Жизнь на лезвии бритвы (СИ) - Сапегин Александр Павлович. Страница 52

— Идиот! — вырвалось у меня.

— Заткнись, безродный! — вместо рыжего выпалил братец.

— Что я слышу, — не остался в долгу я. — Национальный герой подрабатывает секретарём у предателя крови. Печально, как низко пал род Поттер (змеи дружно захихикали). Зад после туалета ты ему тоже подтираешь?

Братец, не находя слов, задохнулся от возмущения и покраснел на зависть рыжему подпевале

— Закрой пасть, тёмное отродье! — тявкнул «шестой». — А не то…

— Ой, боюсь, боюсь! Гром не из тучи, а из‑под навозной кучи. Рот чистить не забываем — воняет! Воспитанные волшебники должны соблюдать правила гигиены, хотя о чём я… Мерлин мой, где Уизли и где воспитание? Мистер Поттер хочет что‑то возразить? Не стоит утруждать себя. Я — наивный, всю жизнь считал, что воспитанный аристократ должен являть собой пример для подражания, а не опускаться до уровня свинопаса.

Влетевшие в помещение привидения не услышали ожидаемых визгов и воплей страха, так как народ целиком и полностью внимал перепалке темного мага и надежды света, но цирк прекратила вернувшаяся МакГи, заставившая выстроиться всех в шеренгу. Призраки шустро свинтили обратно.

Большой Зал и песню старой шляпы описывать не буду. В каноне и фаноне это описали тысячи раз. Скажу одно — пафос наше всё! И добавлю вдогонку — по ушам фетровой тряпки топталось не одно поколение русских медведей. Тряпка отпела, народ отхлопал, началась (опять пафос) Церемония Распределения. МакГонагалл зачитывала по списку фамилии, названные умасливали зад на колченогом табурете и напяливали говорливый Артефакт. Малфой с телохранителями ожидаемо отправился в Слизерин, Ханна и Сьюзи упохнули в барсучью норку, братец, под гром аплодисментов и всегриффиндорское ликование занял почётное место за столом красно — золотых, а фамилий Эванс и Грейнджер до сих пор не прозвучало. Нестыковочка и напряжно как‑то! Чувствуя подвох, Герми и я переглянулись. Неспроста это, ох неспроста. В конце концов осталась наша пара.

— Грейнджер, Гермиона! — выкрикнула МакГонагалл.

Герми, сохраняя на лице ледяную маску Снежной Королевы, степенно, сохраняя достоинство, прошествовала к табурету. МакГи возложила шляпу на девочку.

— Слизерин! — на весь зал проорала чёртова тряпка.

ЧТО?! КАК? КАК ЭТО ВОЗМОЖНО?!

— Эванс, Гарольд! — МакГонагалл не оставила мне время на размышление и приведение мыслей в порядок. Гермиона механической куклой прошла к столу серебристо — зелёных.

Моя очередь. Табурет. Мёртвый, лишённый души голос Шляпы над головой:

— Гриффиндор!

Сдёрнув колпак, я развернулся к преподавательскому столу. Сверкая очками — половинками, с кривой, торжествующей полуулыбкой на устах, Дамболдор отсалютовал мне бокалом вина. Пригубив напиток, он закашлялся, выплюнув всё на Снейпа, сидевшего слева от директора.

— Сука! — прочитал старый козёл по моим губам.

Интерлюдия.

Альбус Персиваль Вулфик Брайан Дамболдор, кавалер Ордена Мерлина I степени, величайший светлый маг Британии, глава Визенгамота, почётный председатель Международной Конференции Магов, директор Хогвартса, шахматист, вершитель судеб множества магов Британии, любитель сладостей и прочая, и прочая… невидящим взглядом смотрел в окно, за которым темнела громада Запретного Леса. Дамболдор, превратившись в застывшую статую и соревнуясь в неподвижности с горгульей на входе в директорские апартаменты, напряжённо думал. Праздничный пир прошёл, школьники отправлены по общежитиям, проведена учительская планёрка, во время и после которой некоторые профессора получили ответственные задания. Время перевалило далеко за полночь, вплотную подобравшись к трём часам ночи, но сон никак не шёл к старому магу. Вместо ублажения себя пуховой периной, Альбус раз за разом прокручивал в голове сегодняшнее распределение.

Фигуры расставлены, ходы давно намечены и даже некоторые неурядицы во внешнем мире и проблемы в Визенгамоте не могут помешать началу новой Великой Партии. Впрочем, бледное отражение белобородого старца в стекле моргнуло, он давно научился оборачивать поражения победами. Фадж теперь не уйдет к Малфою. Деньги Ордена и Сириуса привязали трусливого политика к Хогвартскому сидельцу крепче стальных канатов. Малфой лишился доступа к самым лакомым кормушкам, что тоже неплохо, теперь там «пастбище» Блека, а Блек смотрит в рот любимому наставнику и ест с его руки. Джейс — белый ферзь, стоит на клетке и вот — вот отправится в увлекательное путешествие, в конце которого его ожидает спасение Филосовского камня и новая порция славы, а помогут мальчику самые верные друзья из семьи самых преданных сторонников директора. Дух Тёмного Лорда, вселившийся в Квирелла, подозревает подвох, но ему не избежать подготовленной ловушки. Директор усмехнулся, ради достоверности, камень будет настоящим. Не весь, Фламель не настолько глуп, чтобы отдать своё величайшее сокровище целиком, небольшая часть, но это тот сыр, от которого не откажется ни одна мышь. А после всего…, после всего ему есть куда применить чудодейственные свойства артефакта и… Николас обратно его не получит. Слова оправдания у Альбуса найдутся.

Не оборачиваясь, директор взмахнул палочкой, несколько поленьев, сложенных кучкой у камина, перелетели в затухающее пламя. Окутавшись облаком искр, жадное пламя набросилось на новую порцию пищи. Бледный лик на стекле обзавёлся кроваво — красным абрисом.

Дамболдор поднял к глазам левую руку и разжал ладонь, дав иллюзорную свободу чёрной пешке, которую до этого сжимал до красных отметин на пергаментной коже рук.

— Гарольд, мой мальчик, нельзя быть настолько злым, уважай старость. Хотя, мальчик умеет держать удар, несомненно…, тем приятнее будет приручить и выдрессировать этого дикого щенка…

Вспомнив Блека, директор саркастически ухмыльнулся — верная псина. Отправка мальчишки в Гриффиндор преследовала две цели: создать ему невыносимую жизнь, ведь на факультете красно — золотых, мягко говоря, не любят насквозь тёмных магов, а потом оказать сочувствие и протянуть руку помощи, а начнёт брыкаться… Второй целью было повернуть заблудшую душу к свету, но если не выйдет…, запасной кандидат в Тёмные Лорда никогда не помешает. Тома пора убирать, мальчик становится слишком непредсказуемым, держать его на длинном поводке с каждым годом всё труднее, а просчитывать ходы сложнее. Фигура стремится вырваться в игроки — нельзя этого допускать! С новой пешкой всё намного легче, всегда можно надавить на невесту… Грязнокровке несладко придётся на Слизерине…, и в его власти сделать эту жизнь легче или окончательно прижать маггловское отродье к ногтю, а то слишком много возомнила о себе. То, что она тёмная, её не спасёт. В отражении мелькнула кривая улыбка на обескровленных губах. Гаррик Оливандер давно не имеет секретов от старого «друга» и спасителя. Многочисленные Долги Жизни не дают мастеру хранить чужие тайны. Зря мальчишка не потребовал обета… А там…, там придёт время самого приятного блюда — мести! Мести за страх и унижение! Альбус не забыл кулаков поганого маггла, придёт время, и вся семейка грязнокровок будет втоптана в грязь.

— Ты переступил черту! — раздался в кабинете скрипучий голос.

— Что?! — директор вздрогнул и обернулся.

— Совсем оглох, старый козёл? — кусок фетра на одной из полок выпрямился, превратившись в старинную остроконечную шляпу. Ткань пошла складками, образовав гротескное лицо с щелью — ртом и надбровными дугами. — Для особо тупых, глухих и юродивых мне нетрудно и повторить. Ты переступил черту и заигрался в Бога. Кем ты себя возомнил, старый пердун?

— Ты вульгарна, Шляпа! Лексикон, как у помойной тряпки и не скажешь, что это говорит создание четырёх великих волшебников.

— О — о–о! Мальчик правильно заметил — меня создавали великие волшебники, в отличие от тебя, зачатого в грязном хлеву среди вонючих козлов. Жертва инцеста. Твой воняющий прокисшей мочой папаша сделал тебя походя, да вот не могу понять, то ли ты родился от коитуса с женщиной, толи от противоестественного совокупления с овцой. В сарае‑то темно, папашка мог и ошибиться с дыркой.