Я не боюсь - Коулл Вергилия. Страница 4

— Вам кого? — не слишком вежливо поинтересовалась она.

Конечно, я не рассчитывала, что передо мной будут раскланиваться, как перед английской королевой. Но, все же, Макклейнам следовало бы лучше муштровать прислугу.

— Я к мистеру Макклейну.

— Да?! И что же привело вас ночью, да еще в грозу? — ее брови сошлись на переносице.

— Личное дело.

— Хм, — фыркнула она. — И как о вас доложить?

— Как об очень важном госте, — я пристально посмотрела испанке в глаза. — Поверьте, если он узнает, что вы просто захлопнули дверь перед моим носом, вам не поздоровится.

Женщина помолчала, как будто взвешивая смысл сказанного, потом буркнула короткое «Подождите» и захлопнула дверь. Я сцепила пальцы в замок, смерила шагами крыльцо. Не выдержав, уселась прямо на мокрые ступени. Моя речь была отрепетирована еще по дороге сюда, но теперь слова вылетели из головы. Прошло несколько мучительных, тянущихся как жевательная резина, минут, прежде чем дверь снова открыли. Я тут же вскочила на ноги. Хозяин дома был одет в коричневый домашний халат, в руке он держал очки и газету. Видимо, был так удивлен, что забыл их отложить. Роберт Макклейн поседел и немного прибавил веса, но, в целом, изменился несильно с момента нашей последней встречи. Мы молча разглядывали друг друга, и каждый (я могла побиться об заклад) ждал, что другой первым начнет разговор.

— Дженнифер? — наконец, произнес он.

— Здравствуй, отец, — ответила я и опустила глаза: холодное «отец» создало ощущение неловкости между нами.

Много ночей я представляла нашу встречу в разных вариациях: вот я ударяю его по лицу, а вот бросаюсь на шею и плачу. Но сейчас все тело словно парализовало, и я не знала, как лучше поступить. Он же смотрел на меня так, будто увидел привидение.

— Но как ты…

— Оказалась здесь? — закончила я за него фразу. — Дошла. Пешком. Я в хорошей форме и много хожу пешком, поэтому почти не устала.

— Но как тебе удалось…

— Выбраться из психушки, куда ты меня упек? — снова закончила я, чувствуя, как внутри закипает злость, и он быстро обернулся назад, словно опасаясь, что кто-то в доме услышит эти слова. — Меня отпустили, представляешь?! Все документы в порядке. Даже есть паспорт. Я признана дееспособной. И, к сожалению, вынуждена просить тебя о помощи. Просто потому, что в этом городе мне больше не к кому обратиться. Не бойся, мне нужен лишь ночлег, завтра я найду работу и, по возможности, квартиру, и избавлю тебя от своего присутствия.

— Дочь, да что ты несешь?! — отец опомнился и сгреб меня в объятия.

Я уткнулась носом в его плечо и зажмурилась, чувствуя, как перехватывает горло. Феромоновая бомба внутри разорвалась, смешалась с эмоциями отца, и мне снова не удалось ничего с этим поделать. Запах, щекочущий ноздри, был знаком мне с детства: табак и легкий отголосок лосьона после бритья. В голове пронеслись обрывки воспоминаний: он несет меня, сонную, в кровать. Я также уткнулась в его плечо и почти сплю, а где-то рядом слышится нежный голос матери.

Еще мгновение — и отец отстранился, продолжая держать меня за плечи. Наваждение испарилось, как дым.

— Сара! Девочки! Посмотрите-ка, кто приехал! F! — крикнул он и потянул меня внутрь.

Из боковой комнаты в холл вышла мачеха. Она была младше отца, который уже разменял пятый десяток, на каких-то пять лет, но выглядела почти моей ровесницей. Даже дома Сара следила за тем, как выглядит: ее шелковое темно-лиловое платье идеально подходило к иссиня-черным волосам и хорошо смотрелось на стройной фигуре.

— Дженни? Ты ли это?! — удивилась она и распахнула объятия, — моя девочка…

Лицемерка. Я быстро сделала шаг назад, предупреждая ее намерение подойти, и Сара осеклась на полуслове, опустив руки.

— Думаю, мы все немного отвыкли друг от друга, — робко улыбнулась она и, ища поддержки, взглянула на отца. — Бобби, ну что же ты держишь дочь на пороге?

Я сбросила кроссовки, и мы прошли в гостиную. Судя по обстановке, дела отца по-прежнему шли в гору. Мебель явно обновляли недавно, интерьер приятно поражал изысканностью. Близняшки сидели на диване. Одна читала книгу, другая — что-то смотрела на портативном компьютере. Увидев меня, они, как по команде, отложили занятие, но здороваться не стали. Меня усадили в удобное кресло, дали в руки фарфоровую чашку с дымящимся ароматным чаем. Отец, мачеха и сводные сестры (я пока не поняла кто из них кто — они были похожи, как две капли воды, носили одинаковые прически «конский хвост» и от них обеих несло презрением в мою сторону) устроились в ряд на диване напротив. Прямо как перед экспонатом на выставке. Под пристальными взглядами я сделала глоток и едва не поперхнулась. Сидеть с незнакомыми попутчиками (один из которых, кстати, оказался феромагером) в тесном купе поезда, которым я добиралась до пригорода Джорджтауна, и то было комфортнее. Молчание затягивалось. Тихо тренькнули настенные часы, отбивая полночь. Я беззвучно выругалась.

— Ты наверно устала? — заговорила Сара, как всегда, выбравшая амплуа миротворца. — Пока Роза готовит тебе комнату, может, расскажешь, как добралась?

— Нет.

— Что ж, — она сцепила руки на коленях и снова посмотрела на отца. — Мы все рады твоему приезду. Постараемся помочь тебе быстрее освоиться здесь.

— Ма-а-ам, — вдруг заныла одна из близняшек, — нам что, придется всюду таскать ее с собой?

— Тише, Келли, — одернула ее мать, — разве можно такое говорить при собственной сестре?

Я пристально взглянула в веснушчатое лицо с острым носом. Келли. Вторая, не такая бойкая, но такая же пучеглазая — Мина. Обе не красавицы, но и не уродки. Обычные мажорки, каких пруд пруди в этом районе Хай-Сайда.

— Мне нужно только переночевать, — ответила я, переводя взгляд на каждого из них по очереди. — Так что больших неудобств постараюсь не доставить.

— Какие неудобства? — вполне искренне возмутилась Сара и взяла отца под локоть. — Ты — член семьи. Чувствуй себя, как дома.

— А тебя точно вылечили? — снова подала голос Келли. — Ты не буйная? Или стоит запереть дверь в спальню на ночь?

— Келли! — одновременно воскликнули отец и Сара.

— Все в порядке. Она просто ревнует. И немного боится. Ведь так?

Под моим взглядом Келли отвела глаза, а мне нестерпимо захотелось принять душ, чтобы смыть те отрицательные эмоции, что обрушивались на меня в этой гостиной.

— Не обижайся на сестру, Дженни, — сказала Сара. — Она еще совсем ребенок.

— Ей уже двадцать один, если я правильно помню, и она всего на шесть лет младше меня. Не такие уж мы и дети.

Мачеха не нашлась, что ответить, и тогда в разговор вступил отец.

— Милая. Девочки. Мне кажется, наша Джен уже утомилась. Позвольте нам перекинуться парой слов, а потом я сам провожу ее в спальню.

Сестры наградили меня ядовитыми взглядами, а мачеха — извиняющейся улыбкой. Одна за другой, все трое поднялись и вышли за дверь. Сразу стало легче дышать, и я махом выпила полчашки уже успевшего остыть напитка, со звоном поставив чашку на блюдце.

— Непротив, если я при тебе закурю? — отец поднялся, подошел к каминной полке и вернулся с сигарой и пепельницей. — Не обижайся, Дженнифер, но я тоже хочу задать тебе этот вопрос. Тебя вылечили?

Я посмотрела, как он специальным ножом отрезает кончик сигары, а затем закуривает, выпуская густые клубы дыма. Интересно, что бы отец сказал, если б узнал, что вот таким же ножом я могу прирезать пару феромагеров. О существовании которых он, пожалуй, и не подозревает.

— Да, меня вылечили, если тебе так будет спокойнее жить.

Он поднял одну бровь, выслушав мой дерзкий ответ.

— И тебе больше не приходят в голову те навязчивые идеи о собственной исключительности?

— Нет, десять лет в психушке убедили меня, что я такая же, как все.

Это было ложью чистой воды, но я уже снова контролировала эмоции, и отец, похоже, поверил. Черты его лица смягчились.

— Зря ты так отталкиваешь Сару, — заметил он, — она любит тебя как родную дочь.