Подруга (СИ) - Ткаченко Наталья. Страница 3

А ведь если эльфийка покидает дом и вот так демонстративно переселяется в другой, пусть даже стоящий в десяти минутах ходьбы от предыдущего, это равносильно человеческой подаче в мировой суд прошения о разводе.

Впрочем, демонстративно Миреллин не переселялась. Она делала это молча, целеустремлённо, не замечая пытающегося её остановить, отговорить, вымолить у неё прощение мужа. Собирала вещи и, жестом отказываясь от помощи — ведь это означало бы примирение — несла в свой новый дом.

Всё это происходило на глазах не вмешивающихся старших братьев и сестёр Ллио, а так же невероятно обрадованных уникальным зрелищем соседей. Эльфы крайне редко выносят семейные неурядицы на всеобщее обозрение. Но у Миреллин просто не было выбора. Она и так находилась под непрерывным обстрелом соседскими взглядами с того ужасного дня, когда родители Ллан нашли её тело. А рядом — находящегося то ли в винном, то ли в наркотическом опьянении Ллио. И с поистине королевской невозмутимостью, под уважительные либо осуждающие шепотки, Миреллин ушла от мужа, с которым прожила долгую жизнь и которого любила.

По всё той же традиции, если муж хотел, чтобы жена вернулась, он приходил за ней. Если жена согласна была помириться, она открывала дверь. Арелл Алленгоранле приходил каждый день. Миреллин ни разу не отперла замок.

Ллио на всё жизнь запомнил вздрагивающие от плача плечи матери, скорчившейся на полу и спрятавшей лицо в сорванную с окна кружевную занавеску. Тяжёлая портьера ещё покачивалась; по ту сторону окна отец в сотый раз пытался объяснить, почему он так поступил, ещё не зная, что Ллио уже вернулся и тоже слышит его.

Он говорил о том, что не мог поступить иначе. Что он Судья. Что его сразу же заподозрили бы в пристрастности. Что все факты указывали на виновность сына. Что всем известно — никто не лжёт в Круге правды. Что его всего несколько лет назад наконец назначили Судьёй, и он не мог вынести другой вердикт, ведь тогда бы его наверняка сместили, а Ллио это бы не спасло, и как они жили бы дальше?..

Детальная разработка плана оправдания, убеждение соседнего Судьи и прокурора, тщательно разыгранная провокация, перемена общественного мнения, самоубийство бывшего лучшего друга, оправдательный приговор, снятие печати — это всё будет потом. А тогда Ллио просто поднял ещё сильнее зарыдавшую — но уже от счастья — мать с пола и увёл её от голоса, в который раз с безжалостной наивностью повторявшего бессмысленные оправдания.

Мать с сыном молча сидели рядом на диване, вспоминая недавнее прошлое, в корне изменившее их жизни. Ллио первым вернулся к сегодняшнему дню, решил отвлечь Миреллин от грустных мыслей и сказал первое, что пришло в голову:

— Ты никогда не рассказывала про свою жизнь в Ночной.

Уже заговорив, Ллио вспомнил слова Тхар, не слишком лестно отозвавшейся о его деде, и пожалел о своей неосмотрительности. Сам юноша видел деда только однажды, на свадьбе одного из братьев. А в Ночной Заводи — северной столице Лесов — и вовсе ни разу не был.

Миреллин вздохнула:

— С тех пор уже столько воды утекло! Да и мои отношения с отцом никогда не отличались теплотой, а он в моей памяти неразрывно связан с Ночной, — она решительно взмахнула рукой: — Не будем об этом. К ЛЛиору я бы всё равно тебя не отпустила — слишком далеко.

Ллио видел, что мать расстроена, и ласково обнял её. Эльфийка улыбнулась ему и погладила по голове:

— Все мои дети выросли, почти у всех уже своя взрослая жизнь, свои семьи и свои дети. Со мной остался только ты, — она серьёзно посмотрела на него: — Ллио, главное, чтобы вы жили здесь. А так я совсем не против, если ты приведёшь в наш род человеческую девушку…

— Мама! — возмущённо вывернулся из-под её ладони юноша. — Тхар мне… как сестра! Вот! Ты же помнишь, что я тебе рассказывал: когда она сжала мои руки, наша кровь смешалась…

— Светлый Лес! Какой же ты ещё ребёнок! — воскликнула эльфийка и не дала донельзя раздосадованному сыну возразить: — Это не считается! Ведь не были проведены необходимые обряды…

— Ещё как считается! — настоял Ллио. — А если нужны какие-то обряды, так я их проведу!

— Ты хочешь сказать, что с такой теплотой говоришь о девушке, собираешься искать её хоть на краю света, и она тебе всего лишь как сестра? — воскликнула его мать.

— Да! — Ллио вскочил. — Да, потому что я люблю Ллан!

Миреллин замерла на секунду, потом её глаза расширились, отражая пришедшее понимание. Она прижала ладонь ко рту, словно пытаясь спрятать обратно вырвавшиеся ненароком слова, и, с жалостью посмотрев на сына, протянула к нему руки:

— Ллио, прости меня! Я не хотела причинить тебе боль!

Ллио позволил снова усадить себя на диван:

— Мама, Тхар — мой друг, а люблю я Ллан.

— Я так надеялась, что эта рана в твоей душе уже затянулась, — вздохнула печально Миреллин.

— Я её всегда буду любить, — твёрдо сказал Ллио. — Но Тхар… я не могу и не хочу вот так с ней расстаться и забыть. Тем более что им с Тилей необходимо помочь. Поэтому, когда Ванеллириан вернётся, мы поедем их искать.

Миреллин задумалась ненадолго и объявила:

— Дирелл поедет с вами.

— Что?! — подскочил Ллио в ужасе при первом же звуке имени ненавистного зануды — старшего брата, единственного, кроме него, кто ещё не обзавёлся семьёй. — Мам, он же ненавидит людей!

— Ты преувеличиваешь, — сказала эльфийка таким тоном, что Ллио понял обречённо: мать будет настаивать на своём до конца.

Иногда обычно мягкая и ласковая Миреллин "упиралась рогом", как сказала бы Тхар, и наотрез отказывалась менять однажды принятые решения. Ллио ни за что бы не признался, что и сам унаследовал от неё эту черту: достаточно вспомнить, как он не так давно с достойным лучшего применения упорством собрался и покинул Леса.

Но сейчас надежды переупрямить мать не оставалось:

— Дир просто насторожённо относится к людям, — корректно отозвалась о сыне Миреллин. — В основном потому, что никогда не покидал Леса. Так что пришло время ему посмотреть, что там, за границей. И я надеюсь, что его осторожность перевесит бесшабашность Риана и твою доверчивость. Я же беспокоюсь за тебя! — несколько обвиняюще закончила Миреллин.

— Мама, ну со мной же будет сам Ванеллириан Странник, — предпринял Ллио слабую попытку избавиться от навязываемой опеки.

Миреллин неожиданно фыркнула:

— Риан ничуть не изменился за те двадцать лет, что я его не видела — такой же балбес!

— Мама?! — во все глаза уставился на неё Ллио. — Так ты его и раньше знала? Я думал, вы только сейчас познакомились! И вовсе он не балбес!

— Я же была знакома с его кузеном, забыл? — ответила Миреллин. — Риан нас и познакомил. Но мы уже давно не виделись. Так вот, — строго выпрямилась она, — Риан как был легкомысленным авантюристом, так им и остался. И доверить ему моего ребёнка?!

— Мама! — взвыл Ллио.

— Дорогой, тебе только шестнадцать! И потом, для меня ты всегда останешься моим маленьким ребёнком! — нежно сказала Миреллин, умилённо глядя на "дитятко" выше её на полголовы. Ллио ответил ей хмурым обречённым взглядом и сказал:

— И всё же без Дира нам будет лучше. Да и рассказывать ему про Тилю мне что-то не хочется!

— Тогда не рассказывай, — пожала плечами Миреллин. — Я согласна тебя отпустить, но только под присмотром.

Ллио обречённо вздохнул. Что ж, остаётся только надеяться, что друг Ванеллириана, посланный неделю назад с письмом, нашёл усадьбу. И что Тхар ещё не успела оттуда уехать, и дождётся его. Тогда можно будет отправиться прямо туда и избавиться от дорогого братца как можно быстрее. А там они все вместе сядут и подумают, что можно сделать для Тхар с Тилей, да и вдруг двоюродный брат Ванеллириана что-нибудь подскажет?

Но прежде всего, он, конечно, крепко обнимет Тхар. А потом как следует надерёт её маленькие круглые ушки за то, что сбежала, не попрощавшись!

3.

Утро Тхар начиналось тогда, когда ей вздумается. Сегодня она встала рано, хотя и не раньше работников, и решила немного "выгулять" застоявшегося Дружка. Ездить верхом, скажем честно, девушка не умела, поэтому вела под узду довольного таким поворотом дел коня подальше за поля и уже там тренировалась.