Оковы безмолвия - Доннел Тим. Страница 1

Тим Доннел

Оковы безмолвия

(«Северо-Запад», 1997, том 40 «Конан и оковы безмолвия»)

Глава первая

Уже который день Конан упорно шел к югу. Узкая тропа, ведущая сквозь джунгли полутемным коридором, петляя, убегала вдаль. Лианы перебрасывали свои гибкие побеги с дерева на дерево, не позволяя продвигаться вперед, и Конану приходилось мечом прорубать себе дорогу.

Но уж очень соблазнительно расписывал Витара затерянный в джунглях Рубиновый Город. И раз уж судьба занесла киммерийца в Вендию — он доберется до сокровищ во что бы то ни стало.

Витара, бездельник и славный малый, жаль, что он напоролся на меч стражника. Когда они выходили на промысел, Шадизар как бы сам подносил им свои богатства на золотом подносе. Сколько лет прошло с той поры? Чего только не случилось за это время, но кажется, будто и сейчас Витара живой и нашептывает свои истории про чудеса Рубинового Города.

До сих пор все складывалось для Конана не очень удачно, по большей части ему приходилось уносить ноги, зато теперь он отделался от врагов, и можно было спокойно отправляться на поиски сокровищ. Но для начала неплохо бы отдохнуть, только не здесь, в этом душном зеленом шатре, а где-нибудь на берегу, у воды.

Конь, наверное, думал о том же. Он напряг шею, вытянул морду и тихо заржал. Конан толкнул коня пятками в бока, и вскоре он легкой рысью вынес киммерийца из густых зарослей на светлую поляну. Дорога вела к неширокой реке с удобным бродом.

Конан спешился, внимательно осмотрелся, расседлал и напоил коня. Приближался вечер, и он решил, что здесь и заночует. Кругом было тихо, и, не видя никакой опасности, он решил искупаться — дневная жара и влажная духота джунглей утомили его. Войдя в воду, он по привычке снова огляделся — и выше по течению увидел человека, стоявшего спиной к нему по пояс в воде.

Человек молился, подняв руки к небу. Конан готов был поклясться, что сейчас незнакомец ничего не видит и не слышит. Он уже знал, что вендийцы во время молитвы погружаются в это диковинное состояние, и поэтому спокойно искупался, оделся и стал ждать, что будет дальше.

Вскоре мужчина закончил молитву, вышел на берег и скрылся за кустами. Но, услышав ржание коня, он с опаской вышел на поляну. Теперь Конан мог его хорошенько разглядеть.

Это был стройный юноша, судя по одежде, суме и посоху — паломник, питающийся подаяниям. Вендийцы часто покидали родные места, чтобы посетить далекие святыни. Как видно, и этот юноша направлялся в какой-нибудь храм.

Увидев могучего киммерийца, сидящего на траве с мечом на коленях, юноша испугался и хотел бежать, но Конан приветливо махнул ему рукой и ободряюще улыбнулся. Его голубые глаза, метавшие молнии в минуты гнева, сейчас смотрели спокойно и весело. Юноша ему понравился. Чем-то он напоминал Витару, такой же смуглый, стройный и легкий, с огромными черными глазами.

Юноша подошел, почтительно поклонился и робко спросил:

— Кто ты? Человек или небожитель?

Конан расхохотался, и юноша невольно заулыбался.

— Ну, ты и сказал! Небожитель! Демоном меня, правда, называли, но небожителем… — И он снова расхохотался.

Услышав эти слова юноша догадался:

— Ты — чужеземец, из других краев! Я слышал, что далеко-далеко на севере рождаются такие могучие воины, а вот теперь и сам это вижу!

— Да, ты прав, я — из славной Киммерии, а зовут меня Конан. Я пробираюсь на юг, и эта дорога, похоже, выведет меня куда надо.

— Да, она, хоть и петляет, но ведет на юг. Но по ночам в джунглях опасно даже для такого воина, как ты!

— А я как раз и собирался здесь заночевать, и конь заодно отдохнет. Тебя как звать?

— Дхавана. Нам, кажется, по дороге. Однако ночь приближается, надо бы разжечь костер.

Быстро темнело, и они поспешили наломать сухих веток для костра. Дхавана ловко и умело разжег огонь, расстелил на траве кусок чистой ткани и предложил Конану еду из своей сумы. Конан, уже не первый день скитавшийся по Вендии, знал, что люди здесь делятся на касты. Но ему было совершенно все равно, с кем делить кусок, хлеба — с ученым, воином, ремесленником или крестьянином. Даже с самыми низкорожденными, которых сторонились все, он вел себя, как с равными. Ведь в трудное время любой человек может помочь — укрыть от врагов иди накормить, когда голоден, — и совсем неважно, чем он занимается: читает ученые книги или убирает отбросы.

Из седельной сумки Конан достал флягу с вином, свежие лепешки и печеное мясо, купленные за гроши в деревне, которую он проезжал утром. Фрукты, рис и рыба, предложенные Дхаваной, превратили их походный ужин в настоящее пиршество.

Подкрепившись, Конан стал расспрашивать юношу, кто он и куда идет. Дхавана рассказал, что хочет посетить монастырь с храмом Кубиры, бога богатства. Он находится в Потали, небольшом городке к югу от его деревни. Идти туда осталось недолго — два или три дневных перехода.

Юноша говорил охотно, но его рассказ то и дело прерывался тяжкими вздохами, он мрачно смотрел на пламя костра. Конан понял, что какая-то забота не дает ему покоя, и спросил, что его печалит и чем ему может помочь Кубира?

Дхавана грустно улыбнулся и ответил:

— Кубира мне ничем не поможет. Мою печаль могу развеять только я сам. Уже год, как я потерял своего любимого брата — Критану. Мы с ним родились в один день и один час, жили, как одна душа, до тех пор, пока ему не захотелось побывать в храме Кубиры. Приходя оттуда, паломники рассказывали столько чудес о монастыре и этом храме — бог Кубира милостив к монахам. Люди своими глазами видели, какие прекрасные вещи появляются в монастыре по молитве главного жреца Ваджрана — такое могут сделать лишь самые искусные мастера, отмеченные милостью богов. Монастырь ведет торговлю с другими городами и богатеет, прославляя божество и украшая город.

В нашей деревне все занимаются ткачеством. Золотая парча — наш родовой промысел. Никто в деревне не мог сравниться в этом искусстве с нами, Кританой и Дхаваной. Когда Критана собрался в путь, я почувствовал, что уходит половина моей души. Наша сестра, Сундари, умеет предвидеть будущее. Она со слезами просила брата не уходить в Потали, говорила, что там его ждет беда. Но он все равно ушел, унеся с собой наш покой…— Дхавана замолчал, забыв про еду и глядя на пляшущие языки пламени.

Они довольно долго молча сидели у костра. В конце концов Конан улегся спать. Он чувствовал, что Дхавана не причинит ему зла. Завернувшись в плащ и еще раз взглянув на задумавшегося юношу, Конан уснул.

Проснувшись поутру, киммериец увидел, что Дхавана по-прежнему сидит у давно потухшего костра, устремив вдаль невидящие глаза. Конан потряс его за плечо и, когда тот очнулся, сказал:

— Поедем вместе. Раз мой путь лежит через Потали, я, пожалуй, не откажусь посмотреть на чудеса, о которых ты говорил. Садись сзади на коня, и поехали!

Юноша благодарно улыбнулся и легко вскочил на круп коня. Могучий жеребец даже не почувствовал дополнительной ноши, спокойно перешел реку и рысью понес их через поляну в джунгли, куда вела дорога.