В Зин-Азшари (СИ) - Дженкинс Кассандра. Страница 26

 Невероятно выносливый, он шел, не смыкая глаз, вторые сутки. С его губ не сходила пренебрежительная ухмылка, ведь он считал, что обгоняет Время, перепрыгивает Настоящее, желая изменить Будущее. Когда этот юноша говорил Гвинэн, что знает, какие несчастья ждут Азерот, он не врал. Но он не собирался раскрывать влиятельным лицам известные ему тайны, а судьба Азерота и населявших его существ мало его волновала. Все они, занятые своими ежедневными потребностями, страстями, желаниями, копошились где-то внизу этих гор, по которым он бежал, не озираясь, спускался в один прыжок с отвесных каменных стен. Разве достойны они его беспокойства?

 Ослепленный знанием о предначертанном, всем сердцем влюбленный в того, кого никогда не знал, уверенный в своей силе, он улыбался ветру и подмигивал сменявшим друг друга луне и солнцу. Он шел прямиком к горной крепости в Сумеречном Нагорье, и выбрал он самый простой путь — прямо по горным вершинам.

 Существа разных рас в одинаковых фиолетовых робах сновали повсюду. Юноша и представить не мог, что проникнуть в самое сердце Сумеречного Молота будет настолько просто. Осмелев и не ожидая нападения стражи, он шагнул вглубь крепости. Мало кто знал о ее существовании, и потому охрана была незначительна. Узкая тропа виляла среди высоких горных хребтов, и вряд ли случайный путник смог бы добраться до нее, чтобы рассекретить. И уж тем более никто не подозревал, что кому-то по силам спрыгнуть с отвесных уступов, не сломав при этом шеи.

 Даже то, что он не был одет в фиолетовую робу до пят, никого не смущало. Выделяясь среди толпы черными штанами и местами разорванной рубахой грубой вязки, юноша спокойно гулял среди гудящей деятельностью крепости. Через полчаса праздных шатаний самодовольная улыбка сползла с его лица, сменившись растерянностью. Он вышел в очередной зал с высоким потолком, в середине которого высились деревянные сколоченные ящики. Два потока выносливых и молчаливых юношей разносили ящики в два разных коридора. Из сваленных в одну кучу ящиков, одни выбирали ящики с нарисованными на боку красным символом Орды, другие – с синей меткой Альянса.

 Он пристроился к конвейеру Орды, но вовремя заметил, что там работали только тролли, орки и кровавые эльфы, потому прошептав: «Я же человек», схватил ящик с меткой Альянса и пошел вместе со вторым потоком.

 — Что разгружаем? — обратился он к потному, красному дворфу, кряхтевшему под тяжестью ящика.

 Тот посмотрел на него как на сумасшедшего, и юноша заметил, что другим, в отличие от него, ящики пушинками не казались. Юноша передумал брать сразу по два ящика в каждую руку, сбавил пыл и тоже стал изображать утомленность грузом.

 Ящики складывались в темной комнате с железным полом. Когда комната заполнялась, пол вместе с грузом медленно опускался вниз. А работа продолжалась, ящиков было очень много. Через час юноше надоела эта монотонная работа, усталости он не чувствовал, но и смысла не видел. Улучив момент, когда комната в очередной раз наполнилась ящиками, он скрылся между ними и вместе с железной платформой спустился ниже.

 Ничем интересным на нижнем уровне тоже не занимались. Такие же потные и красные от натуги представители Альянса разбирали ящики с платформы и грузили их на повозки. Заполненные повозки то и дело отъезжали, на их место становились другие, и дело не кончалось.

 Сверкнув потемневшими от злости глазами, юноша готов был зарычать, но тяжелая ладонь опустилась ему на плечо. Он развернулся.

 Высокая фигура была в таком же фиолетовом балахоне, как у любого, кто обитал в этой горной крепости, только с изящными расшитыми золотыми нитями краями. Лицо скрывала непроницаемая черная маска.

 — Что ты здесь делаешь? — спросила его фигура.

 Не растерявшись, юноша изящно поклонился и, не поднимая глаз, сказал:

 — Служу Культу Сумеречного молота, господин.

 Юноша этого не видел, но лицо, скрытое под маской, беззвучно смеялось.

 Неизвестный в маске занимал высокий пост в рядах Культа, и юношу это не могло не радовать, что при первой же возможности, он попал к влиятельному человеку. И этот человек, никогда не снимавший маски и плаща, очень быстро приблизил юношу к себе, поручая мелкие дела. Каждый вечер он вызывал к себе юношу и подолгу разговаривал с ним.

 — Что есть Культ? — спрашивал он его.

 — Сумеречный Культ есть Вершина мироздания и существования в нем. Ничто не вечно, кроме смерти. Смерть приносит очищение от мирского. Отказаться от страха перед лицом смерти – первая обязанность каждого, кто примкнет к Культу, — говорил заученные наизусть трактаты юноша.

 — Готов ли ты пройти очищение?

 — Да.

 — Я не верю тебе, — отвечала маска. — Ты еще слишком занят мирским, слишком вовлечен в эту жизнь. Еще что-то держит тебя за это бренное существование. И если это продлится слишком долго, я откажусь от тебя и не приму тебя в свои ученики. Отрекись от мелочей, которые, как тебе кажется, ценны для тебя и несут смысл.

 — Что есть Культ? — вновь спрашивала его маска через несколько дней.

 — Культ есть Вершина мироздания. Культ – это Истина, а Истина – это смерть. Только смерть правдива, только смерть очищает.

 Маска долго хранила молчание, но потом тяжело сказала:

 — И все же ты не готов еще. Твои речи стали красноречивыми, но не этим ты должен убедить меня. Ты смотришь на Культ с высока, ты смеешься над всеми нами, верными последователями конца света.

 И днем юноша, теперь облаченный в такой же фиолетовый, бесформенный балахон, бегал по поручениям маски, как и десятки других, читал ночами трактаты Культа и с каждым днем, каждой вечерней беседой забывал истинную цель прибытия в каменную крепость, ради которой когда-то перепрыгивал через горы. Его мысли перевернулись с ног на голову. Загадочная маска взяла его на живца, на молодость и горячность, доказывая, что он не способен и не готов, поджигая его любопытство и желание выслужиться. И он с головой кинулся в этот омут, с оговоркой для самого себя: «Я ничего не забыл. Я знаю свое предназначение, просто это так интересно – доказать этому человеку, что я истинный последователь Культа. Возможно, это откроет мне новые пути в моем жизненном предначертании. И потом, я всегда успею сделать то, что предначертано мне судьбой. И если эта судьба подвернула мне этого господина в маске, значит, так и должно быть. Значит, я должен делать то, о чем он просит меня».

 — Что есть Культ? — снова спрашивала его маска.

 — Сумеречный Культ есть жизнь моя. Служение Культу – возможность привнести в мое бренное существование смысл. Цель Культа – смерть, и смерть есть высшая для меня похвала, которой я недостоин. Только верные и истинные последователи Культа могут нести Смерть и дарить ее другим, и эта честь омывается собственной кровью.

 Господин вскочил на ноги. Юноша, склонив голову, стоял перед ним на коленях, и глаза его горели огнем безумного фанатика. Неужели он полностью поверил в учение Культа? Господин вытащил из ножен кинжал.

 — Служители Культа могут нести смерть, ибо это высшее благо, — заговорил он, — и убивать каждого, кто достоин ее. Верно?

 — Да, господин, — шептал юноша.

 — И убивать тех, — холодный клинок коснулся шеи юноши, — кто притворяется последователем Культа, но таковым не является. Кто идет на поводу собственных желаний, и проповедует идеи Культа ради собственной выгоды. Верно?

 — Да.

 — Достоин ли ты принять высшее из благ этого мира из моих рук?

 — Нет. Мои мысли нечисты, мои действия не направлены только во благо Культа, я ищу своей выгоды. Если вы даруете мне очищение от мирского, я приму это с большой благодарностью, но прошу, дайте мне время, чтобы очиститься и отказаться от всего, что связывает меня с миром.

 — Ты действительно готов отказаться от своего предначертания ради служения Культу?

 — Да, — чуть помедлив, ответил юноша.

 И кулаки маски, облаченные в кожаные перчатки, сжались; кинжал взметнулся вверх. За доли секунды юноша осознал, что не испытывает страха и действительно ждет свой смерти, как освобождения и чуда, но кинжал со звоном отлетел к стене. Фигура в темном плаще тяжело опустилась обратно в кресло, закрыв лицо в маске руками. Казалось, он даже качал головой.