Бархат - Фэйзер Джейн. Страница 42

Победа Наполеона над русскими восьмого февраля в Эйлау дала наконец-то Возможность министру иностранных дел покинуть императора. Наполеон описал сражение в Эйлау как бойню, в которой русские потеряли около двадцати шести тысяч человек; потери французов были такими же ужасающими. Впрочем, было не совсем ясно, кто же победил. Александр поздравил своего генерала Беннигсена с тем, что тот нанес поражение тому, «кого никто никогда не побеждал». Но поскольку Беннигсен приказал своим войскам возвращаться в Кенигсберг, Наполеон счел победителем себя.

Слабое утешение для вдов и сирот – и русских, и французских! Талейран думал об этом, с отвращением глядя на прозрачную жидкость, налитую в грязный, липкий стакан. А теперь император вел свои войска на зимние квартиры, и Талейран мог наконец-то стряхнуть со своих ног прах Восточной Пруссии. Если удача будет сопутствовать ему, то к концу недели он прибудет в Париж.

Талейран смотрел на огонь в камине и попивал маленькими глотками шнапс, ничего более приличного в этой дыре не было. Он задумчиво потирал больную ногу и вновь перечитал расшифровку письма Габриэль. Графиня стала настоящим асом в составлении шифров, пока работала курьером, поэтому зашифровать письмо не составляло для нее труда.

Но что-то встревожило старого дипломата… Не в закодированном тексте, а в самом письме. Габриэль обращалась к нему довольно официально, как того и требовала ее роль. Все должны считать, что они не так близки, как на самом деле, и что Габриэль пишет своему крестному отцу просто из вежливости.

Однако Талейран почувствовал, что Габриэль и лорда Прайда что-то связывало. Пока, как и предусматривал их план, она должна была забыть о мести и думать только о том, как завоевать доверие англичанина. Но почему-то мсье де Талейрану казалось, что его крестница чего-то недоговаривает, и это вызвало его особенный интерес. Лишь тот, кто знал ее так же хорошо, как он сам, задумался бы об этом. Возможно, Габриэль сама еще ничего не заметила. Но что-то явно произошло, и это «что-то» могло испортить замечательный план министра иностранных дел.

Талейран подбросил в камин дров. Габриэль знала, что в его планы не входило физическое уничтожение лорда Прайда. Шеф тайных агентов, по его замыслу, должен был стать некоего рода каналом для информации, которую он будет передавать своему правительству. Таким образом, Талейран сможет управлять войной в собственных интересах и достичь своей цели – свержения Наполеона Бонапарта. Только таким образом можно было вернуть мир и спокойствие в Европу и сохранить Францию.

Поначалу сам Наполеон хотел восстановить государство после революционного хаоса, но сейчас он и думать забыл о Франции. У него была ярко выраженная мания величия, поэтому Бонапарта надо было остановить, прежде чем его территориальные притязания не нанесли вреда Франции: ведь император собирался создать коалицию ненавидящих друг друга стран, возглавляемую Англией. Но уж Англию-то Наполеону не осилить.

У Габриэль должны быть свои причины подчинения себе лорда Прайда. И именно поэтому она согласилась занять свое место в хитрой игре своего крестного отца. А если между ними что-то есть и Габриэль изменит своей решимости отомстить, то как это повлияет на план Талейрана?

Министр вздохнул и с гримасой отвращения посмотрел на тарелку с квашеной капустой и жареной колбасой. Плебейская еда! Ее нельзя сравнить с кухней варшавских поваров, не говоря уже о парижских кулинарах. Но ему оставалось потерпеть всего несколько дней.

Глава 14

Джейк лежал на кровати в детской и смотрел на темное окно. Ранний весенний денек сменился ночной бурей. Голые ветви дуба, гнущиеся под порывами ветра, царапали стекло. Он слышал, как воды реки бьются о мол, слышал крики чаек, летевших на землю с бушевавшего Те-Солента…

У мальчика болел живот. Временами его схватывало, будто от голода, хотя он недавно поужинал – съел яйцо, кусочек поджаренного хлеба и выпил чашку приготовленного няней горячего шоколада, а Примми почитала ему. Приходила Габби – поцеловать его на ночь. Джейк все еще вспоминал аромат ее волос, он его почувствовал, когда графиня наклонилась к нему. Ее волосы пахли так же, как цветы у Габриэль в будуаре.

Джейку хотелось плакать, но слез не осталось. Как только малыш вспоминал, что останется без Примми и Габби, ему хотелось выть, кричать, швырять что-нибудь. Ему нужно было кому-нибудь навредить. Это была вина его папы… папа во всем виноват. Папа привел в дом этого ужасного дядьку, от которого пахло прокисшим молоком, и который в своем черном платье был похож на огромную ворону, что жила на вязе в их парке. Это папа велел Примми уехать, а теперь отсылал и Габби. Почему он сам не мог уехать и никогда не возвращаться? Никогда!

Джейк всхлипнул и опять уставился сухими глазами в окно. Было грешно так думать, но он не мог удержать себя, и был бы не против, если бы Бог покарал Джеффриза и он бы умер. И то лучше, чем оставаться с этим мерзким человеком с его свистящим хлыстом и латинскими глаголами.

Почему Габби не возьмет его с собой? Он так просил ее об этом, но она сказала «нет» – это слишком далеко, папа не позволит, и ему скоро в школу…

Он не пойдет в школу, не хочет думать о папе. Он поедет с Габби.

Джейк повернулся на бок, свернулся калачиком и нащупал вязаного ослика, которого сделала для него няня, когда мальчик был еще совсем маленьким. Джейк подтянул игрушку ногами и втянул в себя знакомый запах. Он, как в детстве, сунул большой палец в рот и закрыл глаза. Он не останется здесь. Он убежит с Габби.

Следующие два дня Джейк слушал. Мальчик слушал все разговоры слуг, Примми и няни, Милнера с конюхами, когда он брал уроки верховой езды. Единственным человеком, которого он не слушал абсолютно, был мистер Джеффриз – ведь наставник не говорил о Габби и о том, когда она уедет из Берли-Мэнор. Плетка Джеффриза мгновенно обжигала его пальцы, когда Джейк был невнимателен, но мальчик не обращал на нее внимания. Все его тело, все его мысли были настроены только на побег, и он не мог думать ни о чем другом.

От Милнера он узнал, что Габби в карете отправится в Лимингтон в четверг вечером. А сама Габби сообщила ему, что поплывет из Лимингтона во Францию на рыбацкой лодке. Джейк знал, что на палубах рыбацких судов всегда лежат канаты и сети и что там должна быть каюта. Он найдет, где спрятаться, – в этом Джейк был уверен. А у кареты сзади была небольшая приступочка и ремешок, за который держался запасной кучер. Но на этот раз запасного кучера не будет – путь до Лимингтона недалек. Перспектива сидеть там, вцепившись в кожаный ремешок, пугала мальчика, но его цель была важнее.

От Примми и няни он узнал, что его отец уедет в этот же день и его не будет несколько недель. Но если лорда Прайда не будет дома, думал Джейк, то он не узнает, что Джейк исчез, пока не вернется домой. Поэтому никто не будет преследовать его, даже когда его исчезновение, обнаружат. Впрочем, это случится только утром, когда няня придет будить Джейка. А как только они прибудут во Францию, за ним станет присматривать Габби. Мальчик мог думать лишь об этом, дальнейшее его не волновало.

Габриэль была удивлена необычайным возбуждением ребенка. Она ожидала, что он станет грустить, обидится, будет ругать ее за то, что она его оставляет. Вместо этого его глаза блестели, и он все время смеялся, что было вовсе на него не похоже. Казалось, он с трудом составляет связные фразы. Примми тоже это заметила, а мистер Джеффриз пожаловался своему хозяину, что мальчик очень невнимателен.

Натаниэль выслушал его жалобу, нахмурив брови, а потом недовольно заметил, что он нанял наставника и платит ему сотню фунтов в месяц в надежде, что тот знает, как заставить шестилетнего ребенка быть внимательным.

Мистер Джеффриз съежился и вышел из библиотеки, Габриэль, стоявшая в темном углу камина, заметила:

– Мне, конечно, очень понравилось, как ты с ним обошелся, но не выместит ли он свою злобу на Джейке, завоевывая его внимание?