Царьград. Трилогия - Посняков Андрей. Страница 64
Солнце уже клонилось к закату, когда впереди показалось плесо… Знакомое плесо – то самое, где Лешка нашел пустую байдарку. Пожалуй, удобное место…
Алексей незаметно протянул руку к двигателю… мотор забулькал, зачихал и заглох. По инерции проскочив метров двадцать, лодка ткнулась носом в песчаный берег.
– Ну, что там у тебя еще? – обернувшись к Лешке, недовольно зыркнул глазами Крыж.
Алексей виновато развел руками:
– Да вот, двигатель.
– Вижу, что двигатель!
– Опять делать надо. Думаю, с топливопроводом что-то…
– Думает он… А вообще, погодите-ка!
Бандит вытащил из кармана карту – ту самую, выдранную с мясом из атласа несчастных байдарочников, оглянулся…
Лешка деловито возился с мотором.
– Смотри сюда, Серпень, – тыкая в карту грязным кривым пальцем, негромко промолвил главарь. – Видишь, просека? Вот по ней сейчас и пойдем…
– А с этими как же? – шепотом спросил бандит.
Крыж поначалу ничего не ответил, лишь сплюнул за борт. Потом усмехнулся:
– Ты все верно понял, Серпеша! Только – по-тихому, шуметь не надо.
– Я пацана в камыши свожу? – неожиданно попросил Пескарь. – Наверное, он уже писать хочет.
Мерзкая ползучая ухмылочка искривила тонкие губы уголовника:
– А, Илька? Пойдешь со мной?
– Не на-а-адо…
– Пойдешь… Куда денешься?
– Черт с тобой, бери! – махнул рукой Крыж и, понизив голос, добавил: – Лопатку вон, в лодке, возьми – там где-нибудь и закопаешь.
– Понял тебя, Крыж…
Прихватив со дна лодки небольшую лопатку, какую любят брать с собой рыбаки, охотники и владельцы «Нив», молодой уголовник выскочил из лодки и, грубо схватив за руку, вытащил плачущего пацаненка.
Отлично!
Пора!
Увесистый гаечный ключ, пущенный умелой рукою, угодил по затылку Крыжу…
Тот дернулся… и повалился на днище.
Прыжок! Левой ногой в скулу Серпеню! Есть!
Теперь, главное, пацан…
Отшвырнуть ногой Пескаря… подхватить ребенка на руки… Теперь – в камыши, и дальше!
Все произошло, наверное, секунды за три, вряд ли больше. Оглоушенные бандиты не успели опомниться, как Алексей с Ильей были уже в камышах.
– Лови! Лови, гадов! – послышались позади злобные возгласы вперемешку с матом.
Лешка остановился – он этого ждал, и, в принципе, вовсе не собирался бегать от бандюков по лесу, тем более – с ребенком. Место было удобное – камыши росли густо.
– Вот что, Ильюшка, – ты здесь посиди, тише воды ниже травы, – тихо сказал Алексей. – Только не высовывайся, не кричи и не плачь – понял?
– Угу… – Мальчишка испуганно моргнул. – А вы куда, дяденька?
– А я этих уведу подальше… И обязательно за тобой вернусь. Жди!
Хлопнув дрожащего пацаненка по плечу, старший тавуллярий ужом прополз в камышах и, оказавшись в лесу, у ручья, пошарил под знакомым деревом. Ага… Вот она, сабелька! Теперь пора показаться бандитам – а-то они что-то уж слишком долго шарятся в камышах.
Лешка вышел из-за деревьев… И тут же упал – якобы споткнулся. Снова поднялся, нарочито медленно…
– Вон он! Вон он, гад! – обрадованно заверещал Пескарь. – Стой! Стой, гадина, стой, хуже будет!
Лесную тишину, только что нарушенную громкими злобными криками, окончательно разорвал выстрел. Потом – еще один. Просвистели над головой пули.
Ага! Вот уже дошло и до этого!
А пистолет-то у них, похоже, один – у главаря. Что ж, тем лучше. Значит его – первым…
Лешка быстро спрятался в папоротниках, за ручьем.
На тропе показались бандиты. Двое – Серпень и Пескарь. В руке у Серпеня поблескивал вороненым металлом ствол.
Та-ак… Значит, похоже, главарю – кранты. Удачно попал гаечный ключ, вах!
Пропустив бежавшего первым Пескаря, Лешка коршуном взметнулся из папоротников и взмахнул саблей…
Обернувшийся тут же Пескарь округлил глаза от удивления и ужаса, увидев, как, подпрыгивая на кочках, катится по лесной тропинке отделенная от тела голова Серпеня.
Молодой бандит даже не успел понять, что происходит, когда сверкающий клинок пронзил его сердце.
– Ну вот. – Лешка вытер об траву окровавленный клинок. – Теперь можно и отдышаться. Хм, тоже мне – бандиты! Рвань мелкотравчатая.
Пошарив в папоротниках, пистолета так и не отыскал – видать, улетел в ручей. Ну и черт с ним! Нагнулся над трупом молодого бандита… Обыскал, посмотрел рядом – ага, вот он ножичек. Так себе, дешевка, девок только пугать, да и то – малолетних. А что у обезглавленного? О, тут штуковина посерьезней – настоящая финка с наборной зековской ручкой. И лезвие такое… тяжелое – удобно метать. В общем, неплохой ножичек, пригодится колбаску порезать.
Усмехнувшись, старший тавуллярий помолился за упокой души новопреставленных рабов Божьих Серпеня и Пескаря, и сунув нож за пояс, под куртку, насвистывая, отправился за Ильей.
Мальчишка сидел на борту лодки. В обществе ухмыляющегося Крыжа.
Черт! Вот гад-то!
Матерый преступник держал у горла пацана длинную заточку. Ухмыльнулся, глядя на Лешку:
– Остынь, солнышко. И – стой, где стоишь!
Алексей спокойно остановился, старательно напустив на себя самый изумленный вид.
– Ствол брось! Ну?! Иначе ведь проткну горлышко!
Пацан дернулся, закричал:
– Больно, дяденька, больно!
– Да нету у меня ствола, – Лешка развел руками. – Вот те крест, нету! Ну, проверь сам.
– Куртку сними, парень! Медленно!
Пожав плечами, старший тавуллярий снял куртку. Нагнулся, положив куртку в песок… И, выпрямившись, словно сжатая пружина, с силой метнул во вражину нож!
Угодил прямо в левый глаз – рука набита!
Пораженный бандит с плеском упал в воду.
Мальчик громко заплакал.
– Не плачь, Илья! – Подойдя ближе, Лешка весело подмигнул пацану. – Сейчас домой поедем. Точнее сказать – пойдем.
– Там… – плача, произнес ребенок. – Там, в камышах…
Он показал рукою.
Алексей кивнул:
– Подожди…
Побежал в указанную сторону.
Камыши, камыши, камыши… Ага! Вот чьи-то ноги в кроссовках… Парень! На вид – лет семнадцати. Похоже, его убили сразу – ножом в сердце, вон, вся футболка в крови… Та-ак… Значит, где-то рядом должна быть и девчонка…
Лешка сделал круг, пока нашел то, что хотел отыскать. Убитая оказалась голой, истерзанной – если парня убили сразу, то с девчонкой долго забавились. Суки! Сволочи! Нелюди!
Похоронить! Там, у лодки, лопата… Хотя нет. Пожалуй, нужно оставить все как есть – для милиции. Пусть увидят, найдут. Заодно, если повезет, отыщут брошенную в ручей саблю.
Илья все так же сидел у лодки, свесив голову, и тихонько плакал. Подойдя, Лешка погладил мальчишку по голове и присел на корточки рядом.
– Ну что, Илюха? Не пора ль нам домой, а?
– Домой? – Парнишка дернулся и вдруг неожиданно улыбнулся. – В самом деле домой, дяденька?
– Тогда давай в лодку.
В моторке отыскалась еда – тушенка, сгущенка, хлеб, даже банка пива, которую Лешка с наслаждением выпил, едва только отчалили. Плыли весело – Алексей нарочно рассказывал всякие смешные истории – и Илья мало-помалу оттаял, пришел в себя и даже смеялся.
К сожалению, бензина хватило лишь до середины пути, а весел не было, и пришлось дальше пойти пешком, вдоль реки, по рыбацким тропам. Заночевали в стогу сена, а с утра уже впереди, за рощицей, показались на вершине холма белые касимовские трехэтажки.
– Ну вот. – Лешка довольно улыбнулся. – Уже почти дома.
– Ой, – Илья неожиданно шмыгнул носом. – А мама моя как же?
– Да ждет, наверное. Как прибежишь – обрадуется! Я вон с тобой до ручья сейчас дойду – а дальше уж сам добежишь.
– А вы куда, дядя Леша?
– А у меня еще делов полон рот.
Когда дошли до ручья, Алексей тихонько подтолкнул мальчика в спину:
– Ну давай к дому… Мамка уже, поди, заждалась.
Мальчик побежал, но, вдруг остановившись, повернулся и, бросившись к Лешке, с плачем обнял его за шею:
– Дядя Леша, дядя Леша… Если б не вы… вы…
– Ну-ну, не реви, не девка ведь. – Старший тавуллярий и сам почувствовал, как едким перцем защипало глаза. Похлопал мальчишку по спине, провел ладонью по волосам и, чтоб отвлечь от рева, спросил: