"Наследие" Печать Бездны - часть 1 - Седов Вячеслав. Страница 14

Феникс изумленно воззрился на гнома.

— Понимаешь о чем я? Дела такие — сам черт за ночь на печь не перешвыряет… Мне тут одному не разобраться. Я, видимо, из другого времени. Не узнаю больше наш Материк. Все опутали. Теперь даже с драконами подраться не дают по-простому, как в старь. Будешь помогать мне вместо феларца того, если не передумал еще в горы с нами идти? И не зыркай тут! Верю, что не передумал, — Тард протянул Карнажу руку, — Ну так как?

— Согласен, — Феникс крепко пожал.

Это заверение в дружбе Бритва, помнится, обещал в вольнице на севере Сильвании очень не скоро. Но тот, кто хоть немного знал фивландских гномов, понимал, что их доверие дорогого стоит.

— ЗЕМЛЯ!!! — возвестил смотровой с мачты.

Глава 2

— Простите! Простите, братья! — бормотал себе под нос молодой рыцарь, поддерживаемый под руки двумя девушками в разорванных платьях, поминутно оглядывавшиеся на пустынную сельскую дорогу.

— Сударь, вы ранены! — заметила одна из них, когда почувствовала, что из рукава разорванной черной кожаной куртки юноши по руке заструилась теплая кровь.

— К черту! — прорычал он.

В ушах еще стоял последний крик, приказ Жана по прозвищу Долговязый: «Уведи их отсюда! Не оглядывайся, просто уходите!»

— «Но я…»

— «Я же сказал — уходите!»

Их глава был величественен в тот момент, когда холодный феларский ветер развевал его темные волосы под стягом, где он стоял, сжимая в руках свой эсток… Красная ощерившаяся морда пса на черном полотнище…

Они шли вперед по ведущей на тракт сельской колее, давно проложенной здесь телегами. Ноги увязали в грязи. Предзимье уже миновало, однако в этом году Фелар был удивительно капризен на погоду.

За спиной отдалялся перелесок, закрывавший своими голыми черными стволами ту жуткую резню, что развернулась за ним, возле небольшой феларской деревушки. Там оставались со своим главарем Черные Псы, давшие возможность молодому собрату и двум спасенным девушкам как можно дальше уйти от врытых в промерзлую землю столбов на окраине, с беспомощно повисшими разрубленными веревками и намокшими от снега у основания вязанками хвороста под толстыми поленьями.

Сегодня сбирам помешали запалить новые костры. Но Жан Долговязый просчитался, и они угодили в ловушку. Знатный капкан снарядили на черных псов феларские инквизиторы, явно осведомленные о том, что с казнью якобы магистра ордена ничего на самом деле не было кончено. Настоящая война только разгоралась, запалив своим пламенем провинции, где еще оставалась молодая поросль потомков тех дворянских родов, что давным-давно первыми подняли стяг религиозного мятежа.

По большому тракту ехал всадник, укутанный в длинный черный плащ по самую шляпу. Молодой рыцарь поспешил к нему, на ходу громко окликнув. Проезжий учтиво остановился, но на этом его учтивость и закончилась. Он оставался в седле, даже не повернувшись к юноше, не говоря уже о том, чтобы опустить с лица плащ и снять шляпу, как подобало.

Молодой человек не обратил на это внимания.

— Сто золотых за вашего коня, сударь! Речь идет о жизни и смерти! — задыхаясь, но достаточно громко воскликнул рыцарь.

— О чьей жизни и смерти? — невозмутимо отозвался незнакомец, разглядывая из-под полей своей шляпы всех троих.

— Этих двух девушек! Если у вас есть хоть капля сострадания — вы не откажите мне! Если вы стеснены в средствах, то назовите свою цену, любую! Мой кошелек в вашем распоряжении.

Юноша внимательнее присмотрелся к незнакомцу, когда в его голове запоздало мелькнула страшная догадка. Шляпа чем-то напоминала те, что носили в старину вольные помощники инквизиции, «непрошеные» как их еще называли в народе за чрезмерное усердие. Предшественники тех сбиров, что теперь оказались очень многочисленны и носили свои серые камзолы и широкополые шляпы с длинными плащами и шпагами с нескрываемой гордостью. Те самые, что орудовали за перелеском своими освещенными в церквях клинками, проливая кровь во имя Создателя.

Молодой рыцарь отшатнулся.

Незнакомец все еще молчал, с каким-то изумлением разглядывая его.

Пряжа на шляпе, срезанная тулья — все напоминало тех «вольных». Но юноша поразился одной, на первый взгляд незначительной, детали. Прежние помощники церковников, помимо прочего, носили в своих знаменитых шляпах перья белого голубя. Это было связано с историей о Нераскаявшемся, когда костры еще только становились серьезным аргументом церкви Фелара в борьбе за искоренение ереси. Тогда к столбу привязали одного чернокнижника и уже готовы были предать тело душеспасительному пламени, как вдруг с небес на тот самый столб слетела белая голубка. Собравшийся народ тут же загалдел о знаке свыше, о провидении и о спасении… Поделать церковники ничего не могли и пришлось отпустить еретика, хотя тот до самого дня казни не выказывал никакого смирения. Что не особо удивляло, ведь в те времена феларская церковь еще не обрела своего верного сторожевого пса — инквизицию, в той полной мере и с тем размахом пыточного делопроизводства, каким она славилась теперь. Однако, едва еретика освободили от пут, он неожиданно сноровисто схватил птицу и свернул той шею. Сие ужасное злодейство не способно было отвратить кару, и чернокнижник сгорел, громко проклиная всех и все. С тех пор вольные помощники носили в шляпах белые перья голубей в знак своей беспощадности к любой ереси. И мало кому было известно об одной подробности истории о Нераскаявшемся. В основном ее знали члены ордена Черных Псов и собратья сожженного по ремеслу. Белая птица, прилетевшая на столб, на самом деле случайно нагадила только что спасенному на плечо, приведя и так не отличавшегося кротостью и ясностью рассудка чернокнижника в бешенство…

В шляпе незнакомца красовалось длинное воронье перо. Юноша оказался во вполне обоснованном замешательстве, если учитывать то, что он родился в эпоху, когда символы, казалось, пропитали все вокруг, отчего их количество не позволяло запомнить значение каждого в отдельности.

— Берите даром, сударь, — наконец ответил незнакомец, ловко соскочив с седла.

Молодой рыцарь от всего сердца поблагодарил за такую щедрость и силком усадил на коня обеих девушек. Хотя обе громко протестовали и просили остаться со своим спасителем.

Больше не желая слушать, юноша хлопнул ладонью по крупу коня и, выхватив свою шпагу, устремился назад к перелеску. Незнакомец пошел за ним следом.

Закутанный в плащ странник значительно отстал, так как двигался быстро, но шагом, а молодой рыцарь бежал сломя голову, чуть не падая по дороге. Но даже за добрых полсотни ярдов незнакомец услышал яростный рев молодого человека, когда тот миновал перелесок…

Широкоплечий Поль, чья стать более пошла бы имперцу нежели феларцу, перехватил свой эсток двумя руками и яростно отбивался от наседавших на него, словно охотничья свора на медведя, сбиров, закрывая широкой спиной стяг Черных Псов. Знаменосец, еще совсем мальчишка, содрогаясь всем телом от холодного ветра, в изодранном и окровавленном камзоле, держал древко, упав на колени и склонившись над покоящимся у него на руке Жане по прозвищу Долговязый. Только что юноша впервые услышал, как навсегда оборвалось чье-то дыхание, вырвавшись последним хрипом из пронзенной груди. Голова предводителя бессильно свисла через руку, сжимающую обломок шпаги.

Неподалеку, сбившись в кучу, отчаянно сражались те немногие из Черных Псов, кто еще уцелел и смог вырваться из злополучной деревни, где окна встретили их огнем аркебуз, а улицы перегородили стены из пик и алебард.

Молодой рыцарь, так спешивший на выручку своим товарищам, остолбенел. Неужели это конец?! Их отряд, возможно последний из всех, истерзан и обескровлен толпой крестьян и парой десятков сбиров.

Громыхнул залп аркебуз…

Поль!

Громадный Черный Пес пошатнулся и с глухим рыком шагнул на своих убийц, опершись на клинок.