Привратник - Дяченко Марина и Сергей. Страница 3

– Любимцем судьбы.

Женщина быстро глянула на собеседника – тот скалил зубы.

– Ну, посмейся… Самое время нам посмеяться… Светлое небо, да Легиар прощал тебе то, что никому на свете не прощал! Господин Бальтазарр Эст, это мрачное чудовище – и играл с тобой на равных! И как вышло…

Она запнулась. Он смотрел на нее с сосредоточенным интересом:

– Ну, продолжай.

– Я хочу спросить, Руал, за что тебя… Только не ври.

Он чуть усмехнулся:

– А ты как думаешь?

Она помедлила. Опустила глаза:

– Я думаю… Что ты сам доигрался. Крутил, вертел, куражился… Есть вещи, за которые…

Лицо его вдруг застыло – и она испугалась. Пробормотала, будто оправдываясь:

– Но была же причина…

Радостно возопил первый утренний петух. Крик этот, не принеся Руалу облегчения, подсказал выход:

– Сейчас рассветет – и я уйду.

– Куда?

– В дальнюю дорогу. Не бойся, я не собирался злоупотреблять гостеприимством… твоей семьи.

Она вспыхнула:

– Ну и не надо было приходить!

– Ну и напрасно пришел…

– Ну и напрасно!

Он шагнул к двери – и наткнулся в полумраке на тяжелую рогатую вешалку.

Его отбросило, будто ударом гигантского кулака. Задыхаясь, он упал на пол, закрывая лицо руками, забился в судорогах…

Она в спешке наполнила стакан темной жидкостью, бормотала заклинания, плела руками сложное невидимое кружево…

Марран не сразу пришел в себя. Он долго смотрел в приоткрывшуюся дверцу печурки, приговаривая про себя: «Это огонь. Это огонь».

– Руал, очнись… ЭТО прошло… Теперь ты снова жив и будешь жить…

Что-то неприятно хрустнуло. Марран раздавил в руке стакан с остатками напитка и теперь наблюдал безучастно, как белую салфетку пятнают черные капли крови.

– Господин Легиар так презирает меня, что не соизволил самолично снять заклятие… Послал мальчишку…

Она устало вздохнула и, принимая из его рук осколки, осторожно провела пальцем по линии пореза.

– Послушай меня, Руал. Ты никогда меня не слушал – послушай хоть раз. Ничего не вернуть и ничего не исправить. Забудь о НИХ, и ты будешь жив…

И она поставила на стол совершенно целый стакан.

Марран разглядывал руку – глубокий порез на ней быстро затягивался.

Скрипнула кроватка в соседней комнате. Его собеседница насторожилась было, но ребенок, пошевелившись, затих. Женщина испытующе глянула на Маррана – и глаза их встретились.

– Ничего не исправить… – проговорил он с трудом. – Ты права… Ящерица отращивает потерянный хвост много раз, до бесконечности. Но не всем так везет…

– Руал, – сказала она решительно. – Я помогу тебе во что бы то ни стало.

Он обнажил зубы в нехорошей усмешке:

– Спасибо. Я знал, что обязательно получу нового покровителя… вместо старых!

Она поднялась:

– Ты не смеешь так со мной разговаривать!

– А ты преврати меня во что-нибудь, – посоветовал он без улыбки. – Увидишь, как это просто теперь. – И тоже встал.

Они стояли друг против друга, и ей приходилось задирать голову, глядя ему в глаза.

И тогда он ее обнял.

Растерявшись, она забилась, как пойманная пичуга. Он оторвал ее ноги от земли и поднял так, что их лица оказались на одном уровне. Она ослабела.

– Прощай, – сказал Руал Ильмарранен по кличке Марран. – Прощай, Ящерица. Я не приму твоего покровительства, как ты когда-то не приняла моего.

И он осторожно поставил ее на пол.

Они снова смотрели друг другу в глаза, и она задирала голову выше, чем надо, – чтобы слезы вкатились обратно. Он улыбнулся с трудом – тогда она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в запекшиеся губы, чтобы в следующую секунду резко оттолкнуть.

За окном светало – женщина по имени Ящерица отошла к окну, отвернувшись от Маррана.

– Все, – сказала она глухо. – Теперь уходи.

Догорали свечи. На столе осталась белая салфетка, запятнанная каплями крови.

…Когда я добрался до пристани, солнце уже садилось в горку безмятежных золотых облаков. Ларт виден был издалека – одетый во все черное, как и подобает странствующему магу, он взад-вперед расхаживал по пирсу. Ветер живописно развевал его длинный плащ.

Я смиренно поставил дорожный сундучок у высоких ботфортов.

– Ну? – спросил он скучным голосом.

Я доложился, опустив, впрочем, последний эпизод.

– Это все? – осведомился Ларт, наблюдая за приближающейся шлюпкой.

Я собрался с духом:

– Вам привет, хозяин. От некоего Маррана.

Шлюпка неуклюже привалилась к пирсу. Ларт покусал губу и ничего не ответил. Тогда я обнаглел:

– И попрошу, если можно, в будущем избавить меня от подобных испытаний.

Не ответив ни слова, он круто повернулся и пошел прочь, навстречу матросам из шлюпки, которые, кланяясь и приседая, приглашали нас занять места на зафрахтованном суденышке.

В каюте на двоих, самой роскошной на этой посудине и все равно удивительно тесной и темной, я разбирал багаж, слушая доносившийся с палубы через приоткрытое окошко разговор Ларта с капитаном. Они уточняли курс: хозяина, как всегда, тянули рифы и мели, шкипер несмело возражал. Наконец звякнули монеты, и разговор был свернут. Заскрипели ступеньки, противно подпела дверь, каюта наполнилась сначала мутным вечерним светом, а затем Лартом, который за все задевал кончиком шпаги и вполголоса ругался. Я помог ему снять плащ. С палубы доносились поспешные команды, грохот якорной цепи и суматоха отплытия.

Ларт обрушился на койку, не снимая сапог. Я стал зажигать свечку, в этот момент суденышко качнулось, и я чуть было не свалился на хозяина. Ответом было презрительное мычание. Я извинился.

Кораблик лег на курс, наполнив паруса вечно попутным по Лартовой милости, но от этого не менее холодным ветром. Этот ветер пробрал меня до костей, пока я ходил справляться об ужине. Вернувшись, я застал хозяина в той же позе и в том же состоянии духа.

– Нас накормят, – сообщил я, усаживаясь. Ларт отозвался невнятно.

Проследив за его неподвижным взглядом, я с трудом разглядел на темном потолке толстого паука в паутине. Я не думал, что на корабле могут быть пауки, но деловито осведомился:

– Убрать?

Ларт не ответил.

Некоторое время мы слушали завывания ветра и плеск воды за бортом.

– Значит, он передавал мне привет? – заговорил со мной Ларт впервые за этот вечер.

– Горячий, – ответил я осторожно.

– А потом?

– Потом ушел.

– Далеко?

– Я не следил за ним, хозяин.

– И приключение тебе не понравилось?

– Никоим образом.

– Мне тоже, – буркнул он и повернулся лицом к стене.

Но на этот раз молчание длилось недолго.

– Предательство, – сказал Ларт в стену. – Предательство не прощается, Дамир.

Мне вдруг стало жарко – показалось, что он намекает на меня. Я в ужасе стал перебирать в уме свои дела и поступки, гадая, какой из них мог рассердить Ларта, но тут он продолжил свою мысль и отвел от меня подозрение.

– Руал Ильмарранен, – пробормотал он, обращаясь к пауку. – Двойное предательство.

Я тихонько вздохнул с облегчением и тут же насторожился, догадавшись, о ком идет речь.

– Да, – сказал Ларт, будто отвечая на мои мысли. – Марран.

И тут меня осенило: а я ведь его знал! Я делал первые шаги у Ларта на службе, когда этот нахальный и самоуверенный субъект был, помнится, его любимцем.

– Марран, – тем же отрешенным голосом продолжал Ларт. – Маг милостью небесной. Со временем он перерос бы и Эста, да, возможно, и меня… Не успел. Поторопился предать нас обоих. Наказание справедливо.

Он еще хотел что-то сказать, но тут снаружи послышались удивленные крики. Я поспешил выбраться на палубу.

Был темный, беззвездный вечер, мы неслись на всех парусах, а над нами, чуть не задевая за снасти, кружилась белая птица. Птица хрипло кричала, попадая в мутный свет фонарей, а оказываясь в темноте, излучала собственное слабое свечение. Матросы толпились на палубе, задрав головы.