Царьград. Трилогия - Посняков Андрей. Страница 41

Император усмехнулся и, кивнув, произнес:

– У Карабиса большие связи в провинции. Их тоже надобно прояснить. Однако…

Базилевс посмотрел на Лешку и неожиданно рассмеялся:

– Значит, ты и есть тот самый неуловимый бродяга, оставивший с носом моих тюремщиков и сыскарей? Однако теперь многие знают о том, что тебя наконец-то поймали… А, Филимон?

– И я говорю о том же, мой государь. Алексию необходимо скрыться! Скрыться на время, а мы обставим все так, будто бы его казнили. Казнили как заговорщика и лазутчика. А он в это время куда-нибудь уедет и…

– Я знаю, куда и зачем его послать! – веско перебил базилевс. – Из Русии перестали приходить донесения от моего посланника, отца Георгия.

Алексей вздрогнул! Георгий! А ведь с ним отправилась и Ксанфия с сыном. Перестали приходить донесения? Неужели что-то случилось? Господи…

– Ты выяснишь все, Алексий, – твердо сказал император. – Кроме того, в Русию ты поедешь татарской степью. К татарам же отправится – или уже отправился – посланник султана Мурада. Нужно выяснить его цель и, если будет возможно, сорвать переговоры.

Кроме того – собрать как можно больше сведений о татарах: их ведь там много – казанцы, ногайцы, татары Большой Орды, крымчаки… Понимаю, поручение непростое. Но, полагаю, оно как раз для тебя, Алексей Пафлагон! В случае успеха ты получишь хорошую награду и должность, а кроме того – сделаешь великое дело для безопасности нашей империи.

– Последнее для меня – свято! – встав, низко поклонился Лешка. – Благодарю за доверие, мой государь!

Базилевс, император Константин Палеолог Драгаш, лишь одобрительно усмехнулся в усы и, махнув рукой, дал понять, что аудиенция закончена.

Еще раз поклонившись, Алексей с Филимоном покинули покои дворца.

И вновь уединились в кабинете протокуратора.

– Как видишь, базилевс сильно обеспокоен турками. И поручил тебе очень важное дело… важное не только для государства, но и для тебя лично, ведь так?

– Ты имеешь в виду мою семью, Филимон?

– Да. Ведь все-таки вы мне не чужие. Сейчас получишь инструкции и деньги, ну а дальше… Да, вот письмо к некоему господину Халимсеру Гали, почтеннейшему работорговцу из Азака. От его друга Сайретдина-аги… Он же – Аристарх Дигенис. Да-да, будешь добираться через Азак и Тану!

Встав, протокуратор порывисто обнял Лешку и, вздохнув, пожелал:

– Храни тебя Бог…

Глава 13

Лето 1449 г. Черное море – Крым

…сын мой! Храни тебя Бог!

Лешка проснулся от свиста боцманской дудки и тут же поймал упершийся прямо в глаза солнечный лучик, проникавший сквозь маленькое оконце каюты. Прищурившись, молодой человек отвернулся, посмотрев на своих соседей – в каюте имелось еще четыре места – двух католических патеров (отца Себастьяна и отца Оливье) и высокого черноволосого юношу по имени Франческо Джанини, скульптора из Генуи, плывущего на заработки в богатую – по его мнению – Кафу. Все четверо путешествовали первым классом – в отдельной кормовой каюте, с завтраком, обедом и ужином, как и полагается достойным и почтенным людям, к коим относил себя и Алексей – философ, писатель и составитель географических карт по заданию крупнейшего торгового дома «Алос Навкратос и К». Да-да, именно под этой вывеской Лешка и отправился в плаванье, оставив всякие надежды закатить на прощанье буйную пирушку для всех своих вновь обретенных друзей и благорасположенного начальства. Нельзя было! Для всех – даже для друзей – он оставался изгоем, предателем, которого наконец-то поймали и теперь скоро предадут справедливой казни. А может, уже и казнили, точнее – распустили слух. Тайное было дело, никто не должен был знать!

Только Филимон Гротас, император Константин и его доверенный управитель – господин Скаларис, тот самый юркий человечек в черной мантии. Он-то все и придумал – с кораблем, и с Лешкиной «легендой». Расчет был простой – путешествовать под видом простого человека, может быть, и куда дешевле, да зато совершенно невыгодно со стороны полученного задания – кто же из знатных татарских мурз будет разговаривать с простолюдином? Иное дело – человек известный, философ и, так сказать, странствующий художник. К тому же странствовать Алексей должен был не один – а с большим купеческим караваном, отправлявшимся из генузской торговой фактории Тана через территорию татарской Большой Орды на Русь. Когда отправится караван, Алексей знал – сразу, после прибытия их судна, а вот каким именно путем – пока не было ясно: то ли через Литву, по Муравскому шляху, то ли в обход – вверх по реке Дон и дальше по Большебазарной дороге. И у того, и у другого пути были свои преимущества и недостатки, связанные с большей или меньшей цивилизованностью попадавшихся по дорог татар. Вообще-то правители осколочных ордынских государств с генуэзскими купцами ладили – имели верный доход от торговли. Однако с мелкими татарскими ордами – ордочками – вполне могли быть разного рода нехорошие инциденты. Честно говоря, если опять же исходить из порученного задания, старшего тавуллярия больше бы устроил второй путь – через Сейид-Ахметову орду (пожалуй, самое боеспособное татарское государство) и дальше по Большебазарной дороге до Верховских княжеств. Путь был известен и, можно сказать, наезжен, и обычно татары Сейид-Ахмета никаких препятствий купцам не чинили.

Снаружи послышались нестройные голоса:

– Аве-е-е Мари-и-я! – Это матросы и пассажиры-католики затянули утреннюю молитву.

– Эй, святые отцы! – Лешка с усмешкой потряс за плечо одного из священников. – Вставайте, мессу проспите!

– Мессу?! – Отец Себастьян – маленький, юркий, черноглазый, этакий живчик, каждой бочке затычка – озадаченно почесал тонзуру, после чего вновь, словно ни в чем ни бывало, улегся спать дальше, не сделав даже и попытки разбудить своих крепко спящих соседушек.

Алексей даже удивился такой вольности – надо же, священник называется! Патеры!

Снова толкнул святого отца, напомнил:

– Просили ж вчера разбудить!

– Ох, отстаньте, Алексиус, все равно ведь уже проспали. А эту жердину, отца Оливье, будить – прошу покорно оставить! Да, кажется, и четвертый наш сосед, скульптор, тоже любитель поспать.

– Так ведь месса же… Грех! – спрятав усмешку, увещевал Лешка – интересно было ему, как это так – священники, и на молитву не идут! Спят, блин, сони! Нечего было вчера так пить!

– Грех? – Отец Себастьян сладко потянулся и, конфузливо опустив глаза, признал: – Грех. Так ведь замолим, эко дело!

Алексей только руками развел:

– Ну, как знаете.

– А-а-а-аве Мария-а-а-а!!! – продолжали нестройно тянуть на палубе, и отец Себастьян от этих воплей скривился:

– Да уж – не хор мальчиков из Флорентийского собора. Не хор!

– А вы, святой отец, можно подумать, петь умеете! – просто так, от нечего делать, подначил Лешка. – Вчера вон, пытались – так у меня, по правде сказать, от ваших воплей только уши вяли.

– Ну, так это мы пьяные были, – ничуть не обиделся священник.

Честно говоря, оба беспутных патера вызывали у Алексея симпатию – он как-то всегда себе представлял католических священников более аскетичными, что ли. А эти были вполне живые люди – веселые, разговорчивые, драчливые даже! А уж как ругались – грузчики на Артополионе обзавидовались бы! Правда, потом всегда долго молились – замаливали грехи. Очень, кстати, удобно!

– Вот, бывало, в студенческие-то годы как запоем! – предался воспоминаниям отец Себастьян. – Тихо плещется вода – голубая лента, вспоминайте иногда вашего студента! Йэх, бывали времена!

– Хорошая песня, – одобрительно кивнул старший тавуллярий. – Вот ее бы вчера и пели, а не эту, дурацкую, рыцарскую.

– Рыцарскую? А, L’Homme arme вы имеете в виду? – Откашлявшись, святой отец набрал в легкие побольше воздуха и, словно специально, заорал: – Л, омме л, омме л, омм армэ!!! Л, омм армэ!!! Л, омм армэ!!!