Трафарет вечности - Костромина Елена. Страница 36

Кузя, как зачарованный смотрел на схватку — в руках женщины он увидел свою саблю. Женщина уверенно наступала на своего противника, ловко выбила клинок из его рук, уверенно поставила ему подножку, он рухнул на пол, и она уже замахнулась для решающего удара…

Когти на рукоятке сабли, державшие гарду клинка, молниеносно разжались и вцепились в руку женщины. Она дернулась и отпрянула, пытаясь освободиться. Ее противник воспользовался этим и схватил ее за руку с клинком, резко дернул от себя — клинок вошел точно в горло золотисто-красной красавицы. Она закричала и… вспыхнув, обратилась в пепел.

И тут из рядов зрителей, выскочил… Федор. В золотых и красных одеждах, с каштановыми волосами до пояса, но, несомненно, Федор. Он подскочил к все еще стоящему на коленях черному воину и, одним ударом, снес ему голову с плеч коротким метательным топором.

Видение несколько раз вздрогнуло, по нему пошла рябь и оно исчезло.

— Вот так все и было… — голос Федора прозвучал из темноты и Кузя вздрогнул.

— Так вот как все было… Но Федя! Это ужасно!

— Что именно?

— Федя… Так вот, что означали твои слова…

— Какие?

— Помнишь, перед похоронами родителей… Я накричал на тебя…. Спросил, что бы ты сделал, если бы твоих родителей убили…

— Теперь ты видел, что я сделал. Ударил в спину.

— Послушай, Федя… — Кузьма помолчал, обдумывая слова, наконец, нашел подходящие, — Ведь сабель было сделано три! Ведь это мог быть один из тех клинков!

— Как ты полюбил ее! Кузя, расстанься с ней. Она не потерпит другой любви, она предаст тебя.

— Федя… Мне надо подумать. Хорошо?

— Конечно. Заставлять тебя я не могу и не стану. Подумай. Хорошенько подумай.

Федор сделал несколько шагов в тень и пропал совсем, будто его и не было. Кузя еще долго стоял и смотрел в темноту.

Глава 13.

Придя в себя после тяжелого разговора, Кузя медленно шел по пустынной улице. Ночную тишину нарушили крики.

— Отпусти! Отпусти, скотина! Никуда я не пойду! — услышал Кузя женский крик.

Привычным движением вырвав клинок из ножен, он бросился вперед. Страшный грех не помочь женщине, попавшей в беду, но нечисть знает это и пользуется силой-слабостью ведьмаков. Вдруг там не женщина, а засада нежити? Третий час ночи, не важно, что — белой. Неважно, нежить ли там или просто мерзавцы, гнев ведьмака — страшное дело. Завернув за угол, Кузя застал такую картину — двое крепких парней тащили в подворотню молоденькую девчонку. Она отчаянно сопротивлялась, у поребрика на тротуаре лежал ее мотоцикл.

— А ну, пошли! — резкий крик ведьмака подействовал как электрический разряд — они подскочили и, бросив девушку, посмотрели в его сторону.

Самого беглого взгляда на одетого в черное мужчину, с клинком в руках, в ореоле живого огня, хватило им, что бы пуститься в бегство. Девушка, стоя на четвереньках, тоже попятилась от страшного существа. Тут он ее узнал. Точно, не морок.

— Всеслава!

Услышав собственное имя из уст полуночного пришельца, девушка вскочила на ноги и чуть не бросилась вслед за парнями, но силы ее оставили и она беспомощно прислонилась к стене.

— Чур, меня, чур!

— Всеслава! Это я, Кузьма Кравченко. Помните?

— Что… А… Кузьма Петрович! — от облегчения Всеслава чуть не упала в обморок.

Кузя перебросил клинок в левую руку, подошел к девушке и протянул ей правую, помогая подняться, невзначай дотронувшись тайком до нее лезвием заговоренного клинка. Проверить не помешает. Нет. Живая женщина. Не морок.

— Пошли. Пошли отсюда.

Девчонка согласно кивнула, взглянула на железную, окованную серебром, полосу в руках Кузьмы и вновь попятилась от него. Кузя высокомерно усмехнулся и вложил клинок в ножны.

— А теперь поехали.

— Куда?

— Ко мне домой, в Петергоф.

— Ого! Далеко-то как! — сказала, оживая, Всеслава.

— Не так уж и далеко.

Кузя и Всеслава сидели на кухне и уже третий час пили чай с коньяком. Правда, стараниями Кузьмы, у Всеславы в чашке был скорее коньяк с чаем.

— Почему мне так в жизни не везет? — вздохнула Всеслава.

— Не везет? — поддержал разговор Кузя.

— А что, везет? — махнула рукой Всеслава, — Ребят у меня было… А всем и нужна была только для того, что бы мною перед другими хвастаться. Как узнают, что я в институте учусь, языки знаю, про байк, сразу собирают свое барахло и пропадают, будто их и не было. А еще был у меня один друг, женатый правда, но говорил, что любит, обещал развестись, говорил, что жена у него отвратительная — страшная, злобная… А я ее увидела один раз… Ровесница моя. Милая, красивая. Дочка у них… Его я прогнала, решила, что все мужчины — просто негодяи. А чего добилась? Со всеми знакомыми порвала, добилась только, что стали ко мне всякие придурки цепляться…

— Почему придурки? — не согласился Кузя, — Я, к примеру?

— Ты такой же как все. Скажешь, нет?

— Я? Я не все! Я — ведьмак! И, поверь, женщин у меня было и может быть великое множество! Стоит только пальцами щелкнуть. Вот так, — Кузя демонстративно щелкнул пальцами.

Перед Всеславой появилось большое зеленое яблоко. Девушка засмеялась, ослабив напряжение момента. Засмеялся и Кузьма.

— И что? — спросила Всеслава, взяв яблоко со стола и с хрустом откусив от него кусок, — Не нашел себе любимую? Или просто не нагулялся?

— В другом дело, — ответил Кузя, отобрал у Всеславы яблоко и, с не меньшим хрустом, укусил его, — Я ведьмак. Я опасен, профессия у меня опасная. И жена моя должна быть… — Кузя замялся, Всеслава отобрала у него наполовину съеденное яблоко, — Ну, в общем, принимать меня, таким как есть. А я всем нужен только, что бы время провести. А другим — ради денег. Я это чувствую. Неискренность. И поэтому я просто встречался с девчонками, а через какое-то время у них стиралась даже память обо мне…

Кузьма вздохнул и отвернулся от Всеславы.

— И мне тоже сотрешь? — жалостливо сказала девушка, положив свою руку на руку ведьмака, — может быть, у нас что-нибудь получится?

— Я боюсь… — пробормотал Кузя, — Не могу. Я… полюбил тебя… С первой же нашей встречи… Не хочу чтобы ты оказалась обманом, дымом… либо… просто стервой… Я не чувствую тебя, ты закрыта. Не понимаю, почему… И обижать тебя не хочу, не могу… Не имею права.

Славка встала, обошла стол, обняла Кузьму сзади, со спины, просто обвила своими бесконечными руками. Кузьма дернулся, как от раскаленного добела железа:

— Нет! — пробормотал он, — Не сегодня…. Пусть это будет только сон… Я не хочу, не могу… верить тебе…

— Не надо! Просто все… Вот, как у нас в деревне… Отпусти у коня поводья… он сам приведет тебя к дому. Отпусти поводья, доверься мне…

— Хорошо же! Ты не знаешь, о чем просишь… Не боишься меня?

— Тебя? А ты злой?

— Если разозлить! — фыркнул Кузьма.

— Пусть сбудется то, что сбудется. Я ведь не знала ни по дом, ни про то, что ты ведьмак. Просто ты… мне очень понравился. Пусть будет хотя бы одна ночь…

— Ты должна знать… если наши чувства… если они ложны… ты забудешь обо мне. И не я буду тому виной. На мне защита…

— Да будет так, — согласилась Всеслава.

Они прошли по прозрачному от вечерне-утренней зари саду и очутились у омшаника. Кузя толкнул почерневшую дверь вниз, в темноту, пахнувшую теплом и запахом трав.

Ведьмак, из мальчишеского хвастовства, вызвал магический огонек.

— Не бойся. Здесь добро, — сказал Кузьма, Всеслава кивнула, соглашаясь.

Медленно они спустились по девяти ступенькам вниз и оказались в просторном подземелье с каменным полом. Магический огонек поплыл в центр зала и завис в нескольких сантиметрах от пола, освещая нанесенный на камень круг-оберег и тщательно выбитые на камне магические знаки. Мягкий свет колдовского огонька не достигал стен. Ведьмак подвел Всеславу к большому низкому сундуку:

— Садись пока здесь. Я все приготовлю.

— Что? — встрепенулась девушка.

— Просто зажгу несколько свечей.