Зеркало мира (СИ) - Анфилатов Александр Николаевич. Страница 29

— А ну, ребята, тащите ее к борту и вычерпайте воду. Счастливое ее сохранение позволит нам уже сегодня наладить сообщение с берегом. Нам не придется ждать окончания шторма, как и собирать из частей новую.

Его желание быстрее наладить связь и попасть в город не были плодом сиюминутного раздумья или дальновидного расчета. Просто порт Цитай был в их планах с Олегом местом следующего захода и сбыта товара. В отличие от Низмеса в Цитае, по его словам, жил не просто клиент, а добрый старый друг, на помощь которого в этот момент рассчитывал Ярослав. Кроме того, после перенесенного шторма имелось множество повреждений в оснастке, корпусе и деревьях мачт, которые требовалось срочно устранить по окончании шторма. Нужно было что‑то решать с больными, купить провизию, да и после понесенных трудов команде требовался отдых.

Сам Ярослав рассчитывал еще до окончания порывов стихии выйти на связь с человеком Олега и исполнить ту цель, ради которой собственно и затеяна была вся экспедиция — получение прибыли.

Ярослав четко отдавал себе отчет, что без живительной силы финансов их колония в данный момент обречена влачить жалкое существование троглодитов и не способна как‑то продвинуться даже при использовании новых технологий. Просто их слишком мало. Золото открывало иные перспективы: приток рабочей силы, искусных ремесленников и надежных воинов для защиты границ или нападения, — это смотря по обстоятельствам. По этим причинам, а также засунув подальше собственные принципы — отвращение к торгашеству и мздоимству — он собирался исполнить их общие с Олегом планы и даже, если удастся, превысить.

Глава 94

Друг, компаньон Олега, оказался мужиком лет тридцати с курчавой русой, короткой ровно стриженой бородой и такого же цвета копной упругих волос. Улыбчивое лицо с правильными чертами и прямым классическим носом производило впечатление беззаботной доверчивости и радушия. По первому впечатлению Ярослава, подобный образ никак не вязался с его торговой деятельностью, но Тимарх оказался дельным и отзывчивым человеком.

Шторм бушевал в течение двух суток, потоки дождя глухой пеленой покрывали бухту и город Цитай. Резкий, смешанный с ливнем порывистый ветер, даже в укрытой бухте подымал крупную волну. Паллада, потеряв основные якоря, медленно дрейфуя, с трудом удерживала положение на стоянке. Приходилось с помощью весел время от времени восстанавливать местоположение. В данной ситуации, как нельзя кстати, оказалась помощь со стороны Тимарха. По просьбе Ярослава, он и его люди доставили на корабль дополнительные якоря, в результате чего, дрейф наконец прекратился и команда смогла передохнуть. Друг Олега предлагал свой дом для отдыха усталых людей, несмотря на опасность заражения, но Ярослав категорически отказался. Он более опасался за целостность команды, чем распространения эпидемии. Да и появление команды в городе могло привести к нежелательным слухам и отрицательному отношению к стоящему в бухте чужестранному кораблю, имеющему на борту больных. По всему было лучше оставить все, как есть, и убраться из Цытая сразу по окончании шторма.

Их с Тимархом секретное дело сладилось быстро и без задержек. Вместе со свежими продуктами доставили на корабль условленную сумму в золоте, а под видом проданных товаров вернули серебро. Поврежденная оснастка и порванные паруса требовали существенного ремонта или замены, но в этом случае ничего не вышло. Тимарх тщетно пытался помочь, однако паруса купить в течение двух суток не удалось. Следовало, делать заказ парусных дел мастерам со сроком изготовления не менее месяца. Паллада оказалась вынуждена по окончании шторма идти в море с теми лохмотьями, что остались от шторма и чинить их в пути.

Неудача с такелажем не стала для экипажа последней. Умер Горх — матрос агеронец, который заболел первым. Его тело зашили в парусину и опустили на дно залива, стараясь скрыть происшествие не только от жителей города, но и от людей Тамарха, обряд погребения провели в тайне. Остальные больные находились в критическом состоянии. Чтобы ни делал Ярослав, ничто не помогало. Люди лежали в горячем поту без сознания, а их товарищи в страхе сторонились карантина, боясь подхватить заразу.

Юля металась в бреду, не узнавая Ярослава, который практически все время стоянки проводил рядом с ней, изо всех сил стараясь облегчить страдания девушки. Он винил себя за совершенную глупость, когда взял женщин в путь. Душевные терзания вылились в долгие часы оцепенения и нежелания чем‑либо заниматься кроме ухода за больными. Он подолгу просиживал возле постели Юли, глядя в одну точку или молясь Богу, в которого верил. Не только он сам, но и команда чувствовала в те дни, что для их товарищей неумолимо приближается развязка.

Рано или поздно, но шторм закончился, выглянуло из‑за туч солнце, и с тяжелым сердцем экипаж Паллады направил потрепанное и не получившее должного ремонта судно в открытый океан. Ни Ярослав, ни Зенон с Ибирином не хотели более оставаться на рейде Цитая и ждать, когда переполненное больными судно, попросят удалиться пританы города. Солнце играло на белых стенах, возвышающихся террасами домов города. Искрились еще мокрые, красные черепичные крыши, а на самой вершине горы сверкали в лучах солнца золоченные крылосы храма предков. Паллада уходила в неизвестность, без новых парусов и почти без якорей с бередящим душу сознанием, что нового шторма им не выдержать.

Свежий восточный ветер кренил мачты Паллады, подымая лохмотья поврежденной оснастки. Из четырех парусов годными к использованию оказались только два, которые уложили в начале шторма и не пользовались. Наиболее нагруженный блинд порвало в клочья, а пошедший на его замену фок–марсель так раздался в своей основе, что и ушивать мало толку. Тем не менее Ярослав заставил людей чинить паруса, а грота–рей, который все же треснул при падении, стянуть бугелями из троса… С поставленной как марсели оставшейся парой парусов, Паллада, потеряв в скорости, тяжело шла на юг, используя удачный восточный ветер, который крепчал и мог в любое время вновь обратиться в шторм…

Ночь провели на стоянке в одной из безлюдных бухт побережья, не рискуя идти на поврежденном корабле в бурном море. К сожалению, в дополнение к несчастьям, постигшим корабль и экипаж, добавилось еще одно, которое впрочем следовало ожидать после сильного шторма. Паллада дала течь. Стихия расшатала набор корпуса, изначально построенный не так прочно, как хотелось бы. Ремонт в Изумрудной долине основательно усилил корабль, но не настолько, чтобы он мог долго сопротивляться перегрузкам. Ярослав сразу поставил людей конопатить швы и черпать воду ведрами, потому как помпы не было. Только в Ринале можно было купить столь совершенное устройство, а простые купцы дорогостоящими приспособлениями не пользовались. Прилагая максимум усилий, удалось сократить течь, но не смотря на это уровень воды в трюме стоял по щиколотку.

Хорошим предзнаменованием среди несчастий стало выздоровление Шведова. Крепкий организм молодого человека справился с болезнью первым из команды. Утром, когда Паллада бороздила волны в трех переходах от цели своего путешествия, Анатолий пришел в себя и даже сумел подняться на палубу. Улучшение его состояния вызывало бурю эмоций среди экипажа, состоящего большей частью из людей простоватых по натуре и не умеющих сдерживать свои чувства, будь то горе или радость. Никто не остался в стороне в выражении своего сочувствия… радости от выздоровления товарища. Тем не менее парень оставался плох и после продолжительного отдыха на свежем воздухе Ярослав проводил его назад в носовой трюм, где сейчас располагался карантин.

Вечером умер матрос арегонец, тихо так, что никто не заметил, кроме Ярослава. Ему не было хуже или лучше, чем остальным больным, или меньший уход получал, но после некоего оцепенения и продолжительного беспамятства, он как бы пошел на поправку: жар спал, пришел в себя и даже сумел спокойно заснуть и более не проснулся. Ярослав был крайне опечален таким исходом, потому как поверил, что парень выкарабкался.