Подземелья Редборна - Доннел Тим. Страница 43

Музыканты внезапно умолкли, и стало совсем тихо. Гости, замерев с недопитыми кубками и недожеванными кусками, уставились на распахнутую дверь, ожидая нового развлечения.

В зал вошли, гремя оружием, несколько дюжих стражников. Они расступились, и перед гостями оказались четыре юные девушки, в испуге жавшиеся друг к другу. Но, повинуясь едва заметному движению пальцев и пристальному взгляду хозяина, они вдруг затрепетали, словно пронзенные невидимой молнией, и легкими шагами, соблазнительно покачивая бедрами, двинулись к ковру.

Все было сделано так, как приказал Ферндин: вместо обычных платьев девушек облачили в свободные ниспадающие одеяния из полотнищ тонкого шелка, схваченных на талии витыми серебристыми шнурами; распущенные волосы густыми волнами падали на плечи, спускаясь до пояса. Их лица, так же как лица безучастно стоявших в стороне музыкантов, превратились в неподвижно улыбающиеся маски. Маленькие босые ноги сделали последний шаг — и четыре стройные фигурки замерли на углах огромного пестрого ковра, вскинув над головой тонкие руки.

Ферндин слегка повернул голову в сторону музыкантов, и они, повинуясь тяжелому взгляду, вдруг заиграли какую-то незнакомую мелодию. Гости, услышав ее первые звуки, разочарованно зашумели, стуча по столу пустыми кубками и недовольно топая ногами. Но снова и снова повторявшиеся звуки обволакивали, успокаивая, и жадные глаза подвыпивших мужчин уже не видели ничего, кроме полуобнаженных женских фигур, стоявших на ковре.

Музыка заиграла быстрее, и рука барона Ферндина, до сих пор неподвижно лежавшая на столе, вздрогнула и шевельнулась. Девушки, послушные этому легкому движению, покачивая бедрами в такт музыке, медленно начали танцевать причудливый танец. Пальцы их господина, сверкая зелеными и синими камнями массивных колец, двигались по столу, как бы переставляя невидимые фигурки, и четыре юные танцовщицы то сходились, то расходились, кружась и изгибаясь, соблазнительными движениями своих тел доводя гостей до неистовства.

— Ну и ну! Откуда здесь, в глуши, взялись такие штучки? Я бывал и на королевских пирах, но таких танцовщиц видеть не доводилось! Ай да барон Ферндин, три дня прятал своих красоток, а теперь пришлось-таки показать! — шептал пронырливый граф Воллер, возбужденно елозя протертыми рукавами камзола по залитому вином столу, его сосед, почти не слушая, впился жадными глазами в одну из девушек и пытался дрожащей рукой нащупать стоявший рядом кубок, наконец наткнулся на него и осушил одним глотком, а потом перевел дух и прохрипел:

— Ты, болтун, запомни: вон та, рыжая, в зеленом — моя! И если кто к ней сунется — убью, понял?!

— Да ладно, ладно, Гертран, я приглядел блондинку, смотри, какая грудь мелькает, когда она наклоняется! Клянусь всеми демонами, что бушуют сейчас в моей крови, еще немного, и я… и я… — Он тоже поспешил опорожнить свой кубок и, не отрывая глаз от танцовщиц, крикнул: — Эй, вина, и поскорей! И все же откуда здесь такие плясуньи?! И музыканты играют что-то совсем незнакомое… От этой музыки я захмелел больше, чем от вина… Ах ты, разрази меня Нергал, смотри, что делают! Нет, я больше не выдержу! — Он с грохотом поставил кубок на стол и невольно привстал с кресла.

Остальные рыцари, забыв про вино и угощение, тоже не могли спокойно усидеть на месте: диковинный танец разжигал страсть и туманил головы, и вскоре уже все гости топали ногами и рычали от вожделения.

Музыка играла все быстрее, девушки кружились и извивались, как четыре разноцветные змейки. Легкие ткани, не поспевая за стремительными движениями танцовщиц, то и дело обнажали стройные ноги и высокие вздрагивающие груди…

Вдруг одна из девушек, черноволосая красавица, дернула за серебристый шнурок, поддерживавший ее одеяние, и, развязав, резким движением отбросила в сторону. Три девушки продолжали кружиться у нее за спиной, а она, остановившись, повела плечами, и алый шелк легким облачком упал к стройным ногам — замерев, черноволосая стояла, глядя невидящими глазами в сторону Ферндина, а гости невольно смолкли, любуясь обнаженным смуглым телом.

Но тут раздался грохот падающего кресла, и один из гостей швырнул на пол недопитый кубок, рыча и скалясь, как обезумевший от страсти зверь, кинулся к ней, расшвыривая менее проворных соперников.

Девушка сделала шаг навстречу, сойдя с ковра на каменный пол, и он, жадно схватив в охапку ее безвольное тело, прижал к себе драгоценную добычу и бросился к растворенным дверям. Стражники проводили его злобными завистливыми взглядами, сжимая алебарды в потных руках.

Умолкнувшие на мгновение музыканты снова заиграли свою мелодию: сначала медленно, потом быстрее, быстрее… Девушки опять закружились, и вот еще одна вышла вперед, развязывая серебряный пояс. Рыжие волосы, растрепавшись, облаком окутывали белоснежные плечи. Не успела она повести плечами, сбрасывая зеленый шелк, как раздался дикий вопль Гертрана, отшвырнувшего кресло и выхватившего кинжал:

— Моя! Не подходи, убью любого! Ты, сопляк, куда лезешь?! — Он хватил по уху молодого рыцаря, рванувшегося было к ковру, и, угрожающе размахивая кинжалом, выскочил на середину зала.

Ферндин молча смотрел на беснующихся гостей, и губы его кривила презрительная ухмылка, он чуть заметно шевельнул пальцем, музыка снова умолкла, и девушка послушно шагнула навстречу Гертрану. Тот отбросил кинжал, ненужной железкой звякнувший о темные камни пола, жадно провел дрожащими руками по плечам и груди неподвижной танцовщицы и с криком: «Моя!»  — подхватил ее и метнулся к двери. И тотчас снова заиграла музыка.

Белокурая тоненькая девушка с нежным лицом, чуть тронутым веснушками, с губами, припухшими, как у беззащитного ребенка, стояла, сбросив голубой шелк, и ждала, кому из пятерых сцепившихся рыцарей она достанется… Тем временем тощий юнец, пришедший в себя от тяжелого удара по уху, проворно подскочил к ковру и, схватив ее за руку, бегом потащил к двери. Когда соперники расцепились, они взвыли от ярости и разочарования: на ковре стояла лишь одна девушка. Полузакрыв карие глаза, она маняще протягивала к ним руки, изгибаясь в сладостном танце; маленькие ножки, едва касаясь мягкого ворса, носили ее, как золотистую бабочку, от одного угла ковра до другого. Музыка подгоняла ее, заставляя кружиться все быстрее, и в то же время сдерживала распаленных желанием мужчин, плотной стеной вставших вокруг.

Толстяк, сидевший справа от Ферндина, порывался вскочить всякий раз, когда одна из девушек сбрасывала одеяние, но сейчас, увидев перед собой напряженные спины гостей, готовых вот-вот накинуться на желанную добычу, он наконец вскочил и, схватив тяжелое кресло, бросился вперед.

Ферндин, проследив за ним взглядом, беззвучно рассмеялся и шевельнул рукой, заставив музыкантов замолкнуть. В наступившей тишине юноши, не выпуская арф из судорожно сведенных пальцев, с тихим стоном повалились на пол.

Толстяк с размаху опустил кресло на чью-то голову, пинком отшвырнул одного, кулаком повалил другого; не дав опомниться ошеломленным соперникам, схватил свою добычу, взвалив на плечо, как мешок, и бегом понесся прочь из зала. Стражники, облизывая пересохшие губы, с грохотом закрыли высокие двери и снова замерли, злорадно поглядывая на оставшихся.

Хозяин, допивая вино из золотого кубка, оглядывал зал, который выглядел поле битвы, когда схватка уже окончена и вот-вот налетит жадное воронье. Кто-то из гостей уснул прямо за столом, уткнувшись лицом в недоеденный паштет и свесив вниз безжизненную руку, кто-то свалился на пол и заплетающимся языком требовал еще вина…

Напротив него прямо на роскошном ковре знатные рыцари, оставшиеся без дам, наносили друг другу вялые удары. Устав от бесплодной борьбы, они, в конце концов, пошатываясь, поднялись и, поддерживаемые почтительными слугами, стали медленно разбредаться по своим комнатам.

Потеряв к происходящему всякий интерес, Ферндин еще раз мельком глянул на гостей холодными глазами и молча вышел в маленькую дверь. Невесть откуда взявшийся Акрус тенью последовал за ним.