивы, они всё равно остаются слухами. А сведения, изложенные в официальных отчётах, докладах и рапортах — это факты. Особенно если в них есть хоть крупица правды.

— Всё равно не понимаю, зачем понадобилось перевирать факты.

— А что я должен был написать? Что уже пятьсот лет ночную жизнь этой проклятой школы вообще никто не контролирует? Что всё это время тут процветает разврат в самых отвратительных формах? И что активное участие в этом принимают детишки высшей знати, включая убитую леди Эльзу, которая благородством происхождения уступает только королевской династии? И при этом она до самой своей смерти была подружкой для любовных утех Его Высочества? Да я бы лично и без всякого суда казнил идиота, который только подумывает о том, чтобы запустить подобные сведения в официальный оборот! Такие доклады если и делаются, то только устно и с глазу на глаз!

Я согласилась с опытным сыщиком. Не то чтобы у меня не нашлось, что возразить, просто я вдруг поняла, что спор ничего не даст. Я узнала, что Ник был не прав, считая сыщиков предателями. А раз так, снова стало важным, как убийца солгал под заклятием правдивости. Всех магистров я уже допросила, каждый заявил, что не убивал, и лжи я ни разу не почувствовала. Остались школяры и слуги.

— Похоже, сыщики — нормальные ребята, бьются на стороне добра, — сказал мне Ник. — Но я не понимаю, как убийца обошёл эти ваши правдивые заклятия.

— Никто не понимает. Может, я смогу почувствовать ложь там, где ошиблись сыщики?

— Нет, Алиса. Убийца уже солгал тебе, а ты не заметила.

— Неужели знаешь, кто убил?

— Нет, конечно. Знаю только, что это кто-то из магистров. Все они уверяют, что Эльзу не убивали, но один из них врёт. Или даже не один.

— Почему магистры, а не слуги и не школяры?

— Уже пора спать, тем более, у меня был тяжёлый день, — Ник зевнул, показывая мне, какой он сонный. — Это ужасное жёсткое седло! Нет, хватит на сегодня разговоров, отложим их до утра. Утро вечера мудренее, как говорят в Ином мире.

Я собралась ему возразить, но он уже ушёл.