Новая кровь - Асприн Роберт Линн. Страница 2

«Это — то самое место, с которым ты клялся никогда не иметь никаких дел», — напомнил себе Кейд. Впрочем, он отлично знал, что в Аду клятвы мало чего стоят.

Если Санктуарий можно было назвать местом рождения Кейда, то именно Низовье вылепило его нынешний образ. Кейд жил в Низовье с шести до шестнадцати лет. Там он познал мир — подлинный мир, а не ту ложь, которой любят ослеплять себя люди. Там он узнал, что такое страх. Он слишком часто видел его в глазах своего несчастного брата, который всегда пытался защищать младшего братишку, хотя если кто-то из них и мог защитить другого, так это Кейд. Там он узнал, что такое отчаяние. Отчаяние — это когда денег все меньше, и еда на столе появляется все реже, а мать бьется, как рыба об лед, пытаясь удержать от распада их маленькую семью.

Кейд вспомнил, как плакала мать, узнав, что он присоединился к банде; к тому времени, когда он стал главарем банды, мать уже умерла. Время и Демоны — вот кому он был обязан самыми важными уроками, полученными в Санктуарий. Там он узнал, что такое кровь и что такое смерть.

Кейд был тогда очень талантлив, талантлив и страстен во всем, что касалось насилия. Улица может толкнуть на кровопролитие даже самого ничтожного из своих обитателей, но некоторые из них — такие, как Кейд, — рождены для крови и одинаково бестрепетно готовы проливать и чужую кровь, и свою.

Кейд называл это водопадом, хотя впервые увидел настоящий водопад лишь в восемнадцать лет. Водопад — это когда кидаешься в схватку, и либо побеждаешь, либо умираешь, страха здесь просто нет места. Водопад — признак таланта. Любой может повести себя так, если его загнать в угол; некоторые способны на это время от времени; Кейд же был готов к этому всегда.

Кейд подумал: интересно, остался ли кто-нибудь из Демонов в Низовье? Вряд ли. Они либо погибли, либо смылись и вряд ли когда-нибудь вернутся. Да и на кой черт они ему сдались? Все они — никчемные дряни. И кроме того, кто-нибудь из них мог бы узнать его.

Кейд рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Интересно, они удивятся, увидев его? Ну как же, парень вернулся домой с победой. По меркам Санктуария, Кейда можно было считать преуспевающим человеком: он был чертовски богат и могущественен.

Кейд вложил свой талант в очень прибыльное искусство. В искусство смерти. Он убивал за плату. Он был чем-то большим, чем ассасин, и чем-то меньшим, чем обычный убийца. Кейд убивал со страстью, но без удовольствия. Он убивал во имя человечества — чтобы освободить свои жертвы от лжи.

Санктуарий преподал Кейду самые ценные из полученных им уроков; этот город научил его правде. Во всю боль и страдания этого города, во всю нищету и отчаяние, в саму его кровь был вписан ЗАКОН.

И этот ЗАКОН можно было выразить одним-единственным словом. Преисподняя…

Кейд знал, что за пределами этого мира никакой преисподней нет. Нет, потому что сам этот мир и есть преисподняя, единственная настоящая преисподняя. Жизнь человека полна боли, вне зависимости от того, кто он такой; его наказание вершится ежедневно. Когда человек умирает, он либо уходит в иной, лучший, мир, либо его душа просто перестает существовать. Все до отвращения просто: хорошие люди получают награду, а плохих попросту уничтожают, потому что опускаться им уже некуда.

Все эти мысли промелькнули в голове Кейда, пока он смотрел на ненавистный город. Ему было немного не по себе. Кейд был твердо убежден, что всегда убивал либо исключительно хороших людей, либо откровенно плохих, и никак иначе. Теперь же Кейд намеревался убить убийцу своего брата и был обеспокоен. Что, если убийца не был ни плохим, ни хорошим? Что, если он еще не сделал окончательный выбор? Сможет ли Кейд убить его в таком случае? В конце концов, он ведь не солдат, как его отец — которого, кстати сказать, Кейд никогда не знал, — чтобы убивать любого, на кого укажут. Кейд всегда был очень придирчив, заключая контракты, и всегда тщательно следил, чтобы намеченная жертва принадлежала либо добру, либо злу, была либо свободна, либо обречена. Что, если…

— Довольно! — крикнул он. Где-то в Лабиринте его ждали близкие Террела, ждали, боясь за свои жизни и горестно оплакивая мертвого, которого они так любили. Кейд обязан защитить их. Террел хотел бы этого. Но Кейд на этом не остановится. Он использует их, как всегда использовал тех, кто был ему нужен. Использует, чтобы отыскать убийцу. Впервые за всю свою карьеру он не станет убивать быстро и чисто. Ему плевать на то, кто окажется убийцей, — Кейд заставит его расплатиться сполна!

Он опустился на колени и расчистил клочок земли. Потом извлек из ножен кинжал и принялся рисовать на земле какие-то знаки. Вот удар сплеча для Темпуса, а вот — проклятие для Ишад, для Молина Факельщика, для Джабала, для Ченаи, для пасынков, для НФОС, для Третьего отряда, для Инаса Йорла… Кейд вышел за границу расчищенного участка. Санктуарий ухитрился сделаться самым опасным местом во всей империи. Это воистину была столица Ада, и все демоны тьмы дрались за возможность править здесь.

Кейду не хватало информации. Он слабо верил, что Темпус останется здесь, когда вся империя ополчилась на него. А если Темпус уехал… Кейд вычеркнул знаки, обозначающие Третий отряд и пасынков, потом покачал головой: знаков все равно было слишком много.

Кейд вычеркнул изображение рыбьего глаза. Бейсибцы. Черт подери, что же они из себя представляют? Отличаются они чем-нибудь от других людей или нет? Что происходит, когда они умирают? Слишком много вопросов и слишком мало ответов.

Если бы это была обычная магия или дело рук человеческих… но нет, теперь в игру вступили боги. Они неоднократно, самыми разными способами, являли в городе свою силу, но горожане упорно верили, что со временем все это утихнет. Малоутешительная мысль.

Кейд сильнее сжал рукоять кинжала. Слишком много вопросов. Где-то в уголке сознания Кейда таилась надежда, что след и вправду выведет его к какому-нибудь богу. Ему уже как-то довелось убить одного неприметного полубога. И если теперь удастся прижать к ногтю кого-нибудь из богов, из этих великих мастеров лжи, можно будет считать, что ужасная гибель Террела была не напрасна.

Таиться бессмысленно. Санктуарий — это стихийное бедствие, которое только и выжидает подходящего момента, чтобы обрушиться на тебя. Кейд ногой затер нацарапанные на земле имена. Любой из этих людей может оказаться убийцей брата. Любой. А может, даже не один. И многие из них будут иметь возможность отыскать его: кое-кто наверняка знает его имя, а у других может хватить ума связать его с Террелом. Нет. Он поступит иначе. Он открыто заявит о своем прибытии и будет ждать, пока убийцы не придут к нему сами, или пока кто-нибудь не сообщит ему необходимую информацию. Кейд встал.

— Грязное намечается дельце, — пробормотал он, обращаясь к раскинувшемуся вокруг пустырю. Сегодня же вечером он проберется в город и встретится с нужными людьми.

— Я возвращаюсь домой, — прошептал он.

Кейд поднес к губам кубок с вином и сделал глоток. Взгляд его черных глаз был прикован к лицу человека, сидевшего напротив него за тяжелым дубовым столом.

Тарг был надежным человеком. Он ни разу не провалил ни одного задания. Если бы еще он не был так опасен. Кейду придется быть очень осторожным, используя этого человека. Очень, очень осторожным.

— Итак, — произнес Кейд, — насчет Темпуса и его людей я не ошибся. Однако в городе еще осталось несколько влиятельных группировок.

— На улицах сейчас значительно безопаснее, чем несколько месяцев назад, — отозвался Тарг, теребя бороду. — Похоже, коалиция продолжает существовать. По крайней мере, на настоящий момент.

Открылась дверь, и в дом вошла молодая женщина в красивом платье и темной шали.

— Я же тебя просил, чтобы ты не выходила из дома на ночь глядя! — сказал Тарг, но в его голосе не прозвучало ни заботы, ни беспокойства.

— Я только проведала Сару, — откликнулась женщина, бесстрашно взглянув на Кейда. Тот ответил пристальным взглядом.