Лети, мой Свет! (СИ) - Василик Янина. Страница 52

Сверкающие в полумраке глаза, припухшие влажные губы, непослушный завиток, нарисовавший причудливый рисунок тени на щеке — русалка обзавидовалась бы да утопилась повторно! Неужели ей никто не говорил, насколько она красива?

— Что не так? — шепнула Аталь, ласково проводя кончиками пальцев по окаменевшим скулам.

Кристарн перехватил её руки, нежно удерживая от дальнейших исследований, легонько поцеловал.

— Всё не так. Прости, но я не могу и тебе не советую.

— Почему? — явно испытывая его терпение, девушка совершенно не спешила отстраняться.

— Потому что тебе это не нужно. Зачем? Убедить себя или меня, что ты красива и желанна? Если тебя интересует моё мнение — то это факт, который в доказательствах не нуждается. А мстить таким способом бывшему возлюбленному — просто глупо. Во-первых, он всё-равно не видит, а во-вторых, тебе завтра будет ещё хуже. Не спорь. Вспомни, как ты шарахалась от меня после ночёвки у озера.

А в-третьих, — он поднял опустившийся подбородок девушки и тепло улыбнулся, прогоняя тень обиды из синих глаз, — ты же умная женщина, так что отодвинься, пожалуйста, и иди спать. Немедленно. А то не знаю, можно ли отнести меня к добрым или милым, но к железным уж точно никак.

Девушка послушно отстранилась и молча плюхнулась на кровать, пытаясь снять сапоги. Подлая шнуровка, словно издеваясь над непослушными пальцами, не поддавалась. Почувствовав, что от недавней бури чувств осталось одно смущение, тёмный глубоко вздохнул и присел рядом.

— Помочь?

Аталь кивнула. Стянув с неё лёгкие походные сапожки и пристроив их рядом с кроватью, дроу кивнул на дверь.

— Я пойду. А ты будешь умницей и тихо-мирно проспишь до утра, правда?

— Нет, вызову русалку, попрошу мне привести какого-нибудь озабоченного водяного, и устрою пьяный дебош с дикими танцами на столе до рассвета — проворчала девушка, накрываясь одеялом с головой.

Тёмный пожал плечами и направился к двери, решив, что попросту запрёт её, и всё. В конце концов, его терпение тоже имеет предел и, похоже, Аталь удалось-таки его перешагнуть. Но внезапно из-под одеяла появилась тонкая рука и протянулась в его сторону.

— Побудь здесь, пока я засну. Пожалуйста. А то меня действительно сегодня заносит не туда…

Кристарн вздохнул и осторожно прилёг рядом, поверх одеяла, чувствуя себя до омерзения милым и хорошим. Девушка откопалась откуда-то из-под подушки и уткнулась в его плечо.

— Прости меня… — теплое дыхание защекотало шею и тёмный с трудом удержался, чтобы не зарычать на неё. Ну неужели она не чувствует, не понимает, что… нет, нельзя.

— Только если ты заснёшь вот прямо сейчас, — так же тихо ответил дроу и, не сдержавшись, осторожно накрыл её ладошку, почему-то совсем ледяную, своей рукой. Ладошка не воспротивилась, и его рука осталась, медленно отогревая своим теплом. Прислушиваясь к выровнявшемуся дыханию девушки и раздумывая, можно ли, наконец, сбежать и от неё и от своих глупых мечтаний заодно, Кристарн не заметил, как и сам уснул.

…В ярко освещённом подземелье по-прежнему холодно и очень тихо. И лишь маятник водной капелью отмеряет вязкое, остановившееся время. Ты не двигаешься, хотя уже давно не чувствуешь ни рук, ни ног, ни затёкшей спины. Мельком задумываешься — а сумеешь ли пошевелиться, не подведет ли окаменевшее тело в нужный момент? И в сотый раз выбрасываешь эту мысль из головы. Всё получится. Ты должен, ты давал Клятву, ты обещал защитить любой ценой. Значит, сможешь…

Проклятая пентаграмма уже не гаснет, выпив из тебя почти всю силу. Пресытившись, она светится ровным ярким светом, лишь изредка начиная мигать, призывая хозяина. Ты знаешь, что означает это мигание. Ты ждёшь, пока тот, к кому оно направленно, почувствует и придет. У тебя уже нет ни силы, ни желаний, ни веры. Но ты дождёшься, потому что это всё, что тебе осталось.

И после тысячного (или десятитысячного?) падения капли на грязный каменный пол, дверь, наконец-то, открывается. К сожалению, враг не глуп. После прошлого раза, когда у тебя почти получилось прорвать защитную линию, он уже не рискует ходить в одиночку. Пять, нет, шесть охранников и… и сердце само летит вперёд, увидев тонкую фигуру девушки, понуро опустившей голову за широкими спинами стражей.

Невероятным усилием удержавшись на месте, ты позволяешь себе только поднять голову, отыскивая её взгляд. Прекрасные, родные и неожиданно пустые глаза холодно скользят по тебе, то ли одурманенные, то ли не осознающие, что вокруг происходит. И от этого спокойного, безразличного равнодушия становится больнее, чем признать убийственное — ты не смог, не защитил, не успел…

А враг, тем временем, удивлённо хмыкает, глядя на пентаграмму.

— Что, сдался, остроухий? Неужели это весь твой Дар? Нет, опять что-то задумал. Я ведь вижу, что в тебе ещё что-то есть. Ты как бездонный колодец, дружок, сколько не черпай, вода всё-равно прибывает, — достаёт кольцо-накопитель, и твоя сила медленно уплывает, словно вода из обессилевших ладоней. Человек удовлетворённо прикрывает глаза, чувствуя, как чужая сила жгучим огнём пробегает по его Дару, и с наслаждением улыбается.

Но ты не слушаешь, о чём он говорит, и не смотришь в его сторону. Собирая оставшиеся крохи сил, ты пытаешься сконцентрироваться для одного, решительного удара, пока защита слаба. Вот, еще чуть-чуть, ещё мгновение — он закроет кольцо и тогда…

А враг, словно видя тебя насквозь, насмешливо продолжает:

— Ну-ну. Я бы посмотрел, чего ты там приготовил, да времени нет. Давай лучше сделаем так, — быстро выдергивает девушку, прижимая нож к беззащитному горлу, и направляет к тебе открытое кольцо, заигравшее кровавыми отблесками в свете проклятых несгораемых факелов.

— Давай, а то зарёжу твою глупую курицу, — подталкивает скучающий голос, и на нежной белой коже алеет полоска крови. Пока еще неглубокая, пока. Одна, вторая, третья…

И всё. Хитроумные планы позабыты, в голове перемыкает. Не осознавая, что делаешь, ты вскакиваешь и всей силой, всей болью, всем страхом и отчаянием ударяешь по ненавистной преграде. Ещё и ещё, и ещё, в ужасе видя, как тряпкой падает на грязный пол бездыханное тело любимой…

Ты делаешь последний сумасшедший рывок и падаешь уже за гранью тонких линий. Видя легкое удивление на лице врага, неуверенно поднимаешься на непослушные ноги. И смеёшься, неожиданно понимая, что, всё-таки, погибнешь в бою, как и полагается воину. Враг, захлопывает кольцо и, впитывая весь твой Дар, без остатка, издевательски смеётся в ответ, из-за крепких спин охранников. И бесследно исчезает в тёмном круге открывшегося портала, небрежно бросив напоследок:

— Развлекайтесь, мальчики. Без своей магии он ничем не лучше обычного воина.

И шестеро вооружённых «мальчиков» не спеша, оценивающе окружают тебя. Руки привычно метнутся за плечи, туда, где должны находиться клинки, и холодная пустота лучше многословного врага убеждает, что на этот раз Дар действительно отдан без остатка, и ты не способен даже на призыв оружия. Тем хуже. Вгоняя себя в боевой транс, ты с неудовольствием замечаешь, что тело двигается вдесятеро медленнее обычного, чуть быстрее простого человека. Но тебе и этого «чуть» вполне достаточно, если бы только… да!

Ценой первой раны, выхватывая меч у ближайшего противника, разбиваешь фонари, доставшие тебя слепящим светом не меньше проклятой пентаграммы. Покровительница-Тьма мягкой тенью обнимает истерзанную душу. А глаза, теряя зелень, приобретают чёрный цвет. Ну, вот теперь мы действительно поразвлекаемся, мальчики!

Очнувшись после танца со смертью, в окружении мёртвых тел, ты с равнодушием замечаешь несколько глубоких ран, которые даже не делают попытки затянуться. Тьма уходит, сыто мурлыкнув напоследок — поторопись. Куда? Да и зачем? Ты отмахиваешься от этой мысли. Сейчас важно — доползти до тела любимой, в отчаянной надежде попытаться уловить несуществующее дыхание… и разорвать тишину страшным, звериным криком, теряя последнюю тень рассудка вместе с половиной своей души. И в ответ на этот вопль сотрясаются стены, с оглушительным громом что-то рушится наверху, словно откликнувшись на просьбу схоронить тебя вместе с утерянной любовью. Ты падаешь, не удержав равновесия, и так же отчаянно, как несколько минут назад мечтал выжить, просишь о смерти…