Крест - Прокопчик Светлана. Страница 49

Выговорил имя — и сам удивился, как легко удалось. Будто не предавал его. Или же… Или и вправду столь велик Хирос, что и такой грех простил. Потеплело от того.

— У Морева ручья живу… — прошамкала старуха неразборчиво. — Домишко есть… На богомолье ходила… Да вот застала меня непогода… Попутчики с санок кинули…

Охнув от боли, Оттар поднял старуху. Идти она не могла, едва переставляла одеревеневшие скрюченные ноги. Перед глазами плясали сполохи, особенно когда старуха споткнулась об раненую ногу, но терпел, не кричал и не стонал. Дотащил до саней, свалил в солому и сам чуть не упал рядышком. Старуха бормотала что-то и норовила зарыться в теплую подстилку. Оттар разглядел, что и одета-то она в рванье, вон, сквозь дыры синяя кожа сверкает. Вздохнув, сбросил с плеч тулуп, укутал найденку.

— Костан, вертайся, что ли. Довези только ее до Морева ручья. Говорит, живет там. Ты уж присмотри, а? Нехорошо, вроде как к Богу ходила, а люди ее на дороге бросили.

— А что, барин, так сейчас до монастыря доберемся, заночуем там. А старуху наутро и довезу я, что мне, жалко что ли?

Оттар покачал головой:

— Езжай сейчас. Аккурат к темноте успеешь в харчевню за ручьем.

— Так, барин, ты как? До монастыря миля, а то и все полторы!

— Дойду, — решил Оттар. — Я молодой, дойду.

Костан возражал еще, уговаривал, напоминал про рану, и холодно без тулупа… В конце концов Оттар прикрикнул на него, повернулся спиной и, тяжело припадая на правую ногу, направился к монастырю.

Отошел немало, когда староста нагнал его. Бегом, сани позади оставил.

— Барин, старуха сказать тебе хочет! Говорит, надо тебе…

И опять будто в сердце кто уколол. Не говоря ни слова, Оттар поковылял обратно.

Старуха, до маковки в его тулуп завернувшаяся, сидела и ждала. А увидав его, молвила вдруг чисто, не сбиваясь и не шамкая:

— Дар тебе будет целительский. Особенный дар, ни у кого такого не было. Лечить станешь. Все сможешь, мертвого к жизни вернешь, а сам хроменьким помрешь.

Оттар онемел. Старуха упала на солому, и будто бы даже захрапела. Его же внезапно с острой тоской потянуло в монастырь. Казалось, умрет вот-вот, если не увидит суровых стен. Не попрощавшись, заковылял прочь.

…Спешко ехал Костан. Из-за спины пробивался порой сквозь вой ветра храп. И такой храп, какого не от всякого мужика дождешься! Богатырски храпела старуха. Намерзлась, страдалица. Набожная — метель не метель, а в храм надо. Негодяи ей какие в попутчики достались, ишь, из санок выкинули… Впереди показался уже мост через ручей, а по левую руку Костан увидал огоньки веселые. Не иначе, старухина избушка. Близко от дороги, странно только, что раньше не замечал он жилья тут. Да мало ли, что не замечал. Может, перед домом палисадничек разросся, скрывает все, только в темноте и видать, когда свет в окошках появляется.

Надо же, думал, а выходит, у старухи родня есть. И что ж, одну на богомолье отпустили! А живут не бедно, видать — окна большие, и тепло не берегут, ставнями свет не прячут. Да и семья наверное немаленькая: на отшибе поселились, а опять же не прячутся. Не боятся ни холода, ни разбойного люда. Вот только бабушку свою напрасно одну в дорогу отпустили.

— Эй, матушка! — окликнул весело. — Приехали, чай. Я вот тебя в дом провожу…

За спиной — тишина. И храп пропал. Костан обернулся, глянул через плечо: тулуп лежит как лежал. Вот как старуха за Тырянью упала, заснув сразу, так и лежит. Только что храпела, и уже не слышно ее вовсе. Да не померла ли часом, перепугался староста. Потянул тулуп на себя — а он пустой. Только несколько соломинок пристало.

Оторопев, посмотрел на домик. И зажмурился, потряс головой: исчезли окошки светящиеся, приветливые. Метель улеглась, луна из-за облака вышла. Нету ни дома, ни палисадничка. Ровнехонько снегом занесло, а лесная опушка — в полумиле, не меньше. Точно, припомнил он, не было тут жилья никогда, тут же по весне заливает все до Тараканова хутора.

И, втянув голову в плечи — на всякий случай, — обернулся. Позади никого. Дорога чистая и будто светится. Не так светится, как обычно в лунную ночь бывает, а вот как колею на ней золотом проложили, и гаснет она, как угли в костре тускнеют. И убегает та колея к монастырю. Вот тут и страх пропал, ибо понял Костан: не нечистое наваждение эта старуха была, а ангелица настоящая. Специально Хиросом посланная, чтоб известие передать.

Стянул Костан шапку, медленно и чинно осенил себя крестным знамением. Хороший человек молодой хозяин, и барон из него вышел бы замечательный, знающий. А только Хирос иной путь ему уготовил и колейку золотом гаснущим прорисовал. Даже ангелицу подослал…

Неспроста это, ох, неспроста!

============= The End ===============