Осень без надежды - Монро Чарльз Керк. Страница 6

У белошвеек даже нашлась чистая, ни разу не пользованная скатерть, на которую, впрочем, немедленно опрокинули блюдо с зажаренными утками, плававшими в густом соусе из чеснока и белых грибов. С кухни тащили все, что успели приготовить: помянутых уже уток, непременные грибы во всех разновидностях — соленые, вываренные, моченые, жареные; курицы, окорок, свежие ягоды, на которые были щедры кернодские болота, сушеную рыбу, пышные блинчики, залитые медом и вареньем… Особое райдорское кушанье — измельченное мясо, завернутое в кусочки раскатанного теста и сваренное в бульоне — поставили на трапезный стол в необъятном глиняном горшке, туда же присовокуплялись пахучие травки, от укропа с петрушкой до малознакомых цивилизованным людям лесных корешков. Репка и морковь в горшочках, рябина черная и красная, колбаски из поросятины и оленины, бычий язык…

Сташув сознавал, что несколько перестарался и всем этим добром можно запросто накормить человек двадцать самых голодных взрослых мужиков, только вернувшихся с битвы от зари до заката, однако никто не посмеет упрекнуть управителя танетва в том, что кернодцы негостеприимны и не смогут достойно встретить правопреемницу владетельного герцога Юстиция, да упокоится он за гранью мира, на Серых Равнинах…

«Погоди-ка, старый боров, — ахнул вдруг про себя достойный каштелян. — Что же такое у нас получается? Сели все семейство господина нашего герцога перебили дикари, когда штурмовали Пайрогию… А младшего сына Юстиния, благородного Хенрика, загубили пиктские варвары во время битвы при Гарантии, значит… Значит наша ясноокая господа — единственная наследница! Не по крови, а по писаному бритунийскому закону — герцог лично ей жалованную грамоту на поместье выписал! Древние законы Райдора и Бритунии признают право женщины наследовать престол герцогов, если в живых не осталось родственников-мужчин и тем продолжать династию. А если и родичей-женщин не осталось — наследует тот, у кого жалованная грамота! Выходит, Соня — светлейшая герцогиня всего Райдора?

Девица низкого рода! Низкого? Да и плевать, зато настоящая, доподлинная и законная хозяйка появилась! Беда на мою седую голову!»

— Войто! Войто-о!

— Полынь принес, одежду в купальни переправил, — отрапортовал появившийся ниоткуда веснущатый страж. — Еще какие поручения, вельможный каштелян?

— Сгинь с глаз моих, лоботряс! Хотя нет, постой. Нет, катись отсюда и чтоб я тебя не видел! Марш в казармы, переоденься в чистое, а то смердит потом, будто от объезжаемого жеребца. Чего господа?

— Покупались, одеваются. Может, еще чего нужно сделать?

— Веди их мигом в малый двор. Я сам сейчас спущусь. Иштар Добросердечная, ужин остынет! Разве можно кушать холодное?

— Можно, — уверенно ответил Войто. — Смотрите, сколько наготовлено. Да пусти меня за такой стол, я бы из-за него седмицу не вылезал! А сами, господин каштелян, стражу капустой кормите, да жирной свининой.

— Не твоего ума дело! Позор для дружинника брюхо отращивать! Чего стоишь? Бегом!

Сташув, которого так и распирало от жажды деятельности (пусть управитель и был более «жаворонком», нежели «совой», предпочитая ложиться рано, а вставать с самым рассветом), шустро пронесся к озаренному факельным светом малому двору Каина-Горы, обозрел бравое воинство (десятникам удалось собрать едва полсотни человек, а самих десятников слегка покачивало от пивных паров), после чего принял надлежащую позу и проорал:

— Ригг! Торольв! Хансе! Вы, вы, дармоеды! А ну, ко мне со всех ног!

— Чего изволите, вельможный? — вопросил самый смелый и молодой из десятников. Кольчуга у него была слегка драная под мышками и на заду, а крепким элем от доблестного воителя смердело за тридцать локтей.

— Ты, Хансе, заткнул бы пасть и слушал, что каштелян говорит! — надсаживал голос Сташув.

— Отчего оружие не чищено?

— Так никто не приказывал, господин… Сами же говорили — если придет супостат, будем не мечом работать, а луком да арбалетом. И никакая степная зараза к Каина-Горе за перестрел не подойдет.

— Строй подровнять! Знамя-то, знамя где? Куда, собаки, знамя подевали?

— Так оно… — проворчал вислоусый Торольв,

— в главной зале висит, вместе с остальными вымпелами. Сугубо для красоты и услаждения взоров.

— Ой, лопухи! И как вас тан только на службе держит! — простенал Сташув, забывая, что настоящего тана здесь последний раз видели лет семь назад, а заезжавшую еще до начала Великого Завоевания на несколько седмиц госпожу Соню как правительницу никто не воспринимал всерьез — подарил герцог боевой подруге во владение Кернодо, и пусть его. Герцогская семья может распоряжаться земельными владениями как угодно — хоть последнему нищему подари.

А тут — молодая и решительная златоволосая особа с видами на благородство!

Соня тогда лишь поохотилась, погуляла по окрестностям, забрала с собой плавленые слитки серебра, с помощью которых собиралась набрать боевой отряд для каких-то своих таинственных целей, и более Соню в Кернодском танстве никто не видел. Где пропадала — то тайна великая есть.

— Так тащить знамя? — вопросил Торольв. — А то всамделе нехорошо получается. Танова дружина, да без вымпела.

— Войто! — воззвал Сташув. — Войто! Возьмешь на нижнем дворе лестницу, снимешь кернодский флаг с потолка! Не тот, что синий с полосками, а зеленый! Это где два волка к бочке приникли! Понял?

Явилось знамя, несколько пропыленное, но торжественное, Войто блистал чистой сероватой рубахой, на воротнике которой не было черной полосы, а лишь светло-коричневая, Сташув заменил непотребную для благородных булаву на фамильный меч, а пятьдесят скучающих дружинников Каина-Горы сумели построиться почти что в прямую линию.

Господа не приходили.

— Что ж делается? — расстраивался каштелян. — Войто!

— Чего изволите?

— Ты где оставил госпожу с друзьями?

— Сказали милостиво, будто зайдут в главную залу и тотчас явятся.

— Сам пойду приглашу… Войто, ты куда собрался?

— С вами, господин. Сами сказали, будто порученцем я у вас теперь. Вдруг чего поручить нужно будет?

— Дурак. Ладно, пошли.

Вельможный господин Сташув из Альдоя сокрушительным вихрем ворвался в трапезную, одновременно выполнявшую роль и тронной, после чего неприлично раскрыл рот и отшатнулся к дверям.

Богатый стол был едва тронут. Похоже, госпожа и двое ее сопровождающих лишь чуточку откушали пирога да, судя по нечистым ложкам, едва похлебали лукового супу с кабаньим мясом. Еще виден пустой жбан из-под пива.

Благородная владычица Кернодо и, если судить по писаному бритунийскому закону, герцогиня Райдора, устроилась между двумя мужчинами прямиком на полу, возле очага, в обнимку с обоими. Постелили на солому плащ, укрылись другим, и запросто заснули, не соизволив проследовать в комнаты, где имелись постели, пушистые медвежьи и волчьи шкуры, тазики с ледяной водой для освежения лица и пучки сушеной полыни, притащенные исполнительным Войто.

— Видать, господа устали, — подал голос мальчишка. — Не тревожить бы их, а, господин каштелян?

— Помолчи, — ошарашено проговорил достойный Сташув. — Надо же, и не потрапезнйча-ли всласть! И дружину не посмотрели! Кушанья же остыли, завтра с утра разогревать — невкусно будет. Войто?

— Поручения прикажете выполнять?

— Умолкни, болван. Значит… — судя по хмурому лицу Сташува, управитель принимал тяжелое, но необходимое решение. — Зовешь сюда десятников с подмогой. Пускай стол почистят. То есть всю готовую трапезу заберут в казармы. Дружине тоже побаловаться нужно. И чтоб тихо у меня! Госпожу не разбудить! Понял?

— Угу, — кивнул Войто. — А мне можно чего забрать? Уж больно крольчатина соблазнительная…

— Забирай, — огорченно вздохнул каштелян. — Все равно пропадать.

— Ладно. А девкам в портомойню можно отнести?

— Да делайте, что хотите! — со слезами в голосе воскликнул несчастный Сташув, сплюнул в солому, развернулся на каблуке и отправился наверх, в комнату, которую он по-ученому именовал «кабинетом». От душевного расстройства кагателяну остро захотелось хлебнуть эля и завалиться спать.