Безжалостное обольщение - Фэйзер Джейн. Страница 31

Насколько слуге было известно, месье лишь один раз в жизни поддался чарам представительницы прекрасного пола. Разумеется, капер не отказывал себе в удовольствиях, но у него не было ни времени, ни желания надолго или слишком сильно привязываться к какой-то одной женщине. И никогда за все эти пиратские годы Делакруа не потакал женским причудам и капризам, никогда не подпускал женщин к делам! И вот какая-то пигалица вольготно загорает на корабле, а у хозяина на лице появляется благостное выражение, какого Сайлас никогда прежде у него не видел.

— Если эта гавань нам подойдет, боцман, мы сможем поднять «Танцовщицу» и получше осмотреть пробоины, — рассеянно отвечал Доминик. — А пока пусть помпы работают безостановочно. — И, оставив боцмана с Сайласом на полуюте, он пересек палубу и подошел к Женевьеве, застывшей словно завороженная.

— Кто она? — спросил боцман, не сводя тяжелого взгляда с Женевьевы; меж бровей у него залегла глубокая морщина.

Сайлас неопределенно повел плечом:

— Дочь Латура. Кажется, она нужна месье для того, чтобы получить стоянку.

— С каких это пор месье нуждается в помощи женщины, тем более такой пигалицы? — Боцман смачно сплюнул за борт.

— Думаю, это его дело. — Неоспоримый довод Сайласа положил конец дискуссии, и мужчины разошлись по своим делам.

Тень загородила ей солнце, " и Женевьева открыла глаза.

— Я не спала, — проворковала она, сладко потягиваясь. — Я просто околдована.

— Это видно. — И Доминик сел рядом.

— Теперь мой костюм не оскорбляет вашего представления о приличиях, месье? — озорно сверкнув на него глазами, спросила Женевьева.

— Не шути над серьезными вещами, — проворчал он, закрывая глаза от удовольствия.

После минутного колебания Женевьева решила, что ворчание его не следует воспринимать всерьез:

— Мы поплывем к озеру Борн по одной из этих маленьких речушек?

— Нет, мы пройдем вниз до самой дельты, а потом поднимемся по проливу Бретон, — объяснил Доминик.

— Но разве так не дальше? — От удивления Женевьева села. — Любой мальчишка, абориген миссисипской дельты, провел бы нас прямиком к озеру Борн за несколько часов.

— Тебе очень хочется сократить путешествие? — лениво поинтересовался Доминик. — Я так давно не выходил в море, что мне не хочется ограничиваться внутренними водами.

— Не думаю, что причина только в этом, — прищурившись, предположила Женевьева. — Пираты не тратят драгоценного времени на морские прогулки.

— Какой проницательный ребенок! — Доминик довольно рассмеялся. — Ты права, не тратят. Просто я не хочу, чтобы кто-нибудь догадался о пункте моего назначения. Мы плывем к заливу, а уж куда пойдем оттуда — пусть гадают.

— Ветер поворачивает к востоку, месье, — крикнул рулевой, и Доминик вскочил на ноги.

— Очень хорошо, сделаем поворот, — сказал он, направляясь к мостику.

Женевьева, поднявшись, наблюдала, как матросы быстро занимают свои места и четко выполняют действия, необходимые для того, чтобы удержать корабль от чрезмерного крена, когда рулевой возьмет право руля. Все делалось так слаженно и красиво, что Женевьеве захотелось стать членом команды. Огромные паруса наполнились ветром, и «Танцовщица» слегка накренилась. Женевьева ухватилась за поручень. Раздался новый приказ, и матросы побежали к тросам и мачтам. Проворно, словно обезьяны, они взбирались по вантам, чтобы ослабить топсель.

Доминик не говорил ей, что она должна как приклеенная оставаться на шканцах, поэтому Женевьева не видела причины стоять здесь, в то время как на главных палубах происходит самое интересное. Там, внизу, смешавшись с командой и внимательно наблюдая и слушая, она могла бы научиться каким-нибудь премудростям морского дела. Лихо, по-матросски, задом наперед, держась обеими руками за поручни, она спустилась по трапу, заняла позицию у перил нижней палубы и, подняв голову, стала наблюдать за тем, как работают на мачтах матросы. Похоже, туда не так уж трудно взобраться. Во всяком случае, они делали это с очевидной легкостью. На отцовской верфи она видела, как корабелы чинили такелаж, сидя высоко над палубой, на реях, — и держась лишь одной рукой. При этом они смеялись, пели и чувствовали себя совершенно свободно, словно в кресле перед камином.

Парнишка лет двенадцати, не больше, вскарабкался к небольшой платформе на самой верхушке бизань-мачты.

Высота казалась головокружительной, но ванты, судя по всему, были вполне прочной «лестницей». «Какой, должно быть, дивный вид открывается с этой высоты, — мечтательно подумала Женевьева, — берега реки, а впереди — дельта и залив». Решение присоединиться к мальчишке возникло само собой.

Она скинула туфли и, едва успев осознать, что делает, ухватилась за растяжной трос бизань-мачты. Но очень скоро убедилась в том, что задача была не такой и легкой. Ступни и ладони словно противились выполнению непривычных движений, все тело то и дело «проворачивалось» на тросе, но не в характере Женевьевы было сдаваться. Стараясь справиться с неприятным ощущением, возникшим в животе, она ползла по канату равномерными «стежками». Лишь один раз Женевьева взглянула вниз. Этого оказалось достаточно. Больше она не сводила глаз с конечной цели своего движения там, вверху. Однако впечатление было такое, что та почти не приближалась. Кроме того, хрупкая и непривычная «лестница», по которой взбиралась Женевьева, вдруг под резкими порывами налетевшего ветра стала угрожающе раскачиваться.

Первым Женевьеву заметил Сайлас.

— Месье? — Матрос указал хозяину наверх.

— Господи Иисусе! — Несмотря на загар, стало видно, как сильно Доминик побледнел. — Какого черта она еще придумала? Женевьева! Немедленно спускайся!

Она услышала крик, но лишь стиснула зубы. Уже забравшись так высоко, Женевьева не собиралась отказываться от победы. Да и верхушка бизань-мачты была теперь намного ближе, чем палуба. К тому же она не знала, сколько еще немеющие от боли пальцы смогут удерживать колючие и остро впивающиеся в ладони тросы.

На голос хозяина вся команда как один обернулась и уставилась наверх. Вид необычной пассажирки, карабкающейся на мачту, был достаточно удивителен, но не он вызвал смущенный шепот среди матросов. Их потрясло то, что, несмотря на приказ месье, фигурка продолжала карабкаться вверх и не остановилась, даже когда капер грозно повторил приказ. Разве этой девушке неизвестно, какую кару влечет за собой непослушание?

— Похоже, она вас не слышит, месье, — лаконично заметил Сайлас, пытаясь спасти положение.

— Прекрасно слышит! — стиснув зубы, прорычал Доминик. — И, клянусь, в следующий раз подобная избирательная глухота мадемуазель не поразит! Сними ее! — Делакруа стиснул поручень с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.

У Женевьевы вдруг соскользнула с троса нога — и сердце его громко бухнуло о ребра. Трос бешено раскачивался, а она судорожно хваталась за него, перебирая руками. Один промах — и Женевьева полетит на палубу с высоты сотни футов… Вполне вероятно, что такую судьбу она предпочтет той, что Доминик уготовил ей, как только девушка спустится и попадет к нему в руки. Страх его подпитывался гневом, гнев — страхом по мере того, как Делакруа наблюдал за быстрым продвижением Сайласа. Тем временем Женевьева достигла наконец вершины бизань-мачты и села там в относительной безопасности. Она видела далеко внизу белый круг поднятых к небу лиц и Доминика, яростно машущего ей рукой.

— Разве вы не слышали, как месье приказывал вам вернуться? — с испуганным любопытством спросил ее мальчишка-сосед по верхушке бизань-мачты.

Женевьева, которая теперь серьезно сомневалась в том, что сможет спуститься по вантам, промямлила что-то нечленораздельное и оглянулась вокруг. Зрелище действительно оказалось потрясающим, однако Женевьева уже не была уверена, что это стоило того страха, который она испытала, карабкаясь наверх, тем более что теперь предстояло еще и спуститься к разъяренному Делакруа.

Парнишка глянул вниз и объявил: