Дочь магистра Пламенных Чаш - Вашкевич Эльвира. Страница 4

– Скотина Голаф, так унизить меня перед всеми! – вскинув голову, она вздохнула. Замысловатые линии созвездий где-то далеко рисовали сцены ее будущего торжества. Становилось прохладно, пальцы ветра шарили под разорванным платьем, кожа покрылась мелкими мурашками.

– Ну, где же ты, великий Голаф Брис? – в нетерпении прошептала она, вглядываясь в темноту улочки.

Возле таверны еще толклась жадная до выпивки пьянь, красномордая в свете факелов у входа, неуклюжая, зато горластая до ругательств и песен. В ворота въехала телега, громыхая порожними бочками, скрипя, как смерть на ржавых ногах, а потом появилась фигура Бриса – мэги сразу узнала его по уверенной упругой походке и плащу, оттопыренному мечом. Когда рейнджер скрылся за поворотом, Астра встала и тихонько пошла следом. До конца улицы она не спешила, опасаясь выдать себя. За краем селения Голаф свернул на узкую дорожку и скоро исчез из виду – вокруг были кусты и темные силуэты деревьев. Мэги пошла быстрее, почти бегом. Тропа здесь была плотной, и шаги оставались беззвучны. Она почти нагнала его у кованных кладбищенских ворот, остановилась и, свернув ближе к зарослям задела платьем ветки. Услышав шорох, рейнджер оглянулся, настороженно вглядываясь в темноту. Астра замерла, выждав с минуту и, поднеся ладонь к губам, крикнула филином.

«Филин… И именно у ворот… Сучье вымя!» – выругался Брис. Конечно, это был дурной знак. Дурной и очень несвоевременный. Рейнджер вытащил из мешочка щепотку соли, освещенной жрецами Архора, бросил под ноги и, не оглядываясь, пошел к приоткрытым воротам. Железные черепа на решетке жутко скалились в темноте, виноградные лозы изгибались змеями.

Тихо Голаф поднялся к гробнице либийца, отмеченной округлой каменной плитой. Северная часть кладбища отсюда была, как на ладони. В лунном свете глиняные статуйки у изголовий могил, серые и уродливые, казались нестройным воинством архаэсских гномов. Черный ночной ветер шевелил украдкой кусты, от подлеска, сходящего к реке, ползли бледные волокна тумана. Вонзив меч в землю, рейнджер присел на корточки. Разрытая могила зияла всего в десятке шагов. Трупник обязательно придет. Обязательно. Чтобы достать из гроба мертвеца, которого не успел вытащить вчера. Придет тихо, беззвучно, лишь скроется за горизонтом светлая Эта, и красное Око Маро взойдет на востоке.

Голаф расслабился, положив тяжелые ладони на рукоять меча и слушая, как сила земли текла по лезвию в его руки, а сердце толкало похожую на ртуть кровь. Когда он снова поднял веки, звезда злой богини уже появилась над аркой ворот. «Пора бы», – подумал он, вытащил меч, положил себе на колени. Крыло летучей мыши чиркнуло лунный диск, и сразу подул ветер от подлеска, скрывавшего глубокие ямы, норы, пополз по траве, по дорожкам между надгробий.

Тварь появилась неожиданно, будто из-под земли. Словно сама земля, одетая в бархатно-черный плащ смерти. Густой тенью скользнула меж статуэток-надгробий и остановилась у разрытой могилы. Лапы с длинными когтями углубились в грунт со сноровкой крота. Голаф не спешил – нужно было дождаться, когда трупник вскроет гроб, и вонь гниющей плоти опьянит его. Едва послышался хруст досок, рейнджер вскочил, перехватив по-вильсски меч – лезвием к локтю, быстро и бесшумно бросился вниз. Здесь было совсем темно – кусты столетника, нависавшие над крутым спуском, заслоняли луну. Брис ударил почти наугад – вспорол клинком воздух.

Трупник был справа, и рейнджер наткнулся на горку рыхлой земли. Красные глаза, как жуткое отражение Маро, светились в двух шагах. Приторно до тошноты смердело мертвечиной.

Голаф попятился, оскользаясь на прелых останках гроба, перехватив меч лезвием вверх. Черные изогнутые когти мелькнули возле лица – он уклонился, отпрыгнул, чувствуя под пятками кисельную мякоть покойника. Откуда-то послышался хруст веток, и вдруг стало светлее. Тонкие тени червями шевельнулись на глине. Наверх! Скорее наверх! – глотком свежего воздуха, пришла мысль. Голаф полоснул мечом, срывая лоскут кожи с толстой черной шеи, и в два прыжка поднялся по скату. Над гробницей либийца повис светящийся шар, похожий на каплю луны, рядом стояла Астра Пэй.

– Проваливай! Прочь отсюда! – вскричал он.

Трупник появился у края гранитной плиты. Утробно ворча, двинулся на Голафа, похожий на гигантского крота преисподней. Рейнджер поднял меч. Слева мучительным огнем слепила звезда Маро.

Какая ж безобразная гадина! Астра вскинула руки. Кончики пальцев дрожали, словно тонкие веточки в порыве ветра. Между ладоней гудели яркие извилистые нити. Слова заклинания вырвались, упали гулко, будто камни с горы, и тут же молния порвала черный воздух.

Сверкающий зигзаг ударил в клинок, рассыпался искрами. Голаф вскрикнул и упал на колено. Трупник бился рядом – синие разряды терзали его толстое тело, с шипением стекали в дымящую землю. Воняло гилью и горелым мясом.

– Господин Брис! – Астра подбежала к нему. – О, что ж ты так! Подвернулся, епть, собачий хвост… Держи скорее свою железку! – она мигом подняла брошенный меч, протянула ему.

– Идиотка! – он схватил оружие, рывком поднялся на ноги.

Трупник тоже очухался, щерясь и рыча, двинулся на него. Астра вытянула руки, отрывисто, громко призывая силы Первой Стихии.

– Не делай этого! – выкрикнул рейнджер, прыгнул вперед и вонзил клинок выше лопатки мерзкой твари. Вонзил, выхватил и отскочил к обломкам гранитной плиты. Визжа, как в агонии боров, трупник упал мордой в траву. Клыки вырывали пучки корней, и глаза сверкали осколками красной звезды.

Нужно было отрубить голову. Скорее! Брис знал, что для этой твари даже самая глубокая рана не станет смертельной – еще миг и чудовище бросится на него. Рейнджер подскочил сзади, размашистым ударом обрушил меч на толстую шею. Лезвие вошло наполовину, скрежет позвонков отозвался зудом в руке. Брызнула похожая на грязь кровь. И тут же трупник снова поднялся на ноги. Повернулся, свешивая надрубленную голову и щелкая острыми кремнями клыков. Голаф отскочил, перехватил меч и, вложив всю силу, ударил снизу вверх – тело покачнулось, упало мешковато, тяжелая голова отлетела к ногам мэги.

– Вот и все… – опустив клинок, Голаф Брис смотрел, как остывало красное пламя в выпученных глазищах.

– Он еще жив, – Астра прислушалась. Стало совсем тихо, даже ветер затаился в жухлой траве. Тихо, но мэги чувствовала, как сущность, подобная темному облаку с тонкими длинными нитями страха повисла над обезглавленным телом, поднялась выше и поплыла к разрытой могиле.

– Да?! Эй, вставай, гадина! – рейнджер пнул, неподвижное туловище.

– Я говорю – часть его жива!

– Все больше убеждаюсь, ты – идиотка. Я убил его. Убил, как жирную грязную крысу! Ясно?! – он вытер пот со щеки краем воротника. – А ты чуть не спалила меня!

– Многоуважаемый Голаф Брис, виной всему твой меч – железяка притянула молнию. Извиняюсь, – Астра улыбнулась и присела в шутливом реверансе.

– Ты издеваешься!

– Да! А теперь… – она не договорила – из могилы, разрытой трупником, выросла тень, похожая на скрюченное деревце с клочьями козьей шерсти. Выросла, шагнула на освещенную луной тропу. – В сторону, Голаф!

– Сама катись! Проваливай! И постарайся, дорогуша, больше не встречаться мне. Ни здесь, ни в Иальсе, – он стиснул рукоять меча и содрогнулся, словно мышцы вспомнили пронзивший разряд молнии.

– Боги! Да ты гусь напыщенный – назад оглянись! Отойди скорее! – Астра сплела пальцы рук, чувствуя бьющий иглами жар. Мертвяк был рядом с рейнджером, приближаясь беззвучным волочащимся шагом. В глазницах его проснулся красноватый отблеск взгляда той самой обезглавленной твари. Лишь теперь Брис услышал шорох гранитной крошки позади. Повернулся и едва устоял на ногах.

– Дерьмо ходячее! – он отскочил к ступеням.

– О-о-о! Плохой человек… топтался по моему праху… Ты наступил мне на горло! Еще и на руку! Плохой, плохой человек! – мертвец двинулся неожиданно быстро. Огненный шар, пущенный мэги, угодил в самшит – куст вспыхнул, шипя, корчась в пламени. Голаф едва успел увернуться от взметнувшихся к нему рук, ужасных, с кусками гниющей плоти. Замахнулся и ударил, целясь в голову. Череп треснул, прыснул черными каплями мозга. Это не остановило покойника – он рванулся навстречу, будто в его жалкие останки, прикрытые клочьями савана, поместилась вся чудовищная сила трупника. Вцепился в потерявшего равновесие рейнджера и отшвырнул его к надгробию.