Ловящая время - Нартова Татьяна. Страница 68

— Странные, на руны очень похоже, или на знаки какие-нибудь, — ответила я.

— Вот-вот. Пока мы поднимали Перлену на крыльцо, да и потом я разбирал эти знаки. Скажите, зачем нормальному хозяину лепить на свой дом украшение в виде рун смерти, превращения, крови и мрака? Причем такие же руны были и на одежде девушки и на щиколотке. Пока я перевязывал ей рану, я смотрел не только на бинт.

— Но и на красивые ноги! — хмыкнул Тертен.

— И на них, и на рану. Если бы чудовище ранило Перлену, то рана была бы кривой, с рваными, наверняка, краями и хоть какие-то волоски шерсти, земля должны были бы в ней остаться. Но она была чистой, словно ее сделали ножом. И резал кто-то сам, а не чужой монстр.

— Должен признать, — вставил Тертен, что я тоже обратил внимание на рану. Но мало ли? Мы видели тварь только издали, неизвестно, какими зубами и когтями она обладала. Поэтому я долго думал над всем этим. И вот, когда ты исчезла, мы с Ирсианом одновременно высказали свои догадки. Поведение Перлены мне казалось странным. Во-первых, для хрупкой девушки она быстро оправилась от шока, у порога даже улыбалась. Не думаю, что ты, Мелитриса стала бы на прощанье с кем-то целоваться после того, как буквально десять минут назад чуть не погибла. К тому же, действительно, она не убежала, а схоронилась за валуном. Монстр такого пошиба быстро бы вынюхал ее, нашел и уничтожил. Ведь нас он хотел прихлопнуть. Мы кинулись сюда, пытались сломать хоть как-то купол. Мелитриса, а если бы мы не успели? А если бы Ирсиан не обладал способностью думать на ходу, если бы он не смог снять защитное заклинание? Что тогда? Ты хоть понимаешь, что чуть не погибла из-за своей дурости? — голос Тертена звучал все тверже и громче. Я не выдержала, малодушно разревевшись. Страх лишь начинал накатывать на меня. Только теперь я поняла, в каком положении оказалась, и чем все могло кончиться. Если бы не парни, я бы сейчас превратилась в пепел и дым. А так из самого страшного, что произошло, были затекшие, ноющие в вывернутых суставах руки и испорченная соком кофта. Тертен несколько секунд смотрел на меня, потом страдальчески покачал головой, подходя и обнимая. Мне ничего не оставалось, как уткнуться носом в его плечо и зареветь еще громче. Теперь я чувствовала себя в безопасности. Маги рядом, твари убиты. Но главное Тертен со мной, он гладит меня по голове, он может защитить от любой беды. Парень только покрепче прижал меня к себе, нашептывая какие-то слова. Сначала я только вслушивалась в непривычно ласковый и нежный тон его голоса, только потом поняв смысл слов:

— Мелитриса, Мелитрисочка, успокойся, все хорошо! Глупая, маленькая девчонка, какая же ты глупая и беззащитная. Ну, все, я тебя не брошу, не брошу, Мелитриса! — Тертен говорил полушепотом, низко наклонившись к моим ушам, чтобы его не услышали приятели. Я только грустно заметила, что в его монологе не хватало одного, но очень нужного мне слова, которое бы все изменило и перевернуло: "любимая".

Я еще раз громко всхлипнула, и, оторвавшись от парня, пристально посмотрела ему в глаза. Сейчас он не врал, но я сразу же почувствовала, что он никогда не перейдет запретную черту. Ему не о чем было волноваться. Пришлось вымученно улыбнуться и первой нарушить полное бездействие:

— Пойдемте что ли? — Ирсиан согласно кивнул, приподнимаясь с пола, и первый зашагал в сторону выхода. Я последовала вслед за ним, замечая что-то блестящее на полу, и, нагнувшись, с радостью обнаружила свой кулон. Он упал на пол, прямо в лужу, которой стала Нелива, и мне оставалось выхватить его из воды.

— Теперь никто никогда его не отберет! — пообещала я сама себе. Украшение благодарно засияло, привычно перемещаясь на мою шею. Я еще раз оглянулась на комнату, проходя в открывшийся проем. Тертен качественно выбил дверь с одного удара, выдернув петли вместе с кусками косяка. Теперь ненужная доска валялась в нескольких метрах от прохода. Мы преодолели небольшой узкий коридор, на потолке которого висели многочисленные светильники. Наверно из-за этого, оказавшись на улице, я перестала что-либо видеть. Ребята, более приспособленные к таким резким переменам, подхватили меня под руки, и повели домой. Теперь все произошедшее в замке казалось мне обычным кошмарным сном. А уж когда мы оказались у порога нашего дома, на меня накатила лишь безграничная волна усталости. Я только зевнула, морально готовясь сразу же отправиться спать. Но никто не собирался давать мне отдых. Не успели мы даже переодеться, как к нам пожаловала целая делегация. Первой в гостиную в короткой шерстяной накидке зашла королева, за ней шествовали ее сестра и Эфия. Последним же плелся Рердис, что-то горячо пытаясь доказать новоприбывшим.

— Мелитриса, ну как ты так можешь! — испуганно возмутилась Дерилия, — Я чуть не поседела от переживаний!

Я автоматически кинула взгляд на густую шевелюру ее величества, на сей раз, уложенною в сложную прическу, без единого седого волоска и только незаметно хмыкнула. Зато Эдванс, несмотря на усталость, первым делом галантно раскланялся с гостьями, целуя руку королевы:

— Прошу вас. Присаживайтесь! — феи уселись на предложенные им кресла и стулья. Глава конфедерации чуть заметно придвинул свой стул к королевскому.

— Рассказывайте же! Мне так не терпеться узнать подробности. То, что доложили за это короткое время похищенные девушки, никак не хочет укладываться в моей голове. Неужели Перлена действительно оказалась тем самым монстром? — широко раскрыв глаза, потребовала Леарла. Ирсиан пожал плечами, но пояснил:

— К сожалению. И, судя по всему, она стала им по своей воле. Я не знаю, почему, но у меня такое ощущение, что Перлена являлась для своей хозяйки настоящим божеством, ее что-то с ней связывало.

— Ты хочешь сказать, что, возможно, она была ее хранительницей? — задумчиво переспросила королева. Эдванс согласно закивал, продолжая мысль коллеги.

— Может и хранительницей, а может, и созидательницей, — от этих слов все три феи скривились, как будто съели по кислому лимону. Я не понимающе уставилась на магов, но, не выдержав их многозначного молчания, все же спросила:

— Э, ребята, а что это все значит? Объясните мне серой, что это за такие хранители и созидатели?

— Понимаешь ли, Мелитриса. Инрит на своей начальной, первичной стадии развития представляет из себя обычный сгусток тумана, только обладающий человеческим разумом. Он может принимать определенные очертания, напоминающие отдаленно гуманоидные. Настоящее тело ему может дать хранитель, то есть даже не тело, а то, что представляла из себя на момент нашей встречи с ней Нелива. Сгусток организованной, имеющей возможность принимать более определенную форму материи. Для этого хранителю надо только поцеловать инрита. Дружески, любовно. Как угодно, даже не искренне. В момент поцелуя энергетический барьер становиться хоть немного, но тоньше, поэтому энергии, необходимой для дальнейшего усложнения строения, легче перейти к нему. Но, это полдела. Нередки случаи, когда инриты становились вполне нормальными, реальными людьми из плоти и крови. Правда, для этого его должны были полюбить, и не только полюбить, но и продолжать поставлять ему новую энергию.

— Целоваться с туманом? — передернулась я. Эдванс кивнул.

— Уверяю тебя, что после нескольких поцелуев, инрит становиться достаточно материальным, чтобы не походить уже не туман, — хмыкнул Тертен.

— Сам проверял? — хихикнула я. Парень изобразил презрительную мину. Сейчас я готова была хлопнуть перед ним дверью, потому что сознавала, что перешла грань дальше, чем он. Он только увлекся, а я почти влюбилась.

— Я не такой идиот, чтобы связывать свою жизнь с подобным существом. Тот, кто становиться созидателем и хранителем инрита, является для него не просто человеком, подарившим ему тело. Он будет до конца жизни любить своего созидателя, он никогда не охладеет к нему, и в этом состоит главная беда. Если ты поцеловал инрита, а тем более подарил ему ночь, завершив хотя бы на половину его тело — ты становишься его рабом. Он будет мучить тебя всю жизнь. Потому что ты для него, как мать для ребенка, он не бросит и не откажется от тебя. В отличие от тебя самого, — серьезно сказал Тертен. Я только согласна закивала. Врагу бы не пожелала такого. Неизвестно, чем все может кончиться.