Осень без надежды - Монро Чарльз Керк. Страница 38

В этих местах как раз проходила полуденная граница Кернодо и начинались земли короны, принадлежащие не танам и эрлам, а лично королю Бритунии и его семье. Пайрогийский тракт убегал сквозь холмы и леса на Полдень, другая, куда более широкая и наезженная дорога, уводила в обход танства к Пограничному королевству и далее через владения оборотней к Гиперборее. Именно возле перекрестка двух трактов и устроил временную ставку грозный туменчи.

— Что они себе думают? — шипел под нос Данкварт, рассматривая сравнительно небольшое скопление гирканских степных юрт, поставленных в пологой ложбине меж двумя холмами. Данхан посчитали верно — войлочных палаток было ровно двадцать две, выставлены кругом, центр лагеря защищают кибитки. Охраны — от полутора до двух тысяч человек. Над стоящей посередине белой с золотом юртой — темно-зеленый бунчук, цвета самого Хасгата. Данкварт достаточно долго прожил среди гирканцев, чтобы разбираться в незамысловатой степной геральдике. — Разве можно так безалаберно ставить лагерь? Уверены в собственной безопасности так, словно никогда и не покидали Великую Степь!

— Сударь, глядите — дымок, — Войто тронул Данкварта за плечо. — Во-он, на две ладони правее солнца, за распадочком. Наши, не иначе.

— Точно, — прищурился керлат, рассмотрев в указанном направлении очень далекую и тонкую струйку дыма, но не сероватого, как обычно, а голубого, почти теряющегося на фоне вечернего неба. Альбовы шуточки — в конную гвардию к эрлу Алашу Румскому и молодому тану Босану Эттенскому были отправлены трое или четверо Древних, помогать волшебством. Синий дым означал, что все в порядке, конные сотни наготове, зеленый оповещал о возможной опасности, красный — о прямом соприкосновении с противником.

План составили простой до гениальности.

Три крупных отряда — конница Алаша и две группы кернодских лучников, набранных из самых метких охотников, способных ночью попасть в глаз белке, — после заката начинают атаку с трех сторон. Перед нападением на лагерь Хасгата Рэльгонн и его упыри устраивают небольшое представление с применением колдовства и прочих особых способностей каттака-нов. Между прочим, Рэльгонн с братией минувшими ночами усердно стращали всех находившихся в округе варваров, но к лагерю туменчи не приближались, дабы не разрушить эффект внезапности.

Начинается суматоха (как, по вашему, поступят нормальные люди, не ожидающие нападения, когда сначала являются жуткие упыри, а потом налетает незнамо откуда взявшаяся конная лава?), во время паники кружащие над юртами каттаканы "пасут" Хасгата, указывая Дан-кварту и его сумасшедшим альбам направление, а дальше… Остальное пусть решит Митра Солн-цезарный.

— Войто…

— Опять ругаться будете, сударь?

— Не мели языком, а слушай. Беги к Соне и Ллэру. Передашь им, что встречаемся… Повернись влево. Видишь четыре сосны у самой опушки? Встречаемся возле них сразу, как стемнеет. Я пока останусь здесь.

— Вельможной госпожой бросать вас не велено, — насупился Войто. — Сами слышали, госпожа сказала, чтобы вместе возвращались.

— Или ты, балда, исполняешь приказ, или идешь на все восемь сторон света! Рей тебе не объяснял, как выполняются распоряжения вышестоящих в зингарской армии и как наказывают за отказ следовать приказу?

— Рей из беззаконного народа происходит, — отползая, пробурчал Войто. — Хуже любого норд-хеймца-дикаря. Ладно, ладно, сударь, не гневайтесь. Уже иду. Значит, у четырех сосен?

— Катись, кому сказано!

Данкварт снова уткнулся подбородком в мягкий мох и прильнул к щели, образованной двумя толстыми стволами давно погибших берез.

Над ухом лениво пищал припозднившийся осенний комар.

Собственным зрением многое не увидишь, придется попробовать искусство, называемое умным Рэльгонном "силой мысли". Таковая сила дает возможность владеющему ею человеку проникнуть когда угодно и куда угодно, лишь бы точно себе представлять желаемое. Сейчас Дан-кварт желал увидеть самого Хасгата.

Стоит лишь отвлечься от зримого мира, закрыть глаза, не обращать внимания на запахи и беспрестанный шум леса, в который вплетается как комариное зудение, так и шорох падающей листвы вкупе с потрескиванием деревьев, стрекот сороки, недовольное цоканье белок и отдаленный грохот обрушившегося мертвого ствола, как разумная частица человека воспаряет над телом и, если ты верно направил ее, устремляется к интересующей тебя точке. Сейчас ты видишь не только зримое. Заметны разноцветные, более теплые или более холодные потоки воздуха, мысль окружающих людей обретает собственный цвет — удивительно, но стоящие в четверти лиги от края леса гирканцы обладают вполне обычной человеческой мыслью, зеленоватой с желтым и золотистым. Мыслью цвета степных трав. Одна беда — их разум словно закрашен густой коричневатой краской с непременными розовыми прожилками. А розовый — цвет охранного волшебства. Вязкая пелена не дает разуму человека прорваться наружу, сдерживает его, связывает и пленит.

Какой вывод? Правильно: в отряде Хасгата Степного Ветра есть несколько шаманов-колдунов, которые установили магическую защиту.

Скверно. Остается надеяться, что магия Рэль-гонна и его крылатых дружков окажется сильнее.

Данкварт несколько раз ткнулся в юрту ту-менчи, но перед ним постоянно вставала густая пелена слепящих розовых огней. Проникнуть сквозь завесу невозможно. Маги-шаманы отлично знают свое ремесло. А будешь настаивать — тебя вскоре обнаружат. И пропал столь желаемый упырями "эффект внезапности".

— Эй, харя! Слышишь меня? У? К тебе, к тебе обращаюсь!

Данкварт, вздрогнув от неожиданности, открыл глаза. Голосок тонкий, но в то же время хриплый и дребезжащий.

— Кто тебе здесь харя, недомерок?

Сверху на поваленном дереве восседало существо, слегка похожее на обросший сероватым лишаем пенек. Данхан. Представители этой расы никогда не отличались почтением к человеку и сдержанностью на язык.

Значит, сказки Войто говорят правду о злонравных и пакостных леших. Только леший со временем превратился в легенду, дух зеленой чащобы, а вот малыш-данхан существует реально и является, по выражению Рэльгонна, обожающего бахвалиться своими познаниями в строении окружающего мира, "тупиковой ветвью эволюции".

— Не харя разве? — сварливо гукнул карлик.

— Дык рожи ваши человечьи погаже кабаньих будут! Съел?

— Я тебя самого сейчас съем. Говори, для чего пришел?

— Девка твоя прислала. У?

— Зачем? — повторился Данкварт. Если беспутные альбы вызывали у него только легкое раздражение, то данхан светлейший керлат не переваривал всем нутром.

— Дык, просила передать — придет. К сосенкам. А чё? Под сосенками всяко любиться приятней. В кустах задницу наколешь. У?

— Сгинь, зараза! Передай госпоже, что жду.

— Дык. Всяк ждет, да не всем достается. Ок-ромя Древних. Оные завсегда дупло подыщут. Дык как, сгинуть или передать? Дык, в самом деле! У?

— Уйти и передать, — стараясь придать голосу максимальное спокойствие, ответил Данкварт.

— Исполняй!

— Ого, — согласился данхан. — Командовать любишь, харя? У?

— Исполняй, сказано! — шикнул Данкварт и передразнил лешачка: — У?

— В штанах у тебя "у", — не остался в долгу данхан и сбежал — Данкварт попытался запустить в него гнилой шишкой. Вот уж точно нечисть, в лучшем виде, почище любых упырей с мантикорами! Хотелось бы спросить у Ллэра, как альбы терпели в своем закрытом городе несколько семейств этих лесных мерзавчиков на протяжении сотен лет? Или у альбов слишком извращенное чувство юмора?

Солнце, с явным отвращением посмотрев на обитаемую людьми Сферу, закрыло свой красный закатный глаз наползающими со стороны далекого Океана тучами, и кануло за Грань. Копошение смертных ему было неинтересно, все картины светило могло наблюдать бессчетные тысячи веков, в любых кулисах и декорациях. Лишь сцена не изменилась — старинный Хайбо-рийский мир мужественно переносил очередной кровавый спектакль, разворачивающийся на ее подмостках.