Царьград. Трилогия - Посняков Андрей. Страница 142
Так и было! Но стало… стало – по-другому! Штурм удалось отбить, удалось перессорить врагов, создать им проблемы… так, что история пошла подругому! И приложил к этому руку не кто иной, как протопроедр Алексий Пафлагон – русский парень Алексей Смирнов, рожденный в самом конце двадцатого века и невообразимым образом очутившийся в веке пятнадцатом. Здесь, в Константинополе, городе, который Алексей давно уже считал родным, он достиг многого – приобрел друзей, положение в обществе, любимую женщину и семью. А там, в том, будущем времени, по-прежнему жил Лешка Смирнов – двойник – студент первого курса истфака, не так давно ушедший служить в российскую армию… Как так могло получиться, Алексей не знал, лишь догадывался о той роли во всем этом, что сыграла старуха Федотиха – колдунья из того, будущего времени, с которой он уже не раз контактировал по очень и очень важным делам… Однако и Федотиха не знала всего… лишь могла чему-то способствовать – к примеру, пару раз выручала Алексея, отправляя назад, в свое – константинопольское – время. О империя! Как славно оказалось жить в ней, пусть даже от былого величия остался только лишь отблеск. Да и на тот покушались турки…
Алексей вспомнил, как удалось изменить ход истории, как штурм 29 мая 1453 года закончился поражением турок, а не их победой, как было – должно было быть – на самом деле. Константинополь остался стоять непоколебимой твердыней восточно-христианского мира, а воинственный султан Мехмед так и не получил своего прозвища – Фатих – Завоеватель! И этой монеты – акче – не должно было быть! То есть не должно было быть в этом, измененном, мире, в котором Империя ромеев вовсе не пала под ударами султанских войск. Так, может – пока еще не пала?
Но вот же она, монета!
Алексей подбросил на ладони серебряный светлый кружочек – грозный вестник иного времени, другой истории… или, точнее сказать – той, что сложилась в действительности. В действительности уже около года как не должно было существовать империи… то есть империя существовала, но другая, не ромеев, а османов, османлы, как себя именовали турки. Не хотелось бы, чтоб так было, очень и очень не хотелось…
Немного не доходя до дома, протопроедр спустился в небольшой полуподвальчик, в харчевню, заказав полкувшина вина и сыра. Пил, не глядя на разговаривающих вокруг людей, пил, вспоминая тот день, тот истинный день 29 мая 1453 года, когда турецкие янычары ворвались в город. Дым пожарищ, разрушенные турецкими бомбардами стены, резня и отрезанная голова императора на копье султана! И голова сына… И погибшая страшной и мучительной смертью жена, Ксанфия…
Нет!!!! Нет!!! Нет!!!
– Вам не понравилось вино, господин?
– А? Что? – очнувшись, Алексей непонимающе тряхнул головой.
– Говорю – вино, верно, кислое?
Это спрашивал сосед по столику – прилично одетый мужчина с черной кудрявой бородой и светлыми голубыми глазами.
– Да нет, вино отличное, – протопроедр через силу улыбнулся. – Привиделось тут кое-что…
Собеседник усмехнулся:
– Бывает. Так, говорите, хорошее вино?
– Да, неплохое…
– Эй, хозяин! – обернувшись, громко позвал сосед. Заказал кувшинчик такого же, как у Алексея, вина, представился: купец Никомед Марокис.
– Алексий Пафлагон, чиновник, – протопроедр не стал уточнять – какого ведомства, да Никомед и не спрашивал, дождался наконец вина, выпил…
– Гм… и в самом деле вкусное.
– Вы чем торгуете, уважаемый? – не то чтобы Алексей сильно этим интересовался, просто так спросил, поддержать разговор – не слишком-то вежливо было бы сидеть сейчас бирюком… Да заодно – отвлечься за доброй беседой от всяких нехороших мыслей.
– Чем торгую? – переспросил купец. – Большей частью – посудой. Золотой, серебряной, медной… В Смирне делают очень неплохую, в Эфесе…
– Так там же турки!
– Они вовсе не запрещают торговать, наоборот, – Никомед улыбнулся и тут же передернул плечами. – Конечно, турки жестоки – на то и турки. Я сам видел, как однажды, на базаре в Смирне – Измире, так этот город называют османы – при всем честном народе с живого человека сдирали кожу. Смею вас уверить – жуткое зрелище.
Протопроедр прищурился:
– Кто бы сомневался! Интересно, какие монеты у турок в ходу?
– Да наши, – пожал плечами купец. – Есть и мавританские, а так – аспры…
– Такие? – Алексей вытащил из висевшего на поясе кошеля давешнюю акче.
Никомед внимательно рассмотрел денежку, даже попробовал на зуб, после чего с уверенностью заявил, что таких не видел. Нигде – ни в Эфесе, ни в Смирне.
– Уж так-таки и нигде? – усомнился протопроедр.
– Точно – нигде. Я ж торговец, все монеты знаю.
В общем-то, ничего другого Алексей и не ожидал услышать, а монету – акче – показал просто так – мало ли?
Значит, нет такой нигде… Откуда же здесь взялась? Откуда… Ясно, откуда – из того мира… который должен был быть, в котором Константинов град – никакой не Константинополь уже – Истамбул, столица Османской империи! И как же сюда попала эта зловещая денежка? Хорошо бы выяснить, хорошо бы…
И опять – все ниточки ведут к Роману Родинке, увы, ныне покойному. Остается лишь отыскать его людей, да поговорить вдумчиво – может, чего и выплывет.
И то – зачем удачливому вору портовый чиновник, и – откуда у него взялась акче с арабским вензелем «Мехмед Фатих» – монета, которой в этом мире и вовсе не должно было быть.
Протопроедр явился домой – в новый уютный особнячок близ Амастридского форума – довольно поздно. Смеркалось уже, и в быстро синеющем небе вспыхнули первые звезды, а над величественно-могучим куполом храма Святой Софии повис, закачался золотой полумесяц… Полумесяц… Тьфу ты, господи, еще этого не хватало!
Кивнув привратнику, заодно исполнявшему и обязанности мажордома, Алексей поднялся на второй этаж, в покои, еще издали услыхав детские крики – сын с дочкой гонялись друг за дружкой, играли… Ага! Вот заметили отца:
– Батюшка! Батюшка пришел!
– Батюшка, а что ты нам принес?
Протопроедр вытащил заранее припасенный пряник, купленный все в той же харчевне, обнял детей, улыбнулся:
– Нате, делите!
– Ой, батюшка, интересный какой пряник! – заметил десятилетний Арсений, сын. – Воин нарисован в чалме… Турок, что ли?
– Какой еще турок? – Алексей устало опустился на скамью.
– Сам посмотри. И вон, узоры какие-то…
Узоры? Точно – узоры… И действительно – турок в чалме, с саблей. И полумесяц, и арабский вензель – «Мехмед Фатих»!
Черт побери! Так и пряника такого не должно было быть – но ведь вот он!
Алексей встрепенулся, бросился было бежать, да потом сообразил, что поздно – по велению императора все питейные заведения Константинополя закрывались с наступлением темноты, за чем пристально следили специальные городские чиновники…
Да и жена…
Вышла из спальни, где кормила грудью недавно народившуюся дочку… вторую уже, первая – почти уже трехлетняя Елена играла сейчас с Сенькой. Дочки – вылитая матушка – такие же синеглазые, да и волосы… Алексей надеялся, что будут, как у матери – вьющиеся, золотые…
Супруга, любимая жена, поправив длинную столу, уселась на скамью рядом, обняв мужа за шею. Прижалась щекою, тихонько спросила:
– Устал? Не отвечай… вижу… Сейчас уложу детей. Фекла отпросилась на сегодня – брат у нее приехал из Мистры.
Фекла – это была нянька… Теперь понятно, почему дети так поздно не спали…
Однако ж и Ксанфия, хоть и аристократка, а с детьми справлялась ничуть не хуже няньки… укачала одну, уложила другую, третьего… Села на край кроватки, запела тихонько песню:
Алексей усмехнулся: его песню пела, «Арии», группы, которую обожал когда-то. Еще там, в том мире, подростком будучи… Да, собственно, там, в окрестностях Мценска, и остался Лешка… Тот, другой, двойник… И кто же из них настоящий? Алексей давно уже был склонен считать, что – тот. Хотя, признаться, тянуло, тянуло в прежнюю жизнь – выпить с ребятами пива, сходить в сельский клуб на дискотеку, или – в город, на тот же концерт. На тракторе прокатиться по колхозным – вернее, бывшим колхозным – полям… Алексей – Лешка – сирота был, в детском доме рос… а вот семью обрел здесь. И все был готов заради семейного счастья сделать. И – хотя и тянуло иногда туда, в будущее – вспоминал о нем все реже и реже. Как-то не до того было. Хотя знал, как уйти – в Верховских княжествах, у черного леса – большое село Амбросиево. Рядом, в лесу – болото, и там – старый пень. Это и есть – выход, и – он же – вход. Только вот никогда не угадаешь заранее – удастся ли туда-сюда выбраться? Бабка Федотиха знала, как… только не все рассказывала. Рыскал уже меж временами Алексей, бывало, да только не своей волею, а по самой крайней необходимости. Боялся вот теперь, что такая необходимость опять настанет. Акче вот, пряник… Как говорится – не дай-то бог!!!