Сестренки - Пилипик Анджей. Страница 49
Затем он вытащил из-за пояса перчатку и бросил на тело. После чего, все еще пошатываясь, направился к двери.
Катаржина вместе со старшей кузиной вышла из такси в начале улицы. Последние несколько сотен метров необходимо пройти пешком… Девушки пошли по неровному тротуару. Дома дремали за оградами из кованых металлических прутьев. Синий джип стоял припаркованный перед виллой, окруженной старыми каштанами.
— Это здесь? — тихо спросила Станислава.
— Во всяком случае, я так думаю… — бывшая сотрудница Бюро нажала на кнопку звонка возле калитки.
Ей ответило молчание. Судя по бледному отблеску на оконных стеклах, где-то внутри дома горел огонь. Стася пихнула калитку, и та гостеприимно распахнулась. Но дверь дома оказалась закрытой.
— Давай выбьем окно и залезем вовнутрь, — предложила старшая кузина.
— Зачем, сейчас взломаю замок…
— Это же «герда», шесть миллиардов комбинаций.
— Три минуты работы, — фыркнула Катаржина. — Впрочем, гляди сама, — она вставила ключ. — Это так называемый универсал, более-менее в замок входит, зато изготовлен из титана. Теперь рычаг, — в ушко ключа она вставила пруток из инструментальной стали и подвесилась всем своим весом на одном конце.
— Помоги, — попросила она.
Дамы потянули вместе.
Несколько секунд замок еще сопротивлялся, затем раздался громкий хруст.
— И как это хозяйство действует?
— Ломает защелки. Теперь же главный ригель замка крутится без помех…
Катаржина нажала на рукоятку, дверь раскрылась.
— Ты готова? — спросила младшая кузина у старшей.
Та кивнула головой. Снятый с предохранителя наган уже лежал в ее руке. Крушевские осторожно двинулись в сторону полосы света, сочившегося из-под незакрытой двери на конце прихожей. Катаржина пихнула ее, хорошо смазанные петли даже не пискнули. Стол, две тарелки, на полу труп. Все это припудрено несгоревшими остатками пороха.
Тело, пришпиленное рапирой к дубовым половицам выглядело словно экзотическое насекомое в коллекции энтомолога.
— Димитрий, — склонилась над телом Стася. — Кто-то его убил… Палач.
— Ты чего бредишь, какой еще палач? — не поверила Катаржина.
— Перчатка, — указала та на живот трупа. — Это древний обычай, палач всегда бросает в гроб осужденного после выполнения приговора…
— Ни разу об этом не слышала. Впрочем, за последние двадцать лет смертные приговоры в Польше не исполнялись…
— Убил его кто-то из наших, — оценила Станислава. — Выстрелил в висок из кручицы.
— Или из двустволки, — задумалась Катаржина, глядя на входное отверстие. — Скорость пули была меньшей, раз кость вокруг раны потрескалась… Может, ты и права. Моника?
— Думаю, что нет… На полу валяются две рюмки. Он с кем-то пил, а потом встретился со смертью. Но идентификация дома оказалась верной. Давай-ка поищем нашу девицу. Только осторожно; не думаю, чтобы убийца все еще был, но…
Первый этаж. Крушевские обошли все помещения. Пусто.
— Судьба. Моники здесь тоже нет, — вздохнула Станислава.
— Тут есть подвал, — отрицательно покачала головой ее младшая кузина. — На стенах есть следы от батарей. Так что где-то должна была быть и котельная. Покопайся в бумагах, только постарайся не оставить отпечатков пальцев, а я осмотрюсь…
Катаржина как раз приглядывалась к полу, когда услышала сдавленный стон.
Алхимичка положила на столе пять папок. На обложке каждой был сделан эскиз человеческого лица. Два рисунка были перечеркнуты черными крестами. Остальными были ее лицо; человека, пользующегося в настоящее время фамилией Скуржевский и пожилого мужчины с воротником-крызом под подбородком.
— Михал Сендзивой из Санока… — буркнула Катаржина.
— Как живой…
— Бросай в рюкзак, осмотрим позднее. И поищи, а нет ли чего-нибудь еще.
Ноутбук княжны. Несколько алхимических трактатов XVII века, оправленных в почерневшую от старости кожу. По углам замечательные оковки. Алхимичка без особого стеснения присвоила их. Кузина изучала кухню.
— Есть крышка! — доложила она. — Поспешим!
Спуск в подвал был замаскирован весьма искусно; на нем стояла газовая печка. Правда, труба была закреплена на честном слове, а печка совсем не была подключена к газовой разводке.
Девицы отодвинули печку, посветили вниз фонариками. Лесенка и небольшой погреб. Они спустились. Окошки со стороны сада впускали размытый свет уличного фонаря.
— Моника! — крикнула Катаржина. — Ты здесь? Это мы!
Ответом был невыразительный стон. Дверь была снабжена солидными засовами. Отмычка пригодилась еще раз. Замок девицы попросту выломали. Княжна лежала на нарах, голая. Она свернулась в клубок и закуталась в одеяло. Девушка подняла голову. Один глаз был полностью выжжен. Веко второго, покрытое сукровицей, шевельнулось. Моника без узнавания глянула на Крушевских. Радужка и роговица были покрыты пятнами и ороговевшими пластинками. Зрачок был неестественно увеличен. На лбу и на щеках уже засыхающие раны.
— Господи Боже мой… — ужаснулась алхимичка. — что произошло?
— Серебро, биолог, — простонала княжна и потеряла сознание.
Катаржина бесцеремонно отодвинула старшую кузину, приложила ладонь ко лбу девчонки.
— У нее очень высокая температура, — совершенно серьезно сказала она. — Этот скот пытал ее каким-то серебряным предметом. Сейчас она отравлена соединениями этого металла.
— А глаза?
— Пожег ей тем же самым. Но она, по крайней мере, хоть немного видит… Надо забрать ее отсюда!
Она вынесла Монику, все так же завернутую в одеяло, наверх.
— Вызываем такси? — кузина вынула из сумочки элегантный мобильный телефон.
— Нет. Забираем машину Димитрия, — твердо возразила Кася. — Ему она и так уже не нужна.
— А ключи зажигания?
— Нужно поискать в карманах.
Через минуту они уже уселись в джип. Княжну уложили на заднем сидении. Катаржина вела машину очень уверенно, хотя скорость, которую развила, заставила, что ее кузина закрывала глаза от страха. Они занесли Монику домой и уложили в кровать. Станислава побежала в аптеку на углу. Вернулась с охапкой лекарств.
— Похоже, серебро для нее крайне токсично. Погляди, в этих местах клетки пытались закрыться оболочкой. Мне кажется, что, в основном, мы имеем дело с хлористыми и сернистыми соединениями этого металла [118]…
— И что делаем?
— Давай физиологический раствор. Промоем…
Она старательно очистила шрамы. Горячка все так же оставалась очень высокой. Моника проснулась.
— Принцесса, как мы можем тебе помочь? — спросила Катаржина.
— Глаза…
— Что-нибудь ими видишь? — Станислава перешла на сербский.
— Левым — все как в тумане. Отрастут… пару дней… — прошептала девушка. — Пить… не знаю… Серебром по глазам еще никогда… Биолог…
Вновь она провалилась в горячечный бред. Станислава осторожно напоила ее водой. Катаржина промыла глаза княжны.
— И как оно?
— Паршиво, — буркнула Кася. — Левого практически нет, сплошные сгустки и нечто вроде ороговелостей… Правое в пятнах. Глядишь, и регенерируется…
После этого она занялась ногами Моники. Здесь проблем не было: все засохло и как бы затвердело.
— Ткань, подобная ногтевой, — сообщила Катаржина. — Три пальца ей отрезал… Сволочь чертова…
— Чего он от нее хотел?
— А холера его знает. Но, раз воспользовался серебром, знал, что она вампир. Слушай, температура никак не спадает. Дай-ка пирамидон…
Станислава принесла. После порошков горячка чуточку спала, а дыхание девушки успокоилось. Обе кузины смогли перейти в другую комнату, поглядывая через приоткрытую дверь на свою подопечную.
— А может, все-таки, следовало бы отвезти ее в больницу? — размышляла младшая.
— И что бы ты им сказала? У нас тут вампирица, отравилась серебром, за глаза не беспокойтесь, отрастут. Только не подходите тихонько и сзади, а не то разволнуется и укусит? — в голосе Стаси прозвучал сарказм.