Не магией единой (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс". Страница 34

Я надела пояс с оружием, посмотрелась в зеркало, как обычно, показала отражению язык, и пошла за Ником. Он в конце коридора открыл какую-то неприметную дверь, ведущую на лестницу, и мы пошли вниз. Мне показалось, что мы спустились гораздо ниже, чем на два этажа. Неужели в здании школы такой глубокий подвал? Когда вчера мы искали здесь главного магистра, мне не казалось, что это такое уж подземелье.

Потом мы шли по почти безлюдному мрачному коридору, едва освещённому несколькими факелами. Почти, потому что одного человека всё-таки встретили, точнее, обогнали, он куда-то брёл, сгибаясь под тяжестью огромной вязанки дров. Судя по запаху, этот дровосек не мылся дней десять самое меньшее. Внезапно Ник остановился и подёргал дверь с надписью «Кухня».

— Здесь я и собирался поохотиться, — сказал он. — Но дверь заперта, а ключа у меня нет. Можешь открыть её магически?

— Нет. Я не умею.

— Тогда попробую я, как умею, — он постучал.

За дверью раздались тяжёлые шаги, в замке заскрежетал ключ, и дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой толстый мужчина в белой мантии до пола, с окровавленным ножом в руке. Он был тщательно выбрит, не только лицо, но и вся голова, вместе с бровями.

— Чего надо? — неласково осведомился он. — Благородным тут делать нечего.

— Мы бы хотели чего-нибудь поесть, — ответил Ник. — Так получилось, что мы проспали завтрак.

— Пожрёте за обедом, благородный лорд или сэр. Не помрёте.

— Я не лорд и не сэр. Надеюсь, вы всё же не откажете нам в возможности немного пожрать?

— Ты — простолюдин? А она?

— А она — со мной.

— И вы оба проспали? Кто тебе вообще сюда дорогу показал? Убить его мало!

— Никто мне не показывал. Я — охранник, мы хорошо знаем, что когда расположился лагерем, одно из первых дел — выяснить, где ближайшая кухня.

— Её охраняешь, что ли?

— Нет. Ей охрана не нужна, она сама от кого хочешь отобьётся. Я на купцов работал, пока меня сюда не отправили.

— А зачем тебе сюда? Чему полезному тут могут научить стражника?

— Такие вопросы лучше обсуждать за едой. Меня зовут Николас.

— А я тебе своё имя не скажу. Она, я так тебя понял, здорово магию освоила, и к тому же из благородных. Нет, дураков поищи в другом месте!

— Мы не дураков ищем, а еду.

— Ну, раз такое дело, заходите.

Он пропустил нас внутрь и запер дверь. У меня закололо в спине, так и виделось, что этот жуткий тип всаживает туда нож. Хотя умом и понимала, что это повар, а не убийца. Кухня была большая, он отвёл нас к стоящему в углу столику и велел ждать. Через пару минут пришёл уже без ножа, но с четырьмя табуретками. Мы с Ником уселись, а он опять куда-то умчался. На этот раз вернулся с казаном и четырьмя ложками в руках. Рядом с ним шла полная женщина примерно его лет, в такой же белой мантии, с белой шапочкой, полностью прикрывавшей и волосы, и брови. Она несла два кувшина и четыре кружки. Ума не приложу, как ей удавалось ничего не уронить.

В казане оказалась пшеничная каша со свиным мясом, а в кувшинах — вино и холодный компот, прямо с ледника. Ник от вина отказался, причём сразу за себя и за меня. Я уже собралась поставить его на место, но он так на меня взглянул, что я решила пока помолчать. Ели мы прямо из казана, мы с Ником — помногу, повар и его подруга, а может, жена — самую малость. Я так поняла, это обычай черни — хозяева обязательно должны тоже хоть чуть-чуть, но съесть того же, чем угощают гостей. Нужно же показать, что угощение не отравлено. Хотя откуда у черни лишние деньги на яд?

— Ну, а теперь, Николас, давай трави, чего ты хочешь набраться в этом проклятом ящике, — потребовал повар. — У нас такой уговор был, помнишь?

— Помню. На самом деле мы сюда с леди Алисой не за знаниями припёрлись. Тут одну девицу на днях зарезали, слыхали, небось?

— А то! Сыщики по этому делу из нас все жилы вытянули. Всё пытались слугам смерть знатной девки пришить. Да только не вышло у них ничего, и не потому, что плохо старались. Мы ведь наверх совсем не ходим, нечего нам там делать. Только три уборщицы, да ремонтник труб и кранов, больше никто из нас там не бывает. Да и ремонтник туда давно уже не наведывался, потому как давно не ломалось ничего. А уборщицы — безобидные старушки под шестьдесят лет от роду, какие из них убийцы?

— А кто из слуг может взобраться по наружной стене? Или спуститься по ней?

— Думаешь, девку так прибили? Через окно?

— Дверь запечатана магией. Убийца как-то ушёл. Как?

— Ты прав, отрок Николас! — вскричал повар. — Это же барсуку понятно, а до тебя никто не просёк! По стене, говоришь? Трубочист, конечно. Только он аж осенью приедет, печи у нас пока в порядке. Истопник наш ещё здоровенный мужик, наверно, смог бы, если надо. Ремонтник по трубам, он, наверно, не хуже трубочиста лазить может, только болеет уже дней десять.

— Может, прикидывается?

— Да ну, скажешь тоже! Он лечится всерьёз, по-настоящему. За это я ручаюсь.

— Целитель сможет подтвердить? — спросила я, просто чтобы не молчать.

— Это ты загнула, благородная леди! С такой болячкой целителей не зовут.

— С какой?

— Это у них у всех почти такая болезнь. Наверно, трубы им здоровье портят.

— Кажется, я понял, — сказал Ник. — Как называется болезнь, не знаю, а лечат её вином?

— Почти что так. Но не простым вином, а перегнанным. Сечёшь?

— Бренди, что ли?

— Точно! Домашний бренди. Забористая штука! Вот он и лечится, ну, ты понял, да?

— А я не поняла.

— Пьянствует он, — пояснил мне Ник. — В запой ушёл. Вернуться-то хоть обещал?

— А то! Это он от безделья. Поломается что-то, и он пойдёт чинить. И починит, не сомневайся. Так уже не раз бывало. Магистр его когда-то выгнать хотел, да потом узнал, что ремонтники, они все такие. Ну, и успокоился. Заменить-то некем!

— Выходит, только истопник мог бы залезть в окно? Я про слуг говорю.

— Почему только он? Я тоже могу.

— Ты даже на меня с трудом влезаешь, — впервые заговорила его жена. — Куда тебе на стену!

— Ха! Забыла, как я к тебе на третий этаж, каждый вечер целый месяц!

— И не целый, а меньше половины. И было это больше тридцати лет назад. А сейчас ты ещё и растолстел.

— Так повар и не может быть худым! Что это за повар, если он каждое блюдо сам не попробует? Сегодня на завтрак, например, мы семь блюд готовили, это вам, соням, только одно досталось. Каждое попробовал — и вот, — он похлопал себя по животу. — Ладно, ребятки, не знаю, как вам, а мне пора обед готовить. Так что не обессудьте, с вами хорошо, но без вас — лучше. Салфеток дать не могу, нет их на кухне, так что губы утрёте рукавом, ничего страшного.

— Спасибо, — поблагодарил Ник. — Было очень вкусно.

— Как оно могло быть невкусно? — удивилась женщина. — Это ж повар готовил, а не истопник какой-нибудь. И не просто повар, а о-го-го какой повар! Да только спасибо в кружку не нальёшь.

— Это само собой, — Ник протянул ей монету, и судя по радости на её лице, крупнее, чем она надеялась.

— Спасибо, мне тоже понравилось, — сказала я. — А это нальёте в кружку, — я протянула монету повару, его жена дёрнула рукой, но я вручила плату ему, а не ей, почему-то мне показалось, что правильно будет именно так.

Пока мы выбирались из служебных помещений, я рассказала Нику, что сыщики, если верить их докладу в министерство, полностью сняли подозрение со слуг. Всё оказалось очень просто — они ещё раз допросили демона-надзирателя, и выяснили, что он в полночь снимает наблюдение только с жилых помещений. Демон заявил, что никто из слуг за всю ночь даже не пытался покинуть подвал.

— Во дают ребята! — восхитился Ник. — Сперва объявили демона мёртвым, потом снова допрашивают. И все делают вид, что допрос мертвецов — самое обычное занятие.

— Им отдан приказ найти убийцу любой ценой. Даже если все узнают, что творится в школе.

— Чтобы снять подозрения со слуг, не нужен никакой демон. Вылезти в окно могли только тот пьяница, который чинит краны, и истопник. Пьяница в запое, он отпадает. А истопника мы видели, помнишь, он дрова нёс?