Осенний фестиваль (ЛП) - Хаггис Кристофер. Страница 3

— Ну, теперь, когда ты, наконец здесь, мы готовы начать, — сказал Фил.

— Прости, я чуточку запоздал... заболтался с Мишелем. Кто еще не пришел?

— Саулиус как всегда, — пробубнил кто-то из бурундуков, не прекращая жевать салат.

— Еще Macсey, он болеет, — добавил Бенедикт, один из мышей.

— Да, я слышал. Ничего серьезного, надеюсь?

— Простуда. Лекарь сказал, что жить он будет, но запретил идти на встречу. Чтобы, как он выразился: «не обчихать всех грызунов».

— Ха. Весьма здраво. Ну, надеюсь, бедняга быстро выздоровеет.

— И еще не забудьте Паскаль, у нее все как обычно,

Маттиас засмеялся:

— Она никогда не ходит на наши встречи! Всегда хочет прийти, собирается и всегда в самый последний момент забывает! Так и сидит в свой башне весь праздник!

— Могу ей только посочувствовать, — хмуро буркнул один из крыс, — жить на вершине башни! Кошмар. Не-ет, лучше нашего подвала ничего нет!

Маттиас недовольно поморщился — говоривший был одной из нескольких крыс, которым действительно нравилось жить внизу... Что это? Естественное желание спрятаться от косых взглядов? Или животное желание, происходящее от их нынешней телесной сути?

Всем им было очень непросто привыкнуть к облику крысы-морфа... Особенно, с учетом того факта, что большинство из них до изменения убивали крыс, как опасных и вредных паразитов. А теперь стали практически такими же... Легко ли считать вредителемсебя? У мышей-морфов были сходные проблемы... но проявлялись они куда как слабее. Бурундуки и капибара привыкли практически без проблем, и Фил, разумеется, доволен положением... учитывая невеселую альтернативу. Морские свинки-морфы... у этих проблем нет вообще никаких, за исключением склонности к ожирению; у белок-морфов тоже. И наконец, Паскаль. Ну, эта особа настолько особая... что говорить о ней нужно особо.

Чарльз усмехнулся последней мысли, поднялся на ноги и постучал вилкой о краешек бокала:

— А теперь господа грызуны, крысы и мыши, бурундуки и белки, кролики и морские свинки...

— И капибара!! — возопил рыжевато-бурый, кажущийся жутко объемным из-за пышной шерсти, самец-морф.

— И разумеется, капибара! Ну, куда же мы без вас! — шевельнул усами и розовым носом Чарльз, а собравшиеся поддержали его коротким смехом. — Так вот, на правах председателя Попечительского Совета Грызунов, я объявляю ежемесячное собрание открытым и предлагаю тост!

Итак, предлагаю всем собравшимся, выпить первый бокал за то место, где мы все живем, за то место, что сделало нас такими, какие мы есть, к худу ли, к добру ли... Но все-таки, будем надеяться, что к добру! Итак, мой первый тост — за Цитадель!

И праздник начался.

— Мадам? — Маттиас вопосительно приподнял брови, подавая Кимберли ломоть особого праздничного хлеба.

Она отломила кусочек, полила острым белым соусом и неспешно откусила.

— Должна признаться, вкуснее я еще не ела. Что это за хлеб?

— Это наш, особый, праздничный. Зерна семи злаков, с добавкой масла, творога и тертого сыра. А еще смазано сырым яйцом и присыпано конопляными семечками. Вкус...

— Великолепно. Это испек ваш... Донни? — спросила она, беря еще кусочек.

Чарльз пожал плечами, дожевал свой кусок хлеба, и указал на капибара, который обосновавшись на другом конце стола, лениво грыз деревяшку.

— Видите, вон тот, с коричневой шерстью и деревяшкой в лапах. Его имя Грегор, на самом деле он поставщик двора его светлости лорда Хассана, ну и Донни он тоже снабжает. Он действительно лучший пекарь в Цитадели. А вот, попробуйте наш фирменный папоротниковый салат с белыми грибами. И еще салат с крабами и оливками. Или вот — салат из креветок, фруктов и орехов. Да! Обязательно фруктовую запеканку, и особый омлет!..

— Спасибо... это просто замечательно... — она отвернулась, изящно вытирая длинные жесткие усы-вибриссы салфеткой.

Маттиас какое-то время просто любовался ею. Ее великолепными пропорциями — ничего лишнего, и в тоже время все на своих местах; ее лапками, идеальной формы и отлично ухоженными; ее такими милыми, такими эротичными ушками; ее глазами невероятной глубины и совершенной черноты.

Чарльз знал, что она не хотела быть крысой, и очень хорошо помнил тот день...

Год 705 AC, первая декада августа

Он сидел в личном кабинете в здании гильдии Писателей, корпя над очередной рукописью, когда услышал настойчивый, почти панический стук в дверь. Спрятав работу в стол, Чарльз открыл дверь. Женщина, стоявшая за дверью, судорожно вздохнула и замерла, глядя на него. Маттиас в свою очередь внимательно осмотрел ее, отметив заплаканные глаза, растрепанные волосы и крысиный хвост, на секунду показавшийся из под серо-бежевого шелка халата-кимоно.

— Леди. Входите,  пожалуйста. Похоже, нам есть о чем поговорить.

Как в забытьи она шагнула в кабинет, отшатнувшись от протянутой Чарльзом руки, села в предложенное кресло, лишь чуть поморщившись...

Маттиас улыбнулся краешком губ, припоминая, сколько раз он сам прищемил хвост за первый месяц жизни в Цитадели. Что ж, ее выдержка делает ей честь, но... Но сейчас Чарльз попросту не знал, что сказать. Ему уже приходилось разговаривать с людьми, в подобной ситуации. Но, то были мужчины, воины, люди с сильной волей... В принципе. А вот что можно сказать красивой, молодой женщине, волей судьбы становящейся двуногой прямоходящей крысой... Маттиас просто не представлял.

В конце концов, затянувшаяся пауза стала невыносимой и Чарльз не выдержал:

— Леди, я думаю, вы понимаете, что происходит?

Она старательно отводила глаза от его морды, покрытой серой шерстью, от его усов-вибрисс, острого носа и особенно от длинного, покрытого тончайшей, просвечивающей шерстью хвоста, но помимо воли ее взгляд то и дело возвращался обратно, и тогда она вздрагивала, с каждым разом все сильнее. В конце концов, ее забила крупная дрожь, а из красивых глаз потекли слезы.

— Я... Я не хочу быть крысой! — всхлипнула она, комкая кружевной платок и не пытаясь утереть лица, по-видимому, даже не замечая слез.

Маттиас, подтащив табурет ближе к гостье, влез на него и, взяв нежное, идеальной формы запястье лапами, осторожно погладил. Возможно, это было не самой лучшей идеей, поскольку она вздрогнула и попыталась отстраниться... однако не до конца, так и замерла, заворожено глядя на когтистые лапы.

— Как вас зовут, леди? — спросил он, а когда она не ответила, осторожно взял ее подбородок и нежно поднял заплаканное лицо.

Тогда это было красивое, мягко очерченное лицо, с маленьким подбородком и чуть припухшими губами. Разумеется, заплаканное, но от этого только ставшее еще прелестнее. Ее глаза расширились, а губы опасливо сжались, когда она увидела так близко крысиную морду, но увиденное в Цитадели за последнюю неделю ослабило шок.

— Меня? — прошептала она тихо-тихо.

— Да леди. Как ваше имя?

Вообще-то, Чарльз уже знал, как зовут его гостью. В Цитадели подобные новости распространялись очень быстро.

— Меня зовут Чарльз Маттиас. А вас?

Она отвернулся, не в состоянии глядеть ему в глаза.

— Кимберли.

Маттиас кивнул:

— Красивое имя, Кимберли. Расскажите мне, Кимберли. Как вы сюда попали, почему остались, расскажите мне все.

Потребовалось немного убеждения но, в конце концов, Кимберли поведала ему всю свою историю. Она родилась на западе Среднего Мидлендса, в семье богатого барона. Наследный воин, принесший присягу местному лорду, он смог дать дочери хорошее образование и воспитание, вырастив из нее настоящую леди и выдать замуж за одинокого и престарелого соседа. К сожалению (а может быть и к счастью) ее отец и муж умерли практически одновременно. Оставшись в одиночестве, Кимберли... заскучала. Деньги, унаследованные от отца и мужа, позволили ей вести безбедную и, в общем-то, беззаботную жизнь, но обладая от рождения весьма деятельной натурой, она решила лично съездить и проверить, теперь уже свои финансовые дела.