Царьград. Трилогия - Посняков Андрей. Страница 15

– Чего не будешь?

– Приставать к этой гадине!

– Эй, выбирай выражения, ублюдок! – тут же подала голос Мелезия. – Алексей! Дай-ка я ему хорошенько тресну! Покажу тебе один удар – после него обычно мужчины уже не могут любить…

– Эй, эй. – Терентий опасливо дернулся. – Уйми ее, Алексей, уйми! Я же сказал, что больше не буду.

– Я верю, что не будешь, – засмеялся Лешка. – Давай, греби отсюда. И помни – это я тебя защитил!

Он с силой оттолкнул Терентия от себя, и незадачливый насильник, подхватив упавшую на пол шапку, скуля, побежал к лестнице.

– Ну вот, – улыбнулся старший тавуллярий. – Нажили себе вражину.

– Да ну его, – Мелезия отмахнулась. – Его артельные за дурачка держат. Не уважает никто. Вот пожалуюсь завтра их главному, Прохору…

– Зайдешь? – кивая на свою дверь, с улыбкой осведомился Алексей.

– А ты рисунки похабные стер?

– Не только рисунки, но и надписи.

– Тогда пошли, чего тут стоять-то?

Логично.

Галантно пропустив гостью, старший тавуллярий захлопнул дверь и заложил ее на засов. Обернулся и ахнул – Мелезия уже сбросила на пол столу и теперь стягивала тунику, обнажая пленительные изгибы великолепно сложенного тела. Стройные бедра, тонкая – очень тонкая – талия, плоский живот с темной ямочкой пупка, небольшая, но изящная, грудь…

– Ну? – отбросив тунику, девушка провела себя по бедрам и с улыбкой взглянула на Лешку. – И долго ты там будешь стоять, словно языческий истукан?

– Недолго…

– Ты не думай, я не «похотливая шлюха»… Просто хочется отдохнуть, а ты – красивый и добрый парень…

Обняв девушку, Алексей прижал ее к себе, и, погладив по спине, крепко поцеловал в губы…

– Ах… – прикрыв глаза, тихо застонала Мелезия…

Они услаждали друг друга почти до самого утра, и сладострастные стоны, и скрип кровати, были слышны, казалось, на весь дом.

– И пусть! – задорно смеялась девчонка. – Пусть все нам завидуют…

– Ты потрясающая девушка, Мелезия.

– Знаю, ведь я же актриса. А ты…

Мелезия провела пальцем Лешке по носу и, показав язык, сообщила:

– Ты – совсем не тот человек, за которого себя выдаешь!

– Что?! – Алексей чуть не упал с ложа. – Как это…

Глава 5

Осень 1448 г. Константинополь

День евангелиста Матфея

…не тот?

– А так! – Мелезия негромко расхохоталась. – Не тот – и все тут! Хотя, конечно, не мое это дело – от кого и зачем ты здесь скрываешься. Извини – сорвалось.

Ну и девчонка! Прямо шпион какой-то. Интересно, как это сумела распознать все Лешкины ухищрения? Даже старуха Виринея Паскудница не догадалась, не говоря уже, к примеру, о Епифане, а вот Мелезия…

Старший тавуллярий подложил под голову руку:

– Слушай, а с чего это ты взяла?

– Объяснить? – Девушка прижалась к груди любовника, прищурилась, словно довольная кошка.

Алексей ласково погладил ее по спине:

– Объясни, сделай милость!

– Значит, так, – ухмыльнулась Мелезия. – Ты приехал из Мистры, а говоришь, как столичный житель – это, во-первых.

Лешка даже удивился – ну, надо же! Хотя, с другой стороны, чему удивляться-то? За восемь-то лет везде можно стать своим.

– Во-вторых, ты называл себя философом, – продолжала девчонка с хитрой улыбкой. – Утверждал, что знаком с Плифоном, а не знаешь, кто такой Дмитрий Кидонис. А я ведь специально тебя про него спросила! Кидонис – учитель великого Плифона, любой философ обязан это знать! Ты не знаешь, значит – и не философ, и не из Мистры.

Алексей только хмыкнул:

– Откуда ты только взялась на мою голову, такая умная?

Мелезия пожала плечами:

– Я ведь не проститутка, как ты, верно, подумал. Я – актриса, специально интересовалась историей театра, драмой, философией. Думаешь, это легко – перевоплотиться в чужой образ?

– Теперь так не думаю. У меня, вот видишь, не получилось, – Лешка поцеловал девушку в лоб. – А, может, ты еще скажешь, кто я такой на самом деле?

– Может, и скажу, – озорно хохотнула девчонка. – Попытаюсь. Ты… – она наморщила носик. – Ты явно склонен к логическому мышлению, все обо всем расспрашиваешь, сопоставляешь, делаешь выводы… не боишься покойников и даже владеешь какими-то приемами борьбы…

– Вывод?

– Ты, Алексей, явно служил в каком-то тайном ведомстве… А сейчас вынужден почему-то скрываться! Что дернулся?! Я угадала? Вижу, что да. – Мелезия ласково взъерошила Лешкины волосы. – Небось, думаешь сейчас, как от меня избавиться?

Да, старший тавуллярий примерно в этом направлении сейчас и мыслил!

– Не думай, я тебе не выдам. Зачем? У меня свои дела, у тебя свои. Если хочешь, будем встречаться.

– Хочу, – притянув девушку к себе, Алексей крепко поцеловал ее в губы. Рука его погладила изящную грудь, опустилась ниже…

– Нет, – неожиданно улыбнулась Мелезия. – Хоть мне и очень приятно с тобой, но – не сейчас. Взгляни в окно – светает! Расстанемся до вечера, у меня много дел.

– А может, дела подождут?

– К сожалению, нет, – выскользнув из объятий, девушка быстро оделась. – Если я буду валяться в постели целый день – где я заработаю деньги? Кстати, если ты думаешь, что нарочито всклокоченные волосы и растрепанная бородка тебя сильно меняют – так нет!

– Как – нет?

– А так! Человека меняет не внешность, а в первую очередь – походка, мимика, жесты, манера говорить… Да и волосы тебе следует покрасить получше. Я помогу.

– Спасибо за помощь, – прощаясь, усмехнулся Лешка.

Проводив Мелезию, он захлопнул дверь, снова завалился в постель и зажмурился. Из щелей в ставнях в комнату властно проникало утро.

Еще немного вздремнув, старший тавуллярий решительно вскочил с постели – ему, как и Мелезии, некогда было сибаритствовать, от всех его действий – и бездействия – сейчас зависела жизнь.

Спускаясь по лестнице, Алексей столкнулся с артельным старостой Прохором. Вежливо поздоровавшись, тот придержал молодого человека на выходе и тихо спросил:

– Ночью Терентия… Ты?

– Я, – не стал отпираться Лешка. – Было за что.

– Ну и ладно, – серьезно кивнул Прохор. – Есть одна просьба – в следующий раз не нужно вступать с ним в драку. Просто скажи мне.

– Хорошо, – прощаясь с артельщиком до вечера, Алексей улыбнулся и, свернув за угол, быстро зашагал к церкви Апостолов.

Зайдя в храм, поставил свечку за упокой души Созонтия – человек ведь все-таки, не собака – помолился за здравие жены и сына, после чего, выйдя на улицу, купил у мальчишки-торговца жареных каштанов и, удобно устроившись неподалеку, на лавочке за кустами жимолости, принялся насвистывать с самым беззаботным видом. Этакий, вышедший на прогулку зевака, беспечный и беззаботный. Тут таких много прогуливалось и, чем ближе к обедне, тем больше.

Вот уселся рядом какой-то бородач средних лет. Одет прилично, но без особых изысков, строго – длинный черный кафтан, серая мантия. Взгляд тоже строгий, но вместе с тем благостный. Вообще, незнакомец производил впечатление человека набожного, быть может, даже был церковным старостой.

– С праздничком святым, господине! – вежливо поздоровался Алексей.

Как раз и был праздник – день святого апостола и евангелиста Матфея.

– И вас, мил человек, с праздником! – широко улыбнувшись, бородач перекрестился на церковный купол и тут же спросил, как Лешка относится к унии.

Вообще-то, к идее союза католической и православной церквей старший тавуллярий относился положительно, справедливо усматривая в этом шанс в борьбе с турками. Однако, судя по подчеркнуто ортодоксальному виду незнакомца, в этом вопросе с ним нужно было держать ухо востро.

– Я вот недавно слушал проповедь отца Георгия Схолария… – уклончиво отозвался Алексей, специально упомянув самого ярого противника унии.