К чему приводят девицу... Путешествия с богами - Рассохина Анна. Страница 64

Обождав немного, бросилась за ней. В лесу скрываться стало проще, чем в городке. Здесь и деревьев было больше и кочек, но и двигаться приходилось более осторожно, ветви елей переплетались между собой, а под ногами хрустел лесной мусор. Кузина настороженно оглядывалась, следуя одной ей ведомым путем, а я беспрестанно падала на ковер опавшей хвои. Вскоре мое простое домашнее платье вымокло и испачкалось, все же на дворе царил осенний листопадник, а не летний солнечник.

Деревья, кочки, выворотни, кусты шиповника, канавки, заполненные дождевой водой, малинники — я устала считать все это. Понимала только одно: мы уходили куда-то на север от Крыла. Когда мы достигли старой заросшей дорог и, моему удивлению не было предела, потому что об этом пути я никогда не слышала. Но тем не менее мы двигались именно по дороге, идущей под откос. Две колеи, теперь заросшие мхом, травой и мелкими деревцами, ясно давали понять, что очень давно здесь ездили крестьянские телеги.

Осенний лес был прекрасен и свеж. В прозрачном воздухе кружились разноцветные листья, падая к моим ногам. Особенно радовали осинки — их ярко-красные, розоватые, желтые листочки издали казались диковинными цветами на зеленом мхе. Дожди размыли старую дорогу и под ногами хлюпала вода. Мои туфли, опрометчиво не смененные на сапоги, в мгновение ока промокли. Но это меня не останавливало, уж слишком я увлеклась слежкой. Латта шла вперед и больше не оглядывалась, будто совершенно успокоилась. Я подобралась к ней совсем близко и с изумлением увидела, что сестрица часто посматривает на какой-то древний свиток. Карта? С дерева сорвалась сорока и с криком улетела прочь. Латта резко обернулась, но я успела упасть ничком в размытую колею. Разумеется, теперь я стала походить на хрюшку, но мне было уже не привыкать к такой грязи. Да и азарт на пару с любопытством овладели всем моим существом, поэтому я только ополоснула руки в незамутненной лужице и пошла дальше.

Старая дорога привела нас к небольшой речушке, вероятно, какому-то притоку Велжанки. С изумлением я узнала Черную речку. Так ее назвали за необычайно темный цвет воды. Отчего она была такой, не знал никто, но крылатские боялись Черной речки до дрожи и никогда не водили сюда скот на водопой. Матушка и тетушки считали все это глупыми крестьянскими предрассудками, но переубедить местных не могли.

Солнышко припекало знатно для осеннего денька, сестра остановилась у воды и умыла разгоряченное лицо. Черная речка бежала по самой низинке, а старая дорога уходила все дальше и дальше, поднимаясь за речкой вверх. На самом пригорке виднелись березки и тополя. У меня закралось смутное подозрение. Как? Откуда? И почему раньше мы ничего не слышали об этом месте? Пока я раздумывала, сестрица смело ступила на пеньки, оставшиеся от росших прямо в воде деревьев. Спиленные пеньки, уж слишком ровными они выглядели. Латта решительно перебралась на другой берег Черной речки и стала подниматься на пригорок. Дорога на той стороне поросла высокой, в рост человека, травой. С величайшим нетерпением я пронеслась по пенькам и, шурша засыхающей травой, последовала за кузиной. Если бы она оглянулась, наверняка бы сразу заметила меня, но похоже, что младшую тоже захватил азарт, только исследователя, а не преследователя, как меня.

Поднимаясь в гору, я запыхалась и, округлив глаза, заприметила, что среди желтых стеблей нехоженой травы попадаются кусты одичавшей садовой сморры, малины, а еще старые доски, которые были оплетены стеблями хмеля. Взобравшись на пригорок, увидела заброшенную деревню. Латта стояла у старой покосившейся избы, о чем-то размышляя. Затем она смело взошла по скрипучим ступеням на крыльцо и скрылась внутри.

Мое сердце забилось чаще и, путаясь в густой траве, я бросилась к дому. Для начала заглянула в распахнутое настежь окно с резными ставнями, но ничего, кроме пустой жилой комнаты, не разглядела. Прислушалась; ветер шуршал засыхающей травой, срывал листья с тополей и берез, с яблони у дома сбрасывал спелые плоды, а из самой избы не доносилось ни звука. Я подошла к яблоне, склонившейся под тяжестью зрелых плодов. Не удержалась и сорвала одно спелое яблочко. Какое же оно было ароматное! Надкусила сочный плод и едва не замурлыкала от удовольствия — уж очень вкусным было это яблоко! Настоящее осеннее, пропитавшееся за лето жаркими солнечными лучами и обильными дождиками.

С сожалением выбросила огрызок и потянулась за следующим плодом, но в этот момент из дома послышался грохот и испуганный визг Латты. Забыв обо всем, кинулась на помощь сестре. В сенях царил полумрак, поэтому я зажгла светлячок и позвала кузину.

Ответа не услышала, но увидела, что дверь, ведущая в жилую половину дома, слегка приоткрыта, и, не дрогнув, распахнула ее. Здесь было светло, в оконные проемы лился солнечный свет. Мое внимание сразу привлекла открытая крышка подпола. Когда я заглянула туда, то обомлела — все пространство заполняла странная светящаяся масса. Принюхалась, но никакого запаха мой нос не учуял. Огляделась, подняла с пола сломанную ножку от табурета и снова наклонилась над отверстием, потрогала светящуюся массу, которая, словно вода, плавно обтекала деревяшку. Я вынула ее и удивленно отметила, что ножка осталась прежней, то есть она ничем не была испачкана и оставалась совершенно сухой.

— Портал? — озадаченно поинтересовалась я у пустоты.

— А ты пр-р-ровер-р-рь! — раздался позади меня ехидный голос.

Я подпрыгнула на месте, нервно повернулась на каблуках и увидела, что на полуразвалившейся печи сидит большой черный кот, щуря на солнце свои зеленые глаза. Поскольку больше никого вокруг не обнаружила, то обратилась к зверю:

— Простите, это вы сказали?

— А ты видишь здесь кого-то еще, кроме нас двоих? — язвительно отозвался он.

— А… простите мой вопрос… вы настоящий кот?

— По-твоему, коты умеют разговаривать?

— Ну, всякое случается… Значит, вы домовой?

— Нет.

— Леший?

— Нет!

— Безымень?

— Я похож на бесплотный призрак? Ну что за глупые девицы нынче пошли! Одна сигает в портал, даже не выслушав меня, другая задает глупые вопросы… Эх, зря я вернулся в этот мир! Лучше бы оставался у Зеста и дальше.

— Вы все-таки безымень? Или ходячий мертвец? — испугалась я.

— Ох! Тебе говорили, что ты дура? — Зверь спрыгнул на пол и подошел ко мне.

— Говорили и не раз, — поморщившись, созналась я.

— А что лезешь не в свое дело, говорили?

— Э-э-э… к чему этот вопрос?

— К тому, что тебя сюда никто не приглашал, дорогая правнучка! — язвительно выдал кот.

Я нахмурилась и пригляделась к зверю внимательнее.

— Не глазей ты на меня так! Неужели не признала?

— Да что-то не очень, — съехидничала я.

— Да прадед я твой, Илизар Злопамятный, вернее его дух, вселившийся в тело этого бродячего кота!

— А-а-а… — Я лихорадочно пыталась вспомнить имя темного прадеда, точнее то, что было написано на табличке на его надгробии.

— Что, — фыркнул кот, — и теперь не признала?

— Вы были темным, — ответила неуверенно, чтобы не выглядеть уж совсем скудоумной.

— О Зест! Ну что за дуры-правнучки мне достались? — зажмурившись, простонал зверь. — Эта даже имени моего не знает! А другая и вовсе меня испугалась.

— И где Латта теперь?

— Ушла через портал, точнее провалилась сквозь него.

— Куда?

— Прыгни следом — узнаешь.

— По-вашему, я совсем глупая? И кстати, вы не назвали мне фамилию моего прадедушки.

— Да и не знал никто мою фамилию! Так все меня и звали — Илизар Злопамятный.

— И все-таки на надгробии у вас значится именно фамилия, — с подозрением прищурилась я.

— Так ты только из посмертной таблички узнала, как меня звали?! — Возмущению духа не было предела.

Смутилась, да и ответить мне было нечего в свое оправдание.

— Дожил! — констатировал Илизар, тяжело вздыхая. — Ладно, слушай сюда. Времени у меня мало, я ведь только затем и вернулся в мир живых, чтобы повидать твою сестрицу и передать ей кое-какие сведения.