Тринадцатая стихия (СИ) - Ваевский Анджей. Страница 15

– Ладно. Выбора у меня нет, всё равно все завязаны. Отправиться в услужение этому колдунишке я не хочу, так что придется постараться разгрести кашу, которую вы заварили. И делать только то, что я скажу.

– Согласны!

– Саз, его душа почти сгорела. Если ты ускоришь рождение зверя, он заполнит пустоту – но лишь при одном условии. Сел, я знаю, ты сумеешь: сотри из его памяти эту девицу. Иначе огонь не потухнет до тех пор, пока не уничтожит эльфа.

– Слушаемся.

– Это единственное, что мы можем сделать. Забыв причину своего безумия, он успокоится и сможет выжить. Рождение зверя даст хорошую встряску и пробудит жажду жизни, так что Саз, поторопись, – было в этом что-то смешное – торопить само Время.

– И еще, Рин, Зар и Арк… ВЫТАЩИТЕ ЕГО ИЗ ЭТОГО ЛЕСА!

Часть вторая.

Артефакт

Глава первая.

Его выследили, затравили собаками и загнали на край утеса. Град стрел полетел в большого черного кота-пантеру. Гинтра знал, что заслужил эту смерть – столько убийств, столько несчастий принес он этим людям по воле колдуна, которому не мог сопротивляться. Но испугался, что даже пронзенное стрелами тело мерзкий старикашка вернет к жизни и вновь заставит служить. Бездушным упырем. Оборотень решил прервать эту череду смертей, убийств, которые он совершал не по своей воле. И тогда он прыгнул. Утес был высок, пропасть под ним глубока. Расшибиться так, чтобы это проклятое тело невозможно было соскрести с камней на дне ущелья, – так думал Гинтра, падая со скалы, когда серебристое сияние окутало его.

Он приземлился мягко на лапы, как и положено котам, даже таким большим. Падение было коротким – Гинтре показалось, что пролетел всего метра три, пустяк для пантеры, прыжок, а не падение. И под ногами была трава, а не камни ущелья. Но что поразило оборотня еще больше – поблизости вообще не было скал, лишь пологие горы маячили на горизонте. И воздух пах иначе. Небо было другим. Тревожный рассвет осеннего утра вместо зимнего полудня.

Неделю рыская ночами по округе в облике кота, а днем прячась в пещере в тех самых горах, Гинтра обнаружил, что он очень далеко от дома… от того, что можно было лишь условно назвать домом. Он охотился на мелкую живность, в основном на кроликов, так что голодать не пришлось. Невдалеке было селение, но идти туда кот не решился – знал, как реагируют люди на оборотней, поэтому предпочел и дальше прятаться в горах.

А потом набрел на Проклятый лес (однажды, притаившись за кустами, он услышал название этого места в беседе путников, остановившихся на ночлег у обочины дороги). Из нескольких таких подслушанных разговоров Гинтра быстро понял, что попал в совершенно иной мир, населенный незнакомыми существами, и решил, что нашел для себя искупление за совершенные грехи – каждую ночь он превращался в зверя и отправлялся в лес уничтожать чудовищ. Это стало его епитимьей – убивать тех, кто несет смерть и страх людям. Ему везло: обитатели жуткого местечка не умели лазать по деревьям, поэтому, когда силовое преимущество было на их стороне, он уходил из леса по верхам или пережидал до рассвета высоко на ветвях. Днем твари расползались по логовам, и он мог спокойно уйти. И возвращался на следующую ночь.

По многомесячной привычке, ставшей еженощным ритуалом, огромный черный кот примостился на ветви и ждал удобного случая для нападения на монстра, собираясь приложить все силы, чтобы в Проклятом лесу стало на одну тварь меньше. Он давно её выслеживал, выжидая, когда не будет поблизости прочих – помельче, но тоже опасных: с таким большим и сильным противником лучше сражаться один на один, а не оглядываться за спину в попытках отбиваться еще и от мелких врагов. Однако этим планам не суждено было исполниться. В события вмешался незнакомец.

Кот нервно дернул ухом, когда услышал шаги. Это было вовсе не тихое прокрадывание на цыпочках, в попытке проскользнуть незамеченным мимо местных обитателей. Нет, наоборот, пришедший в лес ломился напрямик, через искореженные почерневшие кустарники, сшибал ветви и вовсе не заботился о том, чтобы избежать опасности. Когда он вышел к логову твари, Гинтра, застывший в ожидании собственной схватки с обитателем логова, едва не присвистнул. И присвистнул бы, но кошачья ипостась вовсе не способствовала издаванию таких звуков. Незнакомец был безумен… по крайней мере, вел себя так, словно искал смерти, разъяренно оглядываясь по сторонам. Ни о какой осторожности и речи быть не могло. На двух обнаженных мечах, которые он держал в руках, виднелись следы недавней крови. Воин, не заботящийся об оружии? Настолько невменяемый, что даже кровь не стер с клинков? Кот снова дернул ухом. Нет, незнакомец явно был сумасшедшим: сунуться в чащу Проклятого леса, шуметь так настойчиво, что твари сбежались со всей округи, – на такое мог решиться лишь безумец.

Гинтра начал нервничать. Ему, конечно, не впервой было охотиться на здешних обитателей, но всё-таки он предпочитал ловить их по одному. У логова же собралась целая свора, примчавшаяся на шум и запах крови: незнакомец был ранен, и настолько мог видеть оборотень острым кошачьим зрением, – ранен серьезно. Только вот на свои раны не обращал никакого внимания, чего не скажешь о тварях, которые уже жадно щелкали челюстями в предвкушении еды, но не рисковали вступить в схватку – видать, побаивались хозяина логова больше, чем стремились заполучить добычу.

«Ох, это еще смотря, кто станет тут жертвой», – подумал Гинтра: в янтарных глазах незнакомца полыхало безумие, смешанное с жаждой крови… и смерти. Он пришел сюда умереть, а заодно и прихватить побольше тварей в мир иной. Оборотню знаком был этот взгляд… он уже видел его. Такие же глаза были у пленника, сокамерника Гинтры, которого колдун тоже сделал оборотнем и заставил себе служить. Как яростно он тогда сражался, как много жизней забрал с собой, прежде чем его убили… Он не хотел быть рабом и предпочел смерть, а заодно попробовал прихватить на тот свет столько палачей, сколько сможет. Гинтра запомнил тот взгляд на всю жизнь. И сейчас снова увидел такой же. Обреченный. И решительный. Беспощадный, в первую очередь – по отношению к себе.

Тварь вылезла из логова, огляделась по сторонам, увидела добычу. И начался ад. Оборотень думал, что всё закончится почти сразу, но, увидев, как быстр и ловок незнакомец, решил присмотреться к нему более пристально. Времени у Гинтры было до рассвета. Всё равно не уйти: пока сбежавшиеся голодные жители леса не расползутся по норам, слезть с дерева невозможно. Коту ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.

А безумец, что сошелся в схватке с монстром, был слишком стремителен, слишком смертоносен… для человека. Оборотень уже встречал похожих, с такими же длинными острыми ушами. Их звали эльфами, об этом Гинтра узнал, подслушивая разговоры путешественников; в его мире таких не было. Только тот, что сражался внизу, был непохож даже на местных остроухих. Слишком высок и плечист. А еще у него были совершенно не человеческие глаза. Волчьи. И когда он с криком ринулся на тварь, то оборотень заметил у него еще и длинные острые клыки.

И всё же Гинтра решил считать незнакомца эльфом, хотя бы просто для удобства: назвать молниеносного воителя человеком он не мог. Даже зоркие кошачьи глаза оборотня не всегда успевали уследить, с какой скоростью взлетают мечи в ударе, как уклоняется от атак твари этот… эльф. Поляна перед логовом наполнилась рыками воина и воем, визгом искромсанной клинками мерзости, живущей в этом воистину проклятом лесу.

Мечи двигались с ошеломляющей скоростью: кот не успевал моргать, чтобы не пропустить очередной удар. Эльф не сражался – он безжалостно крошил свою жертву, которая посмела счесть его добычей, не замечая в пылу схватки, что получает раны одну за другой. Но стоило этой твари упасть, как сразу же из-за деревьев десятками хлынули другие, более мелкие, наваливаясь кучей на воина. И всё же он вырвался, вращая мечами настолько быстро, что они казались серебристыми бликами. В стороны полетели куски вонючей плоти обитателей леса. Перекрывая визг раненных монстров, воздух разрезал яростный выкрик.