Во власти девантара - Хеннен Бернхард. Страница 101

Король продолжал:

— Но ты был уверен, что дорога приведет тебя сюда, если ты расстанешься с жизнью. Ты говорил: «Если я умру, сохраните мое оружие. В новой жизни я вернусь за ним». — Венгальф покачал головой. — Тогда мы только посмеялись. Мы не думали, что смерть наступит так скоро. Это твое оружие. Ты был выдающимся лучником и мастером меча.

— Я был хорошим лучником? Верится с трудом. — Хотя Нурамон в некоторой степени умел обращаться с луком, но тягаться с мастерами-охотниками своей родины он был не в силах.

— Тебе нужно привыкнуть к тому, что когда-то ты был не таким, как сейчас. Однажды ты пробьешь барьер, который отделяет тебя от воспоминаний. И тогда твои способности усилятся.

— Так же, как усилились твои?

— Совершенно верно. Когда мы с тобой бок о бок сражались с драконом, я помнил свою прежнюю жизнь только по записям, которые сам оставил, а также из королевской книги по рассказам семьи. На смертном одре я рассказал Торвису о своем сражении с драконом, чтобы узнать об этом в своей следующей жизни. Тогда они короновали меня, поскольку я никогда не прощался с жизнью без короны. И я умер. Но воспоминания достались мне без труда. Они вернулись в последующей жизни.

— Если ты все помнишь, то знаешь и каково это — умирать…

Венгальф рассмеялся.

— Смерть — это не что иное, как сон. Ты засыпаешь, а потом вдруг просыпаешься. Однако некоторые из нас видят сны. Они видят альвов, видят серебряный свет, видят прошлое или будущее. Что означают эти сны, сказать тебе могут только мудрейшие.

— Ты имеешь в виду Торвиса.

— Я часто пытался уговорить его рассказать мне кое-что о снах в смерти. Но он говорит, что в смерти снов не видел и не может говорить о том, в чем ничего не понимает.

— А ты видел сны?

— Да. Однако что бы я ни видел, я должен хранить это в тайне до самого конца.

Больше Нурамон расспрашивать не стал. Опустил глаза к своему оружию и поднял лук. Может быть, он вернет воспоминания. Ему хотелось знать, как он когда-то жил в Альвенмарке. И, может быть, в отличие от Торвиса, он видел сны в смерти.

Лук был сделан из светлого дерева, тетива — из совершенно незнакомого Нурамону материала. Она сверкала на свету. Должно быть, это один из колдовских луков, знакомых ему по детским сказкам.

Он провел рукой по гладкой древесине, которая совершенно не пострадала от времени. Уловил аромат. Сначала запахло возле его пальцев, потом все полностью. Он знал это дерево лучше всякого другого в Альвенмарке. Оно было от Церен, из которого был построен его дом. Дом вспомнился с болью в сердце. Он ушел слишком легкомысленно, не попрощавшись, как будто собирался скоро вернуться. Даже с Алаэн Айквитаном не попрощался. А с этим длинным луком у него всегда будет то, что напомнит о доме. Но откуда же тетива? Она казалась похожей на серебряную нить. Чтобы проверить, он провел пальцами по ней, затем дернул. Она издала чистый звук, похожий на звук лютни.

— Раньше ты воротил нос от арбалетов и утверждал, что лук лучше.

— И что? Я был прав?

— Оружие всегда хорошо настолько, насколько хорош тот, кто им владеет. Соответственно, лук был лучше арбалета. Возьми его. Может быть, в обращении с ним ты достигнешь высот, на которых когда-то парил. — Король поднял колчан. — Стрелы изготовили для тебя мы. Они — особый подарок, потому что лук не для нас, не для карликов. Но ты только посмотри на наконечники, — он вынул одну. Наконечник у нее был из сверкающего железа. — Со дня твоей смерти, более трех тысяч лет, лежат они здесь, и с ними ничего не случилось. Это волшебство металла карликов.

Каждый раз, когда карлики заговаривали о том, когда он здесь умер, он спрашивал себя, сколько жизней было между тем временем и его теперешней жизнью. Три тысячи лет — это очень долгий срок даже для эльфа.

Венгальф протянул ему колчан вместе с ремнем. Нурамон облокотил лук о бедро, затем принял колчан. Карлик ухмыльнулся.

— Нет, не все ты забыл. То, как ты поставил лук… Совершенно как раньше!

Нурамон удивился. Об этом он вовсе не думал.

Затем король карликов протянул ему меч.

— Это твой меч, узкий клинок из давних времен, когда карлики и эльфы ковали оружие бок о бок.

Нурамон подхватил оружие. Для полуторного меча оно было легким. Головка эфеса в форме полумесяца, гарда узкая, защищавшая руку не полностью. Рукоять короткая, но хорошо лежала в руке, словно была создана специально для него. Нурамон вынул меч из ножен и стал рассматривать лезвие. Оно было длиннее, чем у меча Гаомее. В нем не было желобков, и тем не менее оружие было легким. Должно быть, отчасти дело было в том, что клинок был очень узким. Но одно это не объясняло столь малый вес. Металл выглядел как самая обычная сталь. Должно быть, оружие было зачаровано. Но он ничего не чувствовал, несмотря на то, что во время поисков Гийома стал очень чувствителен к магии.

— Простой меч, и тем не менее зачарованный! — пояснил Венгальф. — Когда-то ты говорил мне, что этот клинок — старинная семейная реликвия.

Это его меч! Кто знает, во скольких жизнях он носил его? Теперь у него было два меча, которыми сражались против драконов. Один был связан с этой жизнью, второй — с его прежней. Нурамон поглядел на свое былое тело. Он будет носить меч Гаомее до тех пор, пока не вспомнит о своей прошлой жизни и деяния мертвого воина не станут его собственным прошлым.

Прощание с былым телом и залом далось Нурамону нелегко. Возникло чувство, что он что-то оставил здесь.

Он неохотно шел за Венгальфом в королевские чертоги, где его ждали стражи. Хотя Нурамон уже немного разобрался в хитросплетении коридоров, он мог бы провести в королевстве карликов столетия и так и не узнать все тайны этого подгорного мира. Если бы какой-нибудь эльф в Альвенмарке узнал, насколько сильно нравилось ему это место, то насмешек в его адрес стало бы еще больше. С карликами у эльфов не было ничего общего. Но как этот народ могли настолько сильно забыть, что теперь никто не знает даже, что они — дети темных альвов? Король Венгальф объяснял это ссорой, которая и разобщила эльфов и карликов. Карлики не признавали эльфийскую королеву наряду с Венгальфом, и по этому поводу даже началась война, после которой они наконец покинули Альвенмарк. Как следствие, карлики превратились в сказочных персонажей, а дети темных альвов стали мифом.

Нурамон пожалел, что не может остаться здесь, поучиться у карликов и когда-нибудь вернуться в Альвенмарк помнящим свои прежние жизни. Однако мысль о Нороэлль, тоска и беспокойство гнали его прочь. Интересно, что сказала бы по поводу этого места его возлюбленная? Этого он не знал.

Они дошли до ворот, где его ждал Торвис. Старый волшебник был одет в белоснежный плащ, в руках он держал посох из окаменевшего дерева.

— Слушай меня, Нурамон, Друг карликов!

В последнее время он часто слышал это прозвище. И на этот раз у него снова по спине пробежал холодок.

А Торвис тем временем продолжал:

— Твои деяния, совершенные бок о бок с нашим королем, никогда не будут забыты. Мне с моими доверенными лицами пришлось немало потрудиться, чтобы убедить короля Венгальфа в том, что его место здесь, и с тобой к оракулу Дареен должен пойти другой. Выбрать тебе спутника было моей задачей.

— Ты сделал свой выбор? — спросил Венгальф.

— Да, мой король. Это было нелегко. Ибо со всех сторон доносились до меня голоса, просившие о том, чтобы выбрать того или иного. Мне было нелегко, ведь я не хотел отдавать предпочтение кому-то. Однако потом я заметил, что судьба уже сделала свой выбор. — Он указал на строй хорошо вооруженных воинов. — Вот идет твой спутник.

Воины расступились, давая дорогу Альвериху, выступившему вперед в тонкой кольчуге, тяжелом плаще и с большим багажом.

— Вот карлик, глаза которого первыми увидели тебя в этой жизни! — объявил Торвис, жестом подзывая к себе молодого витязя.

Альверих склонился перед королем, затем почтил Торвиса и Нурамона.

Венгальф положил ладонь на плечо юноше.