Безжалостное обольщение - Фэйзер Джейн. Страница 55

"Пиратствовать лучше в открытом море», — в замешательстве тысячный раз вспомнила Женевьева. Бессовестное дело, которое приносит огромные барыши тем, кто рискует им заниматься, тем, кто искусен, и смел. Доминик Делакруа обладал этими качествами в полной мере, и Женевьева почувствовала, как ее сердце учащенно забилось: она разделяла волнение команды и спокойную удовлетворенность Доминика хорошо выполненной работой. Он нанес внушительный удар по врагу ради своей страны, удар по тугому кошельку британских купцов, финансирующих войну. Его собственный кошелек, разумеется, станет толще постольку, поскольку истощатся их кошельки, но шла война, и пиратство было делом чуть ли не законным.

Тоненький голосок, донесшийся из монастыря урсулинок, напомнил Женевьеве, что с точки зрения строгих правил морали никакому воровству нет оправдания, но нравственные соображения не волновали тех, кто будет покупать эти товары, а уж пиратов они беспокоили еще меньше. И Женевьева, слегка шокированная, вдруг поняла, что и ее эти соображения интересуют, но, похоже, ничуть не смущают.

Глава 16

— Женевьева, дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? — Элен встревоженно посмотрела на падчерицу, вид которой свидетельствовал о крайнем нетерпении, в желто-карих глазах бушевала, гроза.

— Отлично, — коротко ответила девушка, поглядывая в зал, где сливки новоорлеанского общества веселились на первом балу нового сезона. — Просто здесь так скучно!

— Ты не должна так говорить, — едва слышно прошептала Элен. — Что, если тебя кто-нибудь услышит?

Женевьева пожала плечами, выражая полное безразличие. Элен вздохнула. После возвращения из монастыря Женевьева стала просто невозможной. Не находясь больше в тени красоты старшей сестры, она быстро превращалась в одну из самых завидных невест года. Но ее необычная красота была уже не в новость, зато вечно тоскливое и недовольное выражение лица обескураживало многих женихов. Те недели, что Женевьева провела у монахинь, вынуждена была признать Элен, произвели в ней некую удивительную перемену. Девушка необычайно расцвела и даже, несмотря на свою миниатюрность, производила впечатление зрелой женщины. Отец уже составил внушительный список потенциальных претендентов на ее руку.

— Мадемуазель Латур? Сейчас мой танец, если не ошибаюсь. — Молодой человек, завитый и напомаженный, облаченный в шелковые панталоны до колен и полосатый камзол, поклонился Женевьеве.

Она взглянула на него поверх веера. Антуан Дюфур становился назойливым, и ей не нравились его дурацкие маленькие подстриженные усики над мясистыми губами.

— Боюсь, я не в настроении танцевать, Антуан.

— Но это мой танец. — У молодого человека нелепо вытянулось лицо, и он указал на бальную карту.

— Когда давала согласие, я не знала, что мне не захочется танцевать. — Женевьева медленно встала, улыбнулась и вышла из зала.

Ошеломленный ухажер поклонился Элен и отправился на поиски более сговорчивых барышень, а мачеха с ужасом посмотрела на Николасе.

— Что нам делать? — слезливо запричитала она. — Если Женевьева будет вести себя столь грубо, ее в конце концов все отвергнут. Не понимаю, почему ей все так неприятны?

— О, Доминик, я не видел, что вы здесь стоите! — Воскликнул Николас. — Элен, вы ведь знакомы с Домиником Делакруа?

Капитан отделился от стены, у которой стоял, и, кланяясь, поднес к губам кончики пальцев мадам Латур:

— Я очарован, мадам.

Элен слабо улыбнулась. По какой-то не очень понятной ей причине месье Делакруа вдруг стал весьма желательной персоной в обществе. Это было как-то связано с приближением военных сил Британии и сражениями, которые велись в заливе. Но Виктору недосуг было объяснять это жене, когда она спросила, к тому же он вообще не любил упоминать имя капера и не любил, когда о Делакруа при нем говорил кто-нибудь другой. Так или иначе, теперь Доминик был повсюду принят и одаривал своими циничными, загадочными улыбками всех и каждого.

— Я надеялся, что ваша кузина окажет мне честь потанцевать со мной, Николас, — небрежно заметил Доминик. — Бьюсь об заклад, она уже помолвлена.

Николас бросил на него свирепый взгляд. Он все еще не знал, что произошло между его кузиной и капером в ту апрельскую ночь, но, насколько ему было известно, больше они не встречались. Во всяком случае, если они оказывались в одном помещении, Женевьева всячески избегала Доминика.

— Нет, она не помолвлена, — сказала Элен, нервно теребя свой ридикюль. — Уверена, что Женевьева скоро вернется сюда.

— Тогда, надеюсь, я буду иметь это удовольствие. — Легкий поклон, и Доминик отправился на поиски Женевьевы.

В интимном уединении на Рэмпарт-стрит Женевьева не делала секрета из того, что, вкусив дух свободы и приключений, стала находить прежнюю жизнь невыносимо тоскливой, но сегодня Доминик впервые увидел, как подобное настроение отражается на ее поведении в обществе. И в полной мере разделял опасения Элен. Если такое вопиющее пренебрежение условностями будет продолжаться, Женевьева Латур скоро станет в свете изгоем. А поскольку Делакруа так или иначе ответствен за то, что подобающий образ жизни стал Женевьеве в тягость, значит, он обязан убедить ее примириться с неизбежным. «Ив конце концов она смирится, — не сомневался он. — Сейчас просто еще слишком свежи воспоминания о „Танцовщице“…"

Доминик заметил, как легко узнаваемая фигурка в изысканном платье из розовой кисеи на белой атласной подкладке мелькнула и скрылась, взбежав по широкой закругленной лестнице главного зала. Там, наверху, наверняка можно будет найти укромную комнату, и Доминик последовал за Женевьевой ленивой, небрежной походкой, однако достиг верхней площадки лишь на несколько секунд позже, чем она. Вместо того чтобы пройти в комнату, где дамы могли расслабиться и отдохнуть после бурных танцев, Женевьева направилась прямо к двери, ведущей на верхнюю террасу позади дома. Делакруа недовольно поджал губы.

Он позвал ее строгим голосом, и Женевьева, уже взявшись за ручку двери, остановилась как вкопанная.

— Нельзя сбегать с бала подобным образом.

— Я не могу там находиться больше ни минуты! — Ее прозрачное кисейное платье и порхающие движения напомнили ему бабочку на листке дерева.

— Ты снова ведешь себя как капризное дитя, — сурово отчитывал капер. — Ты была недопустимо груба с молодым Дюфуром и огорчила мачеху. Когда тебя никто не видит, можешь беситься как угодно, но на людях так вести себя нельзя.

— А почему ты можешь демонстрировать им свое презрение, а я нет? — Женевьева едва сдерживала ярость. — Ты не делаешь секрета из того, что презираешь их всех, и даже получаешь некоторое удовольствие от этого… цирка! Так почему я должна лицемерить?

— Не будь наивной, фея. Ты прекрасно понимаешь, почему ты должна это делать, а я — нет. Это, конечно, несправедливо, но так устроен мир. А теперь пойдем вниз и потанцуем.

Она медленно повернулась к нему — легкое платье вспорхнуло вокруг ее тонкой талии. Горестная улыбка мелькнула в тигриных глазах.

— Я сделаю это, но только потому, что это разозлит кэпа. — Доминика это рассмешило, а она продолжила с неожиданно искренним страданием:

— Мы так похожи, почему же ты не можешь понять, что я чувствую?

— Я понимаю, — ласково ответил он. — Понимаю, потому что и сам чувствовал бы то же самое. Но существуют реальные обстоятельства, с которыми мы вынуждены считаться, Женевьева. Первое и главное из них состоит в том, что ты — женщина.

— Первое и последнее, — горько согласилась она. — Этим все сказано, так ведь?

— Боюсь, что так, — подтвердил Доминик. — Сними-ка с себя эту бунтарскую маску, дитя мое, и начинай действовать. Мы пойдем танцевать, и ты будешь улыбаться, вести оживленную беседу сначала со мной, потом с любым другим, кто станет добиваться твоего внимания. Я не нахожу капризных девочек ни в малейшей степени привлекательными и, разумеется, не собираюсь ложиться с ними в постель.