Ключ (СИ) - Черкасова Галина Геннадьевна. Страница 33

— Просто, — орк усмехнулся. — С пожизненной депортацией.

— За мордобой? — удивилась Хельма.

— Дружки пострадавшего нашли немало свидетелей, которые подтвердили, что конфликт был на межрасовой почве. И… тот парень ослеп на один глаз.

Я покачала головой.

— Какого демона, Марих? Ты же солдат! Зачем дрался с тем, кто тебе в любом случае проиграет? — в голосе звенело презрение, да я и не хотела этого скрывать.

— Мы были в одной весовой категории. Рахиз всегда подбирает равноценных соперников, иначе не наварится на ставках.

— А, ну, то есть, ты ищешь виноватого? — как я, мелькнула мысль.

— Анти, зачем?

— Хватит, Инз. Она права. Я привык драться с орками. Сколько бы ни весил человек, он менее вынослив, чем орк. Да и башка у него помельче.

Я скрипнула зубами.

— Зато мозгов побольше.

— Какого демона ты тогда полезла в драку? — ощерился Марих, ударяя по рулю. — Раз такая умная, защищала бы этих сосунков!

Мгновение я молчала, опустив голову и рассматривая свои колени.

— Захотела выйти… из-под контроля, — несмотря на всю ту злость, что клокотала у меня в душе, ответила я как-то слишком грустно.

Марих посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Вот и я… Потерял контроль…

— Из-за ненависти к людям?

Орк отвел взгляд.

По стеклам побежали серебристые дорожки, замерцавшие в свете придорожных фонарей. Дождевые капли барабанили по машине, нарушая тишину в салоне.

Нет здесь никакого единства. Невозможно за три года учебы в университете свести на нет вражду, начавшуюся на заре цивилизаций; нельзя вывести, вытрясти из сознания ненависть, переданную нам от предков. Обычаи врагов, их язык, культура, вера — всё, как тряпка для быка — выводит из себя, раздражает, вытягивает наружу то, что дремлет до поры, до времени, пока ты живешь с себе подобными.

Я хотела это сказать, но Инзамар положила руку на колено Мариха и, повернувшись к нему, прошептала.

— Я люблю тебя.

Это было произнесено так просто, честно и чисто, на единственном общем для всех рас языке, что слова застряли в горле. Я сглотнула и отвернулась к окну.

— Так у тебя правда КПВ сто процентов? — вдруг спросила Хельма.

— Что? А… КПВ… Да, девяносто семь с чем-то. Но это тайна.

— Чья? — поинтересовался Марих.

— Человеческая, — огрызнулась я. — И это никого не касается, кроме меня.

— Не очень-то по-дружески, — обиженно заметила Хельма.

— Понимай, как хочешь.

Остаток пути мы провели в тишине, лишь иногда Инз что-то говорила Мариху, но я предпочитала её не слышать.

Мне хотелось вернуться домой, но ключи орк оставил Инз, а ждать автобус под ледяным дождем не хотелось. Мы прошли через пост охраны в здание аэропорта, и направились в зал ожидания. Негурка с орком шагали впереди, мы с Хельмой чуть. Дворфийка обижалась и всю дорогу недовольно хмурилась. Я и не ожидала, что она заговорит, но когда мы поднимались на эскалаторе в зал ожидания, Хельма схватила меня за руку.

— Смотри!

Я проследила за её взглядом.

На крайнем диване, под огромной пальмой, сидела Нарома. Подле её ног стоял небольшой, перламутровый чемодан с уже наклеенными ярлычками. Эльфийка постукивала носком туфли о пластиковый бок чемодана и задумчиво глядела на взлетно-посадочную полосу, которую в настоящий момент очищали ото льда несколько служебных машин.

— Привет, — Хельма направилась прямиком к эльфийке, и я нехотя последовала за ней. — Кого-то ждешь?

— Здравствуй, — Нарома окинула нас скучающим взглядом. — Жду. Самолет.

— Мы будем в том кафе, — Инзамар кивнула в сторону небольшой закусочной с ярко-красной вывеской, к которой они с Марихом и направились рука об руку.

— Ты улетаешь? — я присела на скамейку подле Наромы, провожая орка и негурку взглядом. А ещё что-то говорила про человеческую любвеобильность!

— Даже ничего не сказала нам, — обиделась Хельма. — Я же твоя соседка! В чем дело?

— Мне здесь нечего делать, — эльфийка откинула со лба непослушную светлую прядь. — Здесь все такое… фальшивое.

Она поморщилась.

— И всё из-за разрыва с Азаром? — поинтересовалась я и тут же пожалела о сказанном. Эльфийка с негодованием уставилась на меня.

— Какой бред! Но что ещё можно ожидать от человека!

Я покачала головой: разговоры сегодня не клеились.

Хельма принялась что-то говорить о молодости и радостях жизни, о поспешно принятых решениях, о парнях, но Нарома, кажется, её не слушала. Она не отрывала взгляд от посадочной полосы. Объявили о начале регистрации на какой-то рейс. Слушая Хельму, я пропустила название города прилета мимо ушей.

— Мне пора, — Нарома вскочила со скамейки, как пружина, оборвав дворфийку на полуслове.

— Ты все же решила…, — Хельма не сдавалась.

— Знаете что, — Нарома сощурилась, с усмешкой глядя на нас. — Мне вас жаль. Не тратьте на меня время, леди. Для вас это пара часов, для меня — всего несколько мгновений. Когда вас будут жрать черви, я буду ещё молода. Мне искренне жаль вас. Тебя, дворф, — она повернулась к Хельме, которая смотрела на эльфийку, разинув рот.

— И особенно тебя, человечек, — Нарома ослепительно улыбнулась мне. — Ты злобная и высокомерная тень, не более. Ничего ты не изменишь, пока не изменишься сама.

Эльфийка провела рукой по светлым волосам, блаженно вздохнув, и взялась за ручку чемодана.

— Прощайте, — она заскользила прочь, легкая, как шелк, светлая, как луч солнца, и холодная, как воды омута.

Какое-то время мы молча следили за удаляющейся фигурой.

— Вот тварь, — процедила Хельма. — Никак не ожидала такого поворота событий.

— Не все же мне говорить гадости, — я покачала головой. — Чем мы её обидели?

— Тем, что мы не эльфы, — мрачно отозвалась дворфийка. — Пойдем, нужно поддержать Инз. Ей сейчас нелегко.

Я кивнула, с трудом отрывая взгляд от удаляющегося перламутрового чемоданчика.

Им всем есть куда возвращаться.

Глядя на прощавшихся орка и негурку, я в полной мере смогла прочувствовать свое собственное одиночество. Он ехал домой, и Инз клятвенно обещала, что летом обязательно вернется к отцу.

А куда я поеду летом?

Занятий по истории у нас больше не было, и с профессором Бонэсом мы увиделись во внеучебное время. Он забрал листки с записями и долго читал их или делал вид, что читал, бубня что-то себе под нос. Больше раздражал тот факт, что Нарома свою часть задания историку так и не отдала, о чем он не преминул нам напомнить.

— Что насчет допуска? — спросила я, прослушав тираду о безответственности и безалаберности некоторых студентов.

— Приходите на экзамен — там будет видно, — отрезал Бонэс.

Мы с Азаром вышли из преподавательской и остановились возле автомата с медовой газировкой.

— Что, удрала от тебя Нарома? — автомат выплюнул мне сдачу, но воды в стакан так и не налил. — Эй, что за фигня?

— Она вела себя как-то странно, — Азар с размаху приложился кулаком по автомату. Тот чихнул и выпустил в стакан желтоватую струю. — Заявила, что не будет путаться с низшей расой.

— Видела её в аэропорту. Нам она то же самое сказала, — я взяла стакан.

— Синдром эльфийского идеала.

— Разве только эльфийского? — я хотела было глотнуть газировки, но мне не понравился запах. — Это машинное масло, что ли… Представитель любой расы считает именно свой народ вершиной эволюции.

— Только у эльфов это возведено в ранг национальной идеи, — Азар взял у меня стакан, понюхал, а потом засунул руку под кран. — Хм… Это и, правда, масло. Ты что-то сломала.

— Иди к демонам, это ты двинул по нему!

— Что здесь происходит? — Бонэс высунулся из двери. — Что вы тут делаете?

— Уже уходим, — Азар поставил стакан под кран. — До свидания.

Бонэс смотрел нам вслед, пока мы не свернули к лестнице.

— Раз — источник, два — источник, три…, — долетели до меня слова его странной, идиотической песенки.