"Наследие" Печать Бездны - часть 1 - Седов Вячеслав. Страница 9

Оставив воспоминания, полукровка снова встретился взглядом с феларцем… Что ж, он теперь будет почаще выходить на палубу ночью, приберегая свою ярость, как отравленную стрелу для этого нежданного противника. Оставалось лишь ждать и гадать, сколько еще времени «ловец удачи» сможет держать ее в узде островитянской выпивкой.

Несколько дней, которые прошли с того момента, как в трюме обнаружили пропажу, бывший «бешенный» провел в активных поисках. Изучив все возможные бумаги и списки феларец пришел к неожиданному выводу, которым не замедлил поделиться с Тардом, но гном лишь отмахнулся. Какой толк был ему, главе отряда убийц драконов, оттого, что нашли распечатанный ящик, которого не было в перечне груза команды и уж тем более в списках экспедиции. Все снаряжение оказалось на своих местах, а то, что Бритве подсуропили еще один ящик с такой же маркировкой, как и груз отряда, так контрабандистов везде хватало, и случай был удобен, чтобы протащить что-нибудь на борт кому-нибудь из членов экипажа. При этом попытки подвести странности с грузом к персоне Феникса Бритву не устраивали вовсе — он неплохо разбирался в тех, кого брал с собой. А тут его состоятельность как лидера подвергал сомнению безусловно опытный воин, но довольно нелюдимый человек. С некоторых пор «бешенный» своей подозрительностью начал донимать гнома больше, нежели пьянство наемников, к которому присоединился и пресловутый полукровка, и бесконечные игры в кости и карты моряков и его людей.

Однако подспудно Тард принял свои меры: еда для наемников готовилась теперь вместе с едой для команды в одном котле и повара с явным неудовольствием, но пробовали ее на глазах у гнома. Вместе с тем лекарь отряда, которого они прозвали Профессором за довольно глубокие познания в искусстве фармакопеи для швигебургского эскулапа, что славились своими лишенными изящества методами врачевания, ненавязчиво проверял время от времени выборочно нескольких воинов. Профессор владел искусством сильванийских и ларонийских походных целителей, которого чурались лекари фивландских когорт. Бритва был дальновиден и признавал, что, способное вылечить гнома с железными кишками может иной раз прикончить простого человека или полукровку. Поэтому наемники спокойно препоручали заботу о себе этому аккуратному и деликатному эскулапу, зная, что он не предпишет им тут же от всех болезней облегчающие желудок горные травы, щедро насыпая их в пивную кружку и заваривая крутым кипятком, как наставляли на кафедрах швигебургских аспирантов.

В остальном Тард доверился случаю, так как в таком ящике можно было, помимо склянок с ядом или мешков с зельем в виде порошка, доставить и порох. Но, чтобы взорвать такую махину, которой был корабль шаргардской гильдии, понадобился бы с десяток подобных ящиков, а десять — это не один, и в грузе при проверке они бы не затерялись, так как проверяли груз агенты канцелярии. Гному показалось немного странным, что, при своей дотошности, те не углядели прибавки. И, тем не менее, каюты где спали наемники, охранялись даже на палубах ниже, чтобы злоумышленник, если таковой и имелся, не вздумал подорвать исключительно их задницы, на что приблизительно могло хватить того пороха, что поместился бы в ящик.

Это было все, что мог сделать Бритва, хотя прекрасно понимал, что положение опасно, так как, помимо предполагаемого им, существовало еще с добрый десяток идей как с помощью контрабанды такого объема не дать наемникам достичь острова Палец Демона, отправив их к праотцам.

Обыск корабля не дал никаких результатов, так как в огромной посудине искать кого-то или что-то сейчас, когда они уже отчалили, даже совместными силами команды и наемников было все равно, что иголку в стоге сена. С этим могли бы справиться несколько чародеев. Но в экспедицию гильдия не направила ни одного мага, что было по-своему разумно, так как присутствие чародея явно свидетельствовало о непростой задаче, поставленной перед кораблем и экипажем. Ничего удивительного не было в том, что гильдия ссудила кого-то своим кораблем, это не было редкостью, но провожатых маги не посылали никогда, и случись такое, оно привлекло бы только лишнее внимание.

Вскоре старый феларец снова удивил всех. Однажды на глазах у изумленных наемников и моряков достал длинный кожаный чехол, который всегда держал подле, себя пока убийцы драконов двигались по северному тракту к Шаргарду, и извлек оттуда перед изумленными зрителями великолепной работы шпагу старых феларских мастеров. Такие давно вышли из моды, так как оказывались слишком близки своему предшественнику — мечу. Но оружие было наградным и изготовлялось в период войны Ларона и Истании, во время которой на помощь халфлингам направлялись отряды феларских рыцарей вместе с так называемыми «бешенными». Восхищение клинком было всеобщим. Даже Гортт не удержался и самолично осмотрел диковинку, так как в Фивланде подобного оружия в теперешние дни не сыскать и днем с огнем.

Один единственный член отряда не выказал должного почтения к оружию, пожалованному за доблесть и верную службу старому феларцу. Карнаж угрюмо сидел в углу за столом и старался как можно незаметнее рассмотреть клинок. Его не интересовали подвергаемые бурному восторгу всех присутствующих узоры и витиеватость эфеса. О, нет! Его неприятно удивила длинна этого оружия и та легкость, с которой бывший «бешенный» крутил клинком в воздухе под потолком. Конечно, до молодых легенд о мастерах, способных, вращая шпагой над головой, оставаться сухими под проливным дождем тому явно было далеко. Однако это оказывалось уже совсем другое дело, не то что два тяжелых и изрядно выщербленных меча работы прошлого века где-то в кузнях провинций Северного Фелара. Поэтому початая бутыль островитянской выпивки была убрана полукровкой под стол, где уже покоилась одна доконченная им вчера. Она-то и подменила свою подругу на столе, незаметно наполненная позже из запасов пресной воды, благо все глиняные сосуды были похожи друг на друга как две капли воды и заметить, что Карнаж проводил дни и ночи в компании одной и той же бутыли, было невозможно. Тонкости написанных значков мог распознать только хороший знаток иероглифики островитян, ведь у тех, кто подписывал готовые бутыли, была очень неплохо набита рука ежедневными упражнениями в этом деле, и на глаз знаки в своей похожести не уступали самим сосудам. Попутно с этой хитростью Феникс сделал одно неприятное открытие — караульную службу что у запасов пищи, что у запасов воды и моряки, и наемники несли одинаково скверно. Так скверно, что если бы «ловцу удачи» действительно вздумалось отравить и то и другое, то к порту Трёделя на острове Палец Демона причалил бы корабль-призрак. Если бы сыскались еще те, кто смог довести туда судно. Поэтому Феникс, хоть и не показывал виду, но разделял опасения Бритвы касательно загадочного ящика в трюме, найденного пустым.

Теперь, уже не задурманивая голову выпивкой, Карнаж упорно продолжал вести со старым феларцем игру в кошки-мышки, давая тому, казалось, все карты в руки. Напоказ пьянствуя полукровка убеждал своего недруга, что справится с ним сейчас не составит особого труда, и даже вполне может хватить хорошего тычка где-нибудь под вечер у борта, чтобы «ловец удачи» отправился на корм рыбам. Это бы не удивило никого на корабле. Разве что кроме Тарда, с которым феларец успел поделиться своими подозрениями о Карнаже. Поэтому бывший «бешеный» тянул время, давая тем самым так необходимую полукровке возможность окончательно прийти в себя после нескольких дней возлияний. И чем трезвее становилось сознание Феникса, тем сильнее его тяготила мысль о неизбежной развязке. В какой-то момент он пожалел о том, что все сложилось именно так, а не иначе. Ран'дьянская ненависть даже перекинулась с персоны феларца на те убогие устои, что утвердились после войны в людских королевствах. Карнаж, не без усилий, но вернул ее обратно лично на «бешенного», так как прекрасно знал, что, иначе, станет много слабее своего противника. Разум не должен отступать, сколь сильно и подготовлено ни было тело. Тому любопытным примером являлась бутыль из-под островитянской выпивки, изрядно намозолившая за все это время глаза Фениксу, стоя перед ним на столе. По островитянскому знаку внутри должен был содержаться жидкий огонь, будоражащий кровь, а не пресная вода, едва отдающая остатками аромата былого напитка…