Запонки (СИ) - Гаглоев Эльберд Фарзунович. Страница 3

— Иди уж, советчик.

В ответ весело швырнула зайчиков смешливая солнечная искорка. Женщина в ответ рассмеялась.

— Пижон, ты у нас, — коснулась камешка в запонке. А тот в ответ опять пощекотал ей зайчиком нос.

У большого окна беседовали двое.

— Да, дядя Руслан не настоящий Дед Мороз. Он скучный, — авторитетно заявил вихрастый голубоглазый бутуз лет пяти от роду. И вкусно катнул во рту новое солидное слово. — Бесспорно.

— Да, настоящий Дедушка Мороз — атлет, — мечтательно вздохнула, слегка закатив огромные серые глаза трехлетняя красавица. Вихрастый недовольно на верную подругу. Ему не понравилось такое повышенное внимание даже к такому хорошему Деду Морозу. Мальчуган уже знал такое взрослое слово «бесспорно». Но не знал еще много-много взрослых слов. Например, слово «ревность».

— Так что, уважаемые коллеги, теперь я надеюсь, вы согласитесь, что доказательство, это конгломерат элементов, отсутствие любого из которых немедленно выводит явление из категории доказательств, именно в процессуальном смысле. А проще говоря, когда вы идете покупать пиджак, то вы не станете покупать его если у него нет рукавов.

Доцент недовольно передернул плечами. Что-то раздражало, не давало настроится на нужный лад. И хотя лекция как всегда прошла успешно, но… Не было того незаметного что делало из каждой лекции легкое шоу, когда всякое слово, не цеплялось за препоны незнания, а легко обходя ненужные блоки поставленные многомудрой школьной программой аккуратно укладывалось в сознание студента. Сегодня было по другому. И тяжелая мысль вдруг сваливалась в крутое пике колкостей и двусмысленностей, которые хотя и делали выступление острее, выпуклее, но восприятие не будили, да и самому речь удовольствия не доставляла. Говорилась. Что-то злило. Назойливые лучики царапали глаза. Какие-то. Да запонки убрать надо подальше.

Хорошо поставленный голос преподавателя вдруг прервала залихватская песня. Тщательно прокуренный голос, не очень музыкально сообщавший, что все пропьет прогуляет плохое забудет, а если вдруг чего не хватит нам, новое добудет. К выкрутасам веселого доцента студенчество давно привыкло и такой оригинальный звонок мобилы с удовольствием прослушало.

— И кто у нас тут, — поинтересовался препод. — Здравствуй, дорогой. На уроках, где еще. Буду. Конечно буду. Таких важных людей заставлять ждать нехорошо — Хохотнул в трубку. — Простите коллеги, — слегка поклонился опуская трубку в карман, — но на этом ваше обучение на сегодня я вынужден прервать. Дела государственной важности. — Небрежно сгреб бумаги в портфель. — Рыдаю, господа, но вынужден откланятся.

У дверей остановился.

— Если вдруг будут спрашивать господа из деканата, я только что вышел. Молодые люди знают зачем, юные леди — церемонный полупоклон — догадываются.

Вдруг построжал лицом.

— По партам не скакать, с рогаток не пулять. Пока.

Студентка толкнула подругу, заворожено провожающую глазами широченную спину.

— Да что ты на него опять уставилась? Не вариант. Женат он. Двое детей. Не гуляет. Сведения надежные. Зачем он тебе? Вон Подседерский с тебя глаз не сводит. И тоже доцент. И не женат, между прочим. Меня вот все убалтывает, диплом у него написать. Пару раз ему улыбнись, бедром махни, он тебе не только диплом, кандидатскую напишет. Да и претендент он приятный, при тачке, не бедный.

— Лох он.

— Лох. Так это же и лучше. Ты у нас девушка не глупая, вот и будешь им руководить.

— Оставь не нравится он мне. Руки сальные, глаза жирные.

— Зато умный. Все ведь с умом делает. И мягонький. Самый муж. А этот, — неопределенно махнула головой, — хохмит, хохмит, а глянет вдруг — как рашпилем по стеклу провели. Зябко. — Передернулась. — Или вот Володька Нефедов, — опять оживилась, — парень вон какой здоровенный. И родители богатые и сам при машине. Крутой.

— Да уж совсем… Ты Наталку Санееву помнишь?

— Помню. Бедненькая.

— Тоже ведь с ним гуляла. И что? То ли проиграл, то ли заревновал. Второй месяц девка не появляется. А ведь красавица.

— Была.

Помолчали.

— Да и тупой он, — окончательно заклеймили однокурсника.

Зазвенел звонок. Похоже продвинутый препод опять сачканул последние десять минут. Студенчество активно галдя, радостно двинуло к выходу, чтобы насладится десятиминутной свободой перерыва между парами. Покурить, поорать, посплетничать. Что интересно, таким образом себя ведут все попадающие на студенческую скамью. Причем независимо от возраста.

— Ну тебе не угодишь.

— Ну почему же. Очень даже.

— Уймись. Ты его жену видела?

Боевой настрой слегка упал.

— Крутая телка.

— Как она на него смотрит, видела?

— И я так смогу.

— А он как на неё смотрит?

— Да.

— Вот тебе и да.

Помолчали.

— Ладно подруга, пора расслабиться. У меня вчера один папик гостил, очень вкусную бутылочку придарил.

— Одну?

— Обижаешь. Папик добрый. Щедрый. Просто бутылочка вкусная очень. Я её дома и не оставила.

— Покажи.

Та приоткрыла торбу.

— Ой, — взвизгнула требовательная к женихам. — «Ушки».

— «Ушки», — довольная произведенным эффектом подтвердила Светка. — По такому поводу можно и сачкануть. Куда двинем? В «Пентагон»?

— Да ну. Там халявщиков сколько. Да и поболтать спокойно не дадут. У меня лучше мысля есть.

— Говори свою мыслю.

— Смотри, — на небольшой изящной ладони появился ключ.

— И что?

— От лаборатории. Герка дал.

— Тихоня Ленка обаяла орла и красавца, — вынесла вердикт Светка.

— Сама же говоришь, умом и красотой пользоваться надо. Никого там сейчас нет. Герка в командировке. Посидим тихонечко, потрындим. Покурим. И мешать никто не будет. Кто ж в своем уме на геркину территорию полезет.

В лаборатории царил полумрак. Хоть и полуденное, но ленивое зимнее солнце не могло пробить плотные шапки снега, украсившие ветви платанов в гуще которых спряталось здание факультета. Знаменитые криминалисты с завистью смотрели на двух юных бражниц. Бутылочка «Бейлиз», вкусные сигаретки, полумрак. Самая обстановка для милых девичьих разговоров. Для сплетен.

— И что ты собираешься делать, подруга?

Обстановочка, никотин, тягучий ликер на пустой желудок весьма способствовали откровенности. Но…

Негромко шелестнул ключ, пару раз щелкнул замок. Дверь отворилась Девушки затихли. В дверной проем мягко протек обычно громогласный препод, тихо прикрыл дверь, настороженно оглядел аудиторию. Собеседниц в полумраке не углядел.

— Чудесненько, — проговорил. Достал из кармана коробочку.

— Наркот, — одновременно но про себя охнули девченки.

Подтверждая их догадку препод подернул рукава пиджака. И…Расстегнул запонку. Аккуратно уместил её в коробочку. Другую. Та мелькнула желтым глазком в полусвете мягкого зимнего солнца. Достал еще одну, что яростно швырнулась алым. Дверь открылась поддавшись крепкому толчку. Рука препода дернулась и запонка, кувыркнувшись в воздухе, негромко дренькнула о пол и закатилась под стол. Доцент матюгнулся Витиевато. И голос у вечно доброжелательного доцента был другой, незнакомый. Лязгающий такой голос.

Но первого парня на деревне, Вовку Нефедова, то ли гангстера, то ли рэкетира, в общем крутого такого парнягу, всякие глупые предрассудки смутить не могли.

— Павел Николаевич, разговор есть.

— Э-э, Нефедов, — вроде обрадовался тот. — Буд. Те. Так любезны. Я тут запонку уронил. Включите свет.

— Да подождет запонка. Говорю же. Разговор есть.

У Ленки младший брат всю жизнь какими-то рукосуйствами занимается. Батино влияние. Казаки. То боксом, то каратэ, теперь вот русбоем каким-то. Недавно они сидели, с бятей видик смотрели. Про русбой этот. Так там один мужик ногой бил. Сильно. Ленка запомнила. «Стенолом» называется. Вот этот самый стенолом вечно добрый препод Вовке и влупил. Причем с такой силой, что первого парня согнуло, швырнуло так, что он, влепившись в стену, отлетел от неё где-то на метр и рухнул какой-то неаккуратной кучкой.