Алмазный башмачок - Фэйзер Джейн. Страница 52

Он поднял ее юбки до талии, обнажив длинные ноги цвета сливок, обтянутые батистовыми панталонами.

На секунду он выпрямился, не в силах оторвать взгляд от разгоревшейся в порыве страсти женщины, жаждущей его, разбросавшей ноги и даже непроизвольно двигающейся из стороны в сторону от нетерпения.

Снова наклонясь над ней, он расстегнул пояс своих кюлот и освободил восставшую плоть, глубоко и часто задышав.

Она улыбнулась ему, подняла бедра навстречу, помогая войти в себя. Все произошло так, словно она давно знала, что надо делать.

Радость этого слияния была так велика, что оба даже вскрикнули от изумления. Лео медленно двигался в ней, пытаясь отдалить пик наслаждения, хотя и прекрасно понимал, что это бесполезно. Уж слишком неожиданно все случилось, и он был не в состоянии сдержать свою собственную страсть.

— Нет… нет, — быстро зашептала она, почувствовав, что он вот-вот выйдет из нее. — Не оставляй меня.

Он был бы рад навсегда остаться в этом сладком плену ее тела. Но осторожность все-таки победила.

Он целовал ее, удерживая себя от заключительного аккорда, пока не почувствовал конвульсивные содрогания ее тела.

Тогда, быстро выйдя из нее, он тяжело упал на нее с гулко бьющимся сердцем, так, что Корделия ощутила эти удары, словно его сердце старалось вырваться из плена грудной клетки и слиться с ее собственным сердцем.

Закрыв глаза, чтобы подольше оставаться в теплой темноте, она погладила его по голове. Ей было хорошо и спокойно, словно она вернулась в родной дом. Плотский голод ее тела был на время успокоен, она смогла выразить любовь, которую испытывала к этому человеку. Она чувствовала, что и он вложил в эти восторги плоти столь же страстную любовь к ней.

Лео медленно поднял голову, снова встал на колени и взглянул на нее.

Она проказливо улыбнулась в ответ:

— Мне кажется, я довольно быстро учусь этому искусству, не правда ли?

Забросив руку за голову, она попала ею в солнечный луч, блеснувший на браслете со змеей. Алмазный башмачок нестерпимо ярко переливался на белой коже ее запястья.

Он взял ее за руку и повернул, чтобы рассмотреть браслет поближе. Змея, которая соблазнила Еву, которая, в свою очередь, соблазнила Адама.

Но он, Лео, вкусил от этого яблока, в полной мере понимая последствия такого шага, и теперь эта женщина навсегда была в его сердце. Он будет любить и защищать ее.

— О чем ты думаешь? У тебя такой суровый вид.

Она почти испуганно коснулась пальцами его губ. Он улыбнулся.

— Я думаю о бремени любви, — легко ответил он. — Вставай и приведи себя в порядок. Тебе надо поскорее возвращаться.

Корделия поднялась с ложа и оправила юбки. Глядя в зеркало, причесала растрепанные волосы. Кожа ее на солнце казалась полупрозрачной, губы налились алым, глаза горели от восторга.

— Я даже выгляжу безнравственно, — с некоторым испугом произнесла она.

Лео встал у нее за спиной. Положив руки ей на плечи, он взглянул в глаза ее отражению в зеркале.

— Ты не должна рисковать, Корделия. Ты меня поняла?

— Я не буду рисковать понапрасну, — пообещала она — Ты пристроил Матильду в какое-нибудь безопасное место?

— Она находится в квартире Кристиана в городе, — отрывисто ответил он. — Немного позже я дам вам возможность встретиться.

— Ты опять сердишься, — упрекнула Корделия, поворачиваясь к нему от зеркала. — Я так не люблю, когда ты на меня сердит.

— Тогда делай так, как я тебе велю, — произнес он все тем же тоном. — Ты совершенно несносный ребенок.

— Теперь уже не ребенок, — сказала она все с той же проказливой улыбкой. — Дети не знают того, что знаю я.

Она снова привстала на носки, целуя его.

— И дети не могут делать то, что делаю я.

Вихрем пробежав к двери, она послала ему через плечо воздушный поцелуй и исчезла, оставив его укоризненно качать головой пустому пространству.

Глава 16

Когда Корделия вернулась в свои апартаменты, Михаэль уже поджидал ее.

— Где вы находились все это время?

Лицо князя было мрачно, она почувствовала в его словах едва сдерживаемый гнев. В такой ситуации ей ничего не оставалось, как следовать предостережениям Лео. Как бы ни хотелось подразнить Михаэля, снова выносить его побои ей совершенно не улыбалось.

Она ответила, вежливо присев в реверансе:

— Меня вызвала к себе супруга наследника престола, милорд. Я вам об этом говорила.

— Вы вышли из королевских покоев более часа назад, — сообщил он, приближаясь к ней. — Я послал лакея, чтобы он проводил вас сюда. Он сообщил мне, что к его приходу вы уже ушли.

Похоже было, что избавиться от надзора ей не удастся.

— Выйдя от ее высочества, я прогулялась по парку, милорд Вчера у меня не было времени сделать это.

Михаэль не знал, верить ей или нет. Она выглядела слегка растрепанной, прическа была в некотором беспорядке, брыжи на рукавах сбились назад.

— Вы неаккуратны, мадам. Меня не устраивает, когда все вокруг видят вас в таком виде, словно вы спали в одежде.

Сравнение было настолько близко к истине, что Корделия едва не рассмеялась. Но ситуация не располагала к юмору.

— В парке было довольно ветрено, милорд. Когда я поняла, что уже поздно, то поскорее отправилась домой. Именно поэтому моя одежда и растрепалась.

— Несмотря на вежливые ответы и реверансы, Михаэль совсем не был убежден в том, что в конце концов укротил ее.

Нечто в глубине ее сверкающих глаз не позволяло ему поверить в это.

Эльвира в свое время преподала ему хороший урок, научив быть начеку к проделкам и хитростям хорошенькой женщины. Он твердо запомнил — они выглядят всего невиннее именно тогда, когда что-нибудь замышляют.

— Если вы позволите мне, милорд, я пойду в спальню, чтобы привести себя в порядок.

С этими словами она снова присела в безупречном реверансе.

Михаэль смерил ее холодным взглядом. По тому, как она вскинула голову и ответила ему столь же пронизывающим взором, он понял, что прав. Она явно не желала смириться.

— Ступайте. Через час мы отправляемся в оперу.

Пренебрежительным жестом отпустив ее, он отвернулся.

Корделия прошла в свою спальню и позвала несчастную Элси.

Когда она вернулась в салон, князь Михаэль что-то писал, стоя у секретера. Корделия застыла на пороге. Кажется, он даже не заметил ее появления. Затаив дыхание она следила за ним. Неужели он снова пишет что-то в дневнике?

Внезапно он повернулся все с тем же угрюмым выражением на лице.

— Что вы там подкрадываетесь?

— Вовсе нет. Я только что вошла в комнату. И не хотела мешать вам.

Он повернулся к секретеру, посыпал написанное песком, чтобы просушить чернила, и захлопнул книгу. Корделия сделала несколько шагов вперед. Это был гроссбух.

— Неужели вы сами ведете счета по хозяйству, милорд?

Она была так удивлена этим, что вопрос сам собой сорвался с ее уст.

— Когда я считаю это необходимым, — ответил он, и Корделия увидела на его лице холодную ярость, хотя на этот раз причиной была и не она. — Когда я вижу противоречия со счетами моего поставщика вина. Когда вино, которое я пью, отличается от того, которое я купил.

Схватив гроссбух, он бросил его в ящик секретера, закрыл ящик на ключ и прошагал в свою гардеробную, громко хлопнув за собой дверью.

Неужели месье Брион обкрадывает своего хозяина? Обычно все слуги грешат этим. В самых аристократических домах пропажа пары-тройки бутылок была привычным делом. Но не мог же Брион оказаться столь недалеким, чтобы оставлять следы своих проделок. Скорее всего Михаэль только подозревает его. Если так, то теперь он ищет доказательства.

Михаэль вышел из спальни все с тем же холодным и отсутствующим выражением на лице. Предложил Корделии руку, и они вышли из дворца, чтобы влиться в поток карет, направляющихся к опере. Хозяева карет спешили занять свои места до прибытия королевской семьи.