Царьград. Трилогия - Посняков Андрей. Страница 79
Вражина с воем сверзился вниз, под копыта собственного коня, и тут же вскочил на ноги… подставив шею под удар сабли протокуратора!
Упал, обливаясь кровью, а второй… а второй безжизненно приник к гриве коня, пораженный ударом копья в спину.
– Я что, убила его? – подойдя ближе, промолвила Анна.
– Так это ты метнула?
– Я… Подобрала копье и… Даже не думала, что попаду… Господи! Страх-то какой – я человека убила!
– Не человека, а врага, – оглянувшись по сторонам, Алексей быстро осмотрел переметные сумы.
Серебряные монеты, бусы, золотые кольца, серьги… вместе с ушами. Сволота!
Переложив деньги и драгоценности к себе в кошель, молодой человек махнул рукой:
– Идем. И побыстрее.
Свернув за угол, они побежали к оливковой рощице. Аннушка бежала первой, указывая хорошо знакомый ей путь.
– Здесь мои родичи обычно пасли коз. Ага! Вот и шалаш! – показав пальцем, девушка радостно улыбнулась. – Неплохо устроимся, верно?
Действительно неплохо. Крыша над головой, еда, красивая девушка рядом – что еще надо для счастья? Даже вино – и то имеется, спасибо бабке Гаргантиде!
Совсем рядом с шалашом, за кустами, внезапно заблеяла коза. Вздрогнув, протокуратор схватился за саблю:
– А ну, вылезай, кто там?! Выходи, кому говорю!
– Не гневайтесь, господин… Я смотрю, и Аннушка с вами. – Из-за олив показался коренастый пожилой мужичок хитровато-крестьянского вида: круглолицый, усатый, с барашковой шапкой на голове и в такой же жилетке-кожухе, наброшенной поверх домотканой туники. Узкие полотняные штаны, мягкие сапоги из козьей кожи; подвешенные к поясу разделочный нож и костяной гребень дополняли портрет пейзанина, добавляя к нему некую толику воинственности и аккуратности.
– Дядюшка Ферапонт! – с радостным воплем Анна бросилась незнакомцу на шею. – Дядюшка Ферапонт, ах, как же я рада, рада… А тетушка Пелагея, она где, дома, да?
– Конечно, дома, где ж ей еще быть-то? Это я, вон, с козами. – Ферапонт усмехнулся в усы и, прищурясь, пристально осмотрел Алексея. – Это кто же с тобой такой, егоза?
– Это… – Девушка оглянулась. – Его зовут Алексей, дядюшка. Он очень хороший человек, спас меня от турок!
– Гляди-ка! – В глазах крестьянина вдруг пробежала некая опаска. – А вы там это… ничего такого не натворили? Искать вас не будут?
– Это – смотря кто, – философски заметил молодой человек. – Турки – точно не будут.
– Ну и слава Богу! – Ферапонт набожно перекрестился. – Тебя, Аннушка, я домой заберу, Пелагея рада будет, а вот тебя, человече… Даже не знаю, куда и девать. И сабля у тебя, и вид воинский… А ну как турки? Не было бы нам горя!
– Да что ты такое говоришь, дядюшка?! – Девушка взглянула на старика с укором. – Он – мой спаситель, он…
– А ты охолонь, егоза. – Ферапонт снова прищурился. – Нам-то жить надо… все одно, под базилевсом или под турком. А, мил человек? Может, турок-то не так уж и страшен?
– Да не страшнее, чем сборщик податей. – Алексей усмехнулся.
– Вот и я говорю – не страшнее! – Старик явно обрадовался, засуетился, погладил девушку по плечам. – Можно ведь и под турком прожить, а? Что они, все время, что ли, грабить будут? Мы ведь люди простые, не знатные, чего с нас взять?
– А вот поглядим, еще два дня грабежа осталось. – Алексей хмыкнул. – Ежели потом все прекратится – значит, можете и под турком жить. Ну а ежели нет – увы. Ты-то, старый, туркам, и впрямь не очень-то нужен, а вот племянница твоя – очень даже сгодится для какого-нибудь гарема.
– Тьфу ты! – обиженно замахала руками девушка. – Скажешь тоже – гарем.
– Ой, не скажи, егоза. – Старик бросил на племянницу быстрый оценивающий взгляд. – Это ведь, смотря, к какому человеку попадешь. Замуж-то тебе ведь пора уже!
– Да, да, пора, – пряча усмешку, неожиданно поддержал протокуратор. – Что, и жених на примете имеется?
Ферапонт замахал руками:
– Да какой там жених, никто еще и не сватался!
– Погоди, посватается какой-нибудь турок!
– Да хоть бы и турок, лишь бы хороший человек был.
– Ой, уши вянут слушать такие речи, дядюшка!
Алексея старик к себе не позвал, да молодой человек не очень-то и рвался, его вполне устраивал и шалаш, в конце концов – не век же тут вековать? Да и вообще – девчонку, похоже, удалось сплавить в надежные руки. Старик хоть какой-никакой – а все ж родственник, к тому же еще и тетка Пелагея имеется, которая племянницу, видимо, любит, и в обиду не даст. Что же касается замужества… Старик прав – сейчас нужно просто пересидеть, переждать лихое время. Сволочь, конечно, этот старик, но, с другой стороны, понять его можно.
– Я приду вечером, – прощаясь, шепнула Аннушка. – Принесу еды.
Кивнув, Алексей посмотрел на небо – пожалуй, вечер был уже не за горами.
Старик Ферапонт и Анна ушли, и молодой человек, проводив их взглядом, с удовольствием растянулся в шалаше, наслаждаясь внезапно наступившим покоем. Едва прикрыл глаза, как тут же забылся… Увидел во сне и жену, и сына. Веселых, довольных, смеющихся. Ксанфия, хохоча, тянула к нему руки… вот дотронулась до щеки, провела ласково…
Алексей резко открыл глаза: рядом с ним, в шалаше сидела Аннушка и гладила его по щеке.
– А! Проснулся-таки! Я вот тебе поесть принесла. Тут жареная рыба, тут козье молоко, лепешки…
– Да ведь есть же еда! Но все равно славно. Спаси тебя Боже, красавица!
– Кушай.
– Как там обстановка? Не прогонят тебя родственнички?
– Что ты! Тетушка Пелагея так обрадовалась, так обрадовалась… Ой! Не сказать даже как. Им-то своих детей Господь не дал.
Девушка неожиданно прижалась к Алексею и поежилась:
– Холодно.
– Что-то не заметил.
– Нет, вправду, холодно… Дай руку, потрогай…
Взяв в ладонь руку молодого человека, Аннушка провела ею по собственной шее, плечам… ниже… засунув в вырез туники.
Действительно, вся кожа была покрыта мурашками. От холода ли?
– Ты говорил – я красивая, так?
– Да, красивая… Только слишком уж молода для меня.
– Я?! Молода?! – девушка обидчиво вскинулась. – Ну и целуйся со старухами!
– Ла-адно… – Алексей привлек девчонку к себе, поцеловал в губы и, тихонько шлепнув чуть пониже спины, прошептал: – А теперь иди. Иди, я сказал! Ты очень, очень красивая девушка, и еще обязательно встретишь свое счастье… с турками или без. Я же их ненавижу!
В бессильной ненависти Алексей ударил кулаком в землю.
Анна даже вздрогнула:
– Ой. Как ты!
– У тебя есть здесь знакомые рыбаки? Из тех, кто хорошо знает фарватер и не против неплохо заработать.
– Они все знают. И все не против.
– Проведи меня к кому-нибудь из них. Прямо сейчас.
– Но…
– Или лучше скажи, где и кого искать.
– Нет! Я уж сама.
Они пошли какой-то узкою тропкой, вьющейся между кустов шиповника и олив, и выбрались на берег небольшой бухточки – впереди слышался шум прибоя и чьи-то голоса.
– Рыбаки, – останавливаясь, прошептала Аннушка. – Конопатят лодки. Сегодня не ловили – страшно.
– Веди!
– Постой… – девушка тяжко вздохнула. – Знаешь, мне почему-то кажется, что мы больше не встретимся. Никогда-никогда…
Молодой человек ничего не ответил, лишь покачал головой.
– Поцелуй меня! – неожиданно властно Аннушка развернула его за плечи. – Крепко-крепко… Больше я ничего не прошу.
Он все же всучил ей пару золотых дукатов, так, на прощанье. Сказал, чтоб припрятала в каком-нибудь укромном месте. И, попрощавшись, зашагал вниз, к морю, где его уже ждал небольшой баркас под косым парусом. Ждал не за просто так, а за пять дукатов, за меньшую сумму владелец баркаса Марко рисковать отказался. Что ж, спасибо и на этом.
Вдвоем они столкнули с песка баркас, с разбега запрыгнули. Хлопнув, ветер надул парус. Алексей обернулся – нет, Аннушки видно не было, что и говорить – сумерки. Однако молодой человек был уверен – девчонка стоит сейчас на взгорье, всматривается в темное море и машет рукою. И наверное, даже плачет.