Дар(СИ) - Штука Анастасия Викторовна. Страница 6

Она прикрыла глаза и надолго замолчала, словно возвращаясь мыслями в далекое прошлое, которое стремилась забыть. Туда, где произошли события, старательно игнорируемые и подавляемые даже в воспоминаниях. Зиберина не торопила ее, ожидая, пока она сама решит продолжить.

-Я была моложе, намного моложе тебя, когда это произошло. Моя мать была знахаркой, и знание передавалось в нашей семье из поколения в поколение, от матери к дочери. Но я была слишком избалованна ее любовью, изнежена лаской отца, горда своей красотой и высокомерна от постоянной похвальбы, что лилась на меня со всех сторон. Я могла часами смотреться на себя в зеркало, любуясь блеском своих глаз, восхищающим людей своей изумрудной чистотой и сиянием, матовостью безупречной кожи, шелком волос цвета черного крыла. Мне казалось, что весь мир уже заранее падает к моим ногам, хотя я еще и не сделала своих первых, самостоятельных шагов. Я просто привыкла получать все без малейших усилий со своей стороны.

Меня любили многие мужчины нашего края. Боги, как они любили, да просто превозносили меня, превращая в нечто неземное, возвышенное и такое недоступное. Мне нравилось играть их чувствами, все больше уверяясь в силе и могуществе своей красоты. Так было до тех пор, пока в нашу деревню не пришел новый охотник, который должен был помочь отцу и остальным мужчинам рода уничтожить стаю внезапно взбесившихся, озверевших волков, начавших нападать на скот и даже на людей. Мне он приглянулся сразу, и казалось, что я смогла поразить его в самое сердце. Я была счастлива, ведь наконец-то в мою душу проникла любовь. Вот только она оказалась не ласковым, теплым огоньком, а жадным и всепоглощающим пламенем, сгубившим меня и толкнувшим на безумство, что я совершила в минуту страшного отчаяния и бессильной злобы. Я - моя чудесная красота и дар - не тронули его, не задели ни малейшей струны в его жестокой душе, не разожгли пламени. Для него все, что было между нами, не значило ровным счетом ничего. Это был лишь способ избавиться от скуки в этом сером, убогом местечке. Его интересовала лишь охота... Да и сам он был одиноким волком. Так он сказал. И он стал им. Я превратила его в волка-одиночку, вечного изгнанника и из мира людей и из стаи ему подобных.

Во время облавы он серьезно пострадал, и ему была необходима срочная помощь не просто знахаря, но знающего. Я убедила мать, что справлюсь с его ранами. Я излечила его тело... Но тогда, глядя на его суровое, грозное даже в беспамятстве, такое любимое, но чужое теперь для меня лицо, не находила в себе сил отпустить его с миром. За деревней я нашла тело погибшего незадолго до этого волка. Под покровом ночи я перетащила его тушу в хижину, к постели мужчины и совершила обряд. Душа Карста, так желавшего одиночества и свободы, переместилась в тело животного, которое отчаянно сражалось и не желало погибать от острых копий охотников. Душа так легко вошла в серого, большого волка, плотно срастаясь с ним, принимая новую сущность, что хищник ожил и одним прыжком унесся в степь, выбив дверь. А охотник умер, проиграв борьбу менее сильному противнику. Тело, оставленное душой, просуществовало не долго. Как не старалась моя мать, сердца и опустошенного тела не хватило, чтобы человек продолжил свою жизнь. Его с почестями похоронили.

А волк-одиночка еще долгие годы скитался подле нашей деревни, не принятый подобными ему. Животное с сокрытой в его теле человеческой душой так и не обрело покоя и желанной свободы. И я расскажу тебе, что я сделала для того, чтобы совершить это страшное и черное преступление, потому что не хочу умирать наедине с этой жуткой тайной, которая тяжелым камнем все эти годы лежала на моем сердце. Я не брала себе ученицу и не передавала тайное знание своим дочерям, потому что знала, они будут не способны принять то, что я должна им дать. А ты другая. В тебе удивительным образом сочетаются свет и тьма. Они причудливо сплетаются в твоей душе, и подчас их очень сложно различить. Ты не совершаешь однозначных поступков, не ждешь одобрения или порицания, ты сама творишь свою судьбу. Думаю, ты совершала такое, за что других заживо сжигают на кострах. Но тебя это никогда не постигнет: все, что ты делаешь, ты делаешь только во имя жизни. Даже гибель из твоих рук дарует возможность обрести спасение. Когда ты пришла в нашу деревню, едва я увидела тебя, я поняла это. Твои глаза полны сжигающего огня - и он никогда не погаснет, ибо нет силы, способной погасить это пламя.

Ая ушла в другой мир, в существование которого свято верила, чтобы дать ответ за свои поступки спустя час. Но она успела передать Зиберине все записи, где было подробно описано все, что сделала во время проведения обряда. Старая знахарка с легкостью вспоминала свои действия, спокойно, деловито и как-то отстраненно рассказывая о них. Даже годы были не властны над ней: ее память не притупилась, а разум остался таким же чистым и ясным, как и много лет назад. Или же чувство вины, терзающее ее душу, было столь всепоглощающим и огромным, что не позволяло женщине и на минуту забыть содеянное.

И там, у постели отходящей знающей, она поняла, что пыталась сказать Ая. Зиберина отпустила ее, как бы она не была ей дорога, ведь эта великая женщина имела свое собственное, незыблемое право сделать тот выбор, который считала единственно правильным.

И тогда же она поняла, что ее знания остаются пусть и важными, и подчас смертельными или спасительными, но все же всего лишь знаниями, которые могут спасти или погубить, но не могут главного. Постичь душу человека, увидеть его сердце, разделить свет, который исходит от него можно только тем, что сокрыто глубоко внутри человека, не в его разуме...

Ласково проведя кончиками пальцев по потертым страницам, на которых тусклым огоньком поблескивали в закатных лучах замысловатые руны, начертанные уже давно ставшей прахом рукой, Зиберина закрыла книгу. Она знала, как помочь лесной, желавшей получить душу. Поднявшись со стула с высокой резной спинкой, она неторопливо подошла к окну. Сквозь тонкий, расшитый золотыми нитями шелк, струящийся волнами вниз, был виден тонкий, изящный силуэт девушки, склонившейся над большой книгой, которую дала ей Зиберина. Лесная не умела читать и не понимала смысла маленьких символов, пестревших на бумаге, но вот яркие, красочные, полные очарования картинки разглядывала с жадным любопытством, то и дело трепетно проводя по ним пальцами. Так, словно хотела почувствовать то, что было изображено на них чужими, талантливыми руками. Зиберина улыбнулась своим мыслям. Да, эта очаровательная, так не похожая на остальных, девушка определенно нравилась ей все больше и больше. И была достойна того дара, о котором просила. Много раз Зиберина помогала людям, но никогда - ни разу - не чувствовала искреннего, яростного, настойчивого и твердого порыва, желания или стремления получить желаемое. Лесная же была твердо уверена в том, что хочет обрести. Никакой неуверенности, робости, страха или сомнений. Да, она готова была пойти на любое испытание, чтобы осуществить свою заветную мечту, но Зиберина и не собиралась испытывать ее. Ей хватило жадной мольбы в прекрасных глазах, когда девушка говорила о том, что хочет ощутить внутри себя огонь души и избавиться от пугающей, гнетущей пустоты в своей груди...

Несколько дней потребовалось Зиберине, чтобы тщательно подготовиться к сложному и очень долгому обряду. Бессонными ночами она проверяла и перепроверяла подсчеты Аи, находя в них как нужные ей составляющие части, так и абсолютно не применимые для того, что она задумала совершить. Поступок знахарки был основан на мести, не знавшей жалости и пощады. Она хотела заставить предавшего чистую и искреннюю любовь мужчину почувствовать всю боль, страдания и муку, терзающие ее душу. В совершаемых ею действиях во время проведения обряда не было места жалости или состраданию. Совмещенные вместе компоненты, перечисленные Аей, представляли собой адскую смесь.

Зиберине оставалось только еще раз подивиться женщине, бывшей недолгое время ее учителем и мудрым наставником. Что ни говори, а она умела быть и беспощадной... Не составляло труда представить, какую страшную, пронизывающую, пытающую, выворачивающую на изнанку боль испытывал в минуту перевоплощения мужчина, посмевший обидеть знахарку. Зиберине пришлось провести перерасчеты всех использованных компонентов и найти замену тем, которые давали такой эффект. Ая хотела причинить боль, она же преследовала совсем другую цель. Соседство с древним лесом, который в своих темных глубинах хранил немало тайн, в этот раз пришлось как нельзя кстати.