Жизнь и приключения вдовы вампира (СИ) - Буденкова Татьяна Петровна. Страница 17

Аким Евсеич в ожидании письменного ответа от Марьи Алексевны привел в порядок пустующие комнаты на первом этаже слева и справа от парадной лестницы, полагая предложить сдавать их в аренду состоятельным жильцам под присмотром Настасьи. Верхний этаж полагал оставить за хозяйкой, на случай непредвиденного приезда. А так, чтобы дом пустовал, это, по мнению Акима Евсеича, плохо. Нежилой дом, что покойник, грустное зрелище.

Намытые, чистые окна пускали солнечные зайчики по красивому мозаичному полу и начищенным до блеска медным балясинам лестницы, ведущей на второй этаж. Даже тяжелая люстра, свисавшая с потолка, тоже была приведена в порядок, для чего пришлось приглашать специального человека, так как Акинфий на такую высоту взобраться был не в силах. Только поднимался на специально сооруженный помост, ноги начинали трястись и даже распрямиться не мог. Настенька рядом охала и ахала, умоляя Акима Евсеича ослобонить, как она говорила, мужа от такого страха. Вот и пришлось дополнительно потратиться. Но эффект того стоил. Теперь, заходя в дом Марьи Алексевны, Аким Евсеич чувствовал, как губы его невольно трогает довольная улыбка, и уж очень ему хотелось, чтобы хозяйка оценила его труды. Да и сам дом, казалось, ждал её приезда.

Ранее утро не предвещало ничего неожиданного. Но не успел Аким Евсеич лицо ополоснуть, как в доме образовалась суета и послышались голоса. Федот, специально взятый Акимом Евсеичем себе в услужение (воды подготовить, платье в порядок привести, да мало ли дел?), доложил, что прибежала запыхавшаяся Настенька с вестью к Акиму Евсеичу. Что тут было делать? Как можно быстрее завершив утренний туалет, накинув халат, вышел к ней.

- Аким Евсеич, поезд-то из уездного города раным-ранёхонько прибывает, - торопилась и частила Настасья, - но я-то того ранее подымаюсь. Смотрю, значит, в оконце, а флигель окнами на улицу выходит...

- Настя, будет тороторить! Что приключилось? Говори толком!

- Так ить ничего, Аким Евсеич, всё ладно, - кланялась и пятилась Настя.

- Тогда зачем такую рань пожаловала? И причём тут поезд? - При этой фразе догадка осенила Акима Евсеича. Колени его подкосились, и он опустился на стул.

- Ага, - кивала Настя, - приехала, значит, сама Марья Алексевна. - Покосилась на Акима Евсеича: - Одна приехать изволила.

- Ты... иди к Марьи Алексеевне, может что понадобится? Нет, погоди... надобно обед приготовить и ужин к вечеру. Я отправлю нашу повариху... а ты вели Акинфию с ней в мясную лавку, да на базар сходить. Одна не управится.

- Готовить-то какие блюда?

- Я ей распоряжусь.

Наталья в утреннем пеньюаре, до этого молча слушавшая разговор, как только за Настенькой закрылась дверь, обратилась к отцу.

- Батюшка, вам следует успокоиться, чтобы вид иметь основательный, дабы хозяйка понимала, что дела свои вверила серьезному человеку. Тем более что так оно и есть на самом деле. Марья Алексеевна женщина замужняя, серьезная, - эти слова Натали особо выделила голосом, - значит и разговор меж вами возможен только касаемо деловых бумаг и хозяйственных нужд.

- Да, да. Конечно. - Хотел было сделать замечание дочери, что молода отца поучать. Но взглянул в её лицо, и передумал: одна родная душа. Кто ещё о нём озаботится? А Натали продолжала говорить:

- Сейчас ей надобно привести себя в порядок с дороги. Полагаю, что вам свои планы рушить не следует. А пока суть да дело, придёте в спокойное расположение духа.

- Вели-ка чай накрывать. - Нахмурился Аким Евсеич. В ожидании возможной встречи с Марьей Алексеевной он как-то совсем выпустил из виду, что теперь она замужняя дама. Он пил чай, и думал, да что ж это за напасть такая? То упустил из виду, что по происхождению своему она ему не ровня и позволил себе увлечься этой женщиной? Тот вот теперь опять: " Что за наваждение такое? - думал Аким Евсеич. - Ведь даже во сне приснилась ещё до того, как впервые увидел её. Хотя впредь надо быть осмотрительнее и слабину своим чувствам не давать!" А ещё пришла мысль, что вот начнёт Натали в свет выезжать, а он её сопровождать будет, глядишь, тоже пару подыщет. Не век же вдовцом вековать? А Марья Алексевна - чужая жена и ему не ровня. От этих мыслей так на душе засвербело, но тут же подумал, что эта женщина свою сокровенную тайну ему вверила, и... имущество тоже.

Натали заметила, как лицо батюшки немного прояснилось, морщина на переносице разгладилась, и он обратился к ней:

- Поскольку наша повариха будет закупать провизию для Марьи Алексевны, а сопровождать её велено Акинфию, то пусть уж и нам всё необходимое доставят. Проследи, Натальюшка. А мне пора. Я на стройку, а обедать, видимо, буду у Марьи Алексевны.

И в самом деле, права оказалась Натальюшка, дела на стройке так закрутили с самого утра, что в обед, подъезжая в пролётке к дому Марьи Алексевны, мысленно представлял разводку отопительной системы. Чёртовски сложной и дорогостоящей оказалась задачка! И уже в доме, поднимаясь по ступеням, вдруг понял, как сильно он волнуется, как гулко стучит в груди сердце, он посмотрел вверх и увидел Марью Алексевну, медленно спускающуюся на встречу. Глаза их встретились, и Аким Евсеич почувствовал, как горячая волна разливается по его телу, потому что в её взгляде он уловил нечто такое, что одновременно и взволновало и напугало его! Они учтиво и немного неуклюже поздоровались.

- Аким Евсеич, вы как располагаете временем? - И даже голос её звучал иначе, чем в прежние времена, тревожил душу и будил призрачную надежду.

- После обеда у меня множество неотложных дел. Может быть, если вы не против, мы сейчас займемся деловыми бумагами, а обед немного подождёт. - Аким Евсеич слушал сам себя и удивлялся: "Я ли это говорю! Зачем, зачем такая срочность по бумагам?"

- Хорошо. Будь по-вашему. Но ужин-то уж точно за вами! - говоря всё это, она так и не отвела взгляда от его глаз.

Потом они сидели друг напротив друга в кабинете, и он объяснял, как полагает поступить с теми или иными бумагами. Вначале ему казалось, что Марья Алексевна слушает его из вежливости, не вникая в суть. Но её отдельные фразы и замечания, позволили понять, что это не так. Хозяйка и слушала, и вникала во все нюансы очень внимательно. Когда же все вопросы были оговорены, Аким Евсеич почувствовал, до какой степени он устал. Не хотел ни есть, ни пить. А просто побыть одному, тихо посидеть в кабинете, собраться с мыслями и разобраться со своими чувствами. С одной стороны эта женщина невероятно манила его: до головокружения, до слабости в коленях, до жжения в груди и жара во всём теле. Но, поскольку длилось такое его отношение к ней довольно долго, а обстоятельства складывались не в его пользу, а тут ещё... Теперь уже он и не знал, хорошо ли это, что он взялся управлять её делами? Деньги, вмешавшись в их отношения, что-то неуловимо изменили. Он друг подумал, что нависшая лавина сдерживаемых чувств, сорвавшись, может убить, но сделать счастливым - навряд ли. Молчание затягивалось. Они так и сидели друг против друга.

- Аким Евсеич, я вот что подумала: будет справедливо, если вы будите иметь определённый процент со всех получаемых для меня доходов. А вот насчёт комнат первого этажа... Я думаю, не следует пускать посторонних людей в дом на жительство. Пока такой крайности нет. - И улыбнулась ласково, по-доброму.

- Как скажите. Ежемесячный отчёт, ежели пожелаете, могу отправлять по почте. - Её мимолётная улыбка разлилась теплом по его душе.

- Нет. Нет, нет! Это абсолютно не возможно. У моих детей есть теперь имя, но у моего мужа нет денег, и мы, правду говоря, живём на деньги жены известного вам графа. Такое содержание может в любой момент прекратиться. Всё это я говорила вам и в прошлый раз. Мне следует обезопасить будущность своих детей. Я искренне благодарна вам, потому что даже не рассчитывала застать дом свой в таком образцовом порядке и не подозревала, что доходы мои могут быть столь приличны.