Драконы весеннего рассвета - Уэйс Маргарет. Страница 73

— Ты права. Тика, — прошептал Тассельхоф. — Мы тут вроде как в камере предварительного заключения — ждем, пока нами распорядятся!

Тика кивнула. Блеф, предпринятый Карамоном, может, и не вполне одурачил охранников, но охоту к поспешным решениям у них все-таки отбил.

— Пойду поговорю с Беремом, — сказал Тас.

— Не стоит, Тас… — Тика неуверенно покосилась на Вечного Человека, но Тас, не слушая, метнул последний взгляд на тюремщика и на четвереньках пополз к Берему — надо же было наконец подклеить эту несчастную бороду. Он подобрался к нему и уже протянул руку, но тут Берем вдруг взревел и кинулся прямо на кендера.

Тас шарахнулся и испуганно взвизгнул, но Берем его как будто даже и не увидел. Перелетев через кендера, он с нечленораздельным воплем всем телом обрушился на дверь.

Карамон вскочил на ноги. Вскочил и тюремщик.

Карамон все еще пытался изображать из себя незаконно арестованного офицера. С деланной свирепостью глянул он на поверженного Тассельхофа и проворчал, почти не шевеля губами:

— Что ты ему сделал?

— Н-ничего! Честно, Карамон, ничего! — заикался Тас. — Он… У него крыша поехала!

Берем, казалось, действительно обезумел. Не обращая внимания на боль, он раз за разом бросался на прутья решетки, силясь их выломать. Но прутья не поддавались, и тогда он обхватил их руками и попытался раздвинуть.

— Я иду, Джесла!.. — кричал он. — Не уходи! Прости меня!..

Тюремщик встревоженно вытаращил поросячьи глазки и, подбежав к лестнице, закричал что-то наверх.

— Стражу зовет, — буркнул Карамон. — Слушайте, надо срочно успокоить его. Тика, ты… Но Тика была уже подле Берема. Ухватив его за руку, она заговорила, с ним, умоляя остановиться. Охваченный неистовством, он сперва не слушал ее, более того — грубо отшвыривал девушку прочь.

Но Тика гладила его руку, успокаивающе похлопывала по плечу и говорила, говорила… И наконец Берем начал вроде бы притихать. По крайней мере, решетку больше не тряс — просто стоял, держась за прутья. Накладная борода валялась под ногами, по лицу тек пот, а кое-где и кровь — он ведь поначалу таранил дверь головой.

Со стороны лестницы послышался лязг — на зов тюремщика бегом примчались два драконида. Они двинулись по коридору, держа наготове кривые мечи, тюремщик следовал за ними по пятам. Тас живо подхватил с полу накладную бороду и запихал ее в кошель. Будем надеяться, они не запомнили, что Берем угодил сюда бородатым.

Тика все еще поглаживала плечо Берема, продолжая нести какую-то ласковую чепуху. Он не слушал ее, но приступ, видимо, миновал. Тяжело дыша, он смотрел остекленевшими глазами куда-то в пустую камеру напротив. Тас видел, как на его руках судорожно подергивались мышцы…

— Что за дела! — рявкнул Карамон на подошедших к двери драконидов. — Заперли меня тут со звероподобным безумцем! Он хотел убить меня! Я требую, чтобы меня немедленно отсюда перевели!

От Тассельхофа, пристально наблюдавшего за богатырем, не укрылось едва заметное, быстрое движение его пальцев: Карамон указывал ему на стражников. Узнав этот сигнал, Тас подобрался всем телом и приготовился к немедленным действиям. Один хобгоблин и два драконида? Что ж, бывало и покруче…

Стражники оглядывались на тюремщика, а тот явно не знал, что ему делать. Тассельхоф насквозь видел, что творилось в его неповоротливых мозгах. Если здоровяк офицер в самом деле окажется личным приятелем Темной Госпожи, тюремщику, допустившему, чтобы его убили в тюремной камере, придется ой как несладко…

— Пойду ключи принесу, — пробормотал он наконец и вразвалку направился по коридору назад.

Дракониды переговаривались на своем языке, явно отпуская какие-то грубые шуточки о хобгоблинах. Карамон метнул быстрый взгляд на Тику и Таса и сделал такой жест, как будто собирался стукнуть кого-то головами. Тас порылся в сумочке и нащупал свой маленький ножик. Кендера, как и всех остальных, конечно же, обыскали, но Тас, стараясь облегчить стражникам их труды, все время переставлял кошели поудобнее, и дракониды, обнаружив, что в третий раз перетряхивают одно и то же, махнули на него рукой. Немало помог ему и Карамон, настоявший, чтобы Тасу оставили его сумочки — вдруг-де в них окажется нечто, могущее заинтересовать Темную Госпожу. То есть если стражники согласны нести ответственность, тогда, конечно…

Тика продолжала ухаживать за Беремом, и волшебство ее голоса мало-помалу гасило лихорадочный блеск его голубых глаз.

Тюремщик снял ключи со стены и как раз направился назад в коридор, когда его окликнули с лестницы, и он остановился.

— Чего надо? — раздраженно рявкнул он при виде какого-то типа в длинном плаще, появившегося неожиданно и безо всякого предупреждения.

— Я — Гакхан, — прозвучало в ответ.

Моментально притихнув при виде вошедшего, дракониды почтительно вытянулись, а хобгоблин стал тошнотворно-зеленого цвета, и ключи в его оплывшей лапе так и задребезжали. Еще двое стражников, лязгая когтями, спустились по лестнице и по знаку своего вожака остановились подле него.

Миновав трясущегося хобгоблина, этот последний приблизился к двери камеры, и Тас смог как следует его рассмотреть. Перед ним был драконид — в доспехах и длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Кендер досадливо прикусил губу. Неравенство сил делалось вопиющим. Ладно, не все еще потеряно, ведь у них есть Карамон…

Между тем драконид в плаще, не обращая внимания на тюремщика — тот что-то бормотал и трусил за ним по пятам, точно разжиревший пес, — снял со стены факел и остановился перед, решетчатой дверью, за которой помещались наши герои.

— Выпустите меня отсюда! — заорал Карамон и локтем отпихнул Берема в сторону.

Но драконид, не слушая, просунул между прутьями когтистую лапу и схватил Берема за передок рубашки. Тас в отчаянии оглянулся на Карамона… Лицо великана покрыла смертельная бледность, он ринулся вперед… Но не успел.

Одно движение чешуйчатой лапы — и от рубашки Берема остались одни клочья. По стенам камеры побежали зеленые блики — пламя факела отразилось в гранях зеленого самоцвета, вросшего в грудь Вечного Человека.

— Это он, — негромко проговорил Гакхан. — Отпирайте.

Тюремщику никак не удавалось вставить ключ в замок. Лапы его ходили ходуном. Один из стражников выдернул у него связку и отпер дверь. Дракониды ввалились вовнутрь. Кто-то с силой ударил Карамона по голове рукоятью меча, и богатырь рухнул, точно бык на бойне. Другой схватил Тику…

И только тогда в камеру вступил Гакхан.

— Убить, — небрежно, указал он на Карамона. — И кендера с девчонкой — тоже. — Когтистая лапа Гакхана — легла на плечо Берема: — А этого я отведу к Ее Темному Величеству… — Он обвел камеру торжествующим взглядом и тихо добавил: — Сегодняшняя ночь станет ночью нашей победы…

Танис потел в чешуйчатых латах, стоя подле Китиары в одном из просторных чертогов, предварявших Большой Тронный Зал. Вокруг них толпились войска, служившие Китиаре, в том числе и жуткие воины-призраки под началом государя Сота, Рыцаря Смерти. Эти держались в тени, непосредственно за спиной Китиары. Чертог был набит битком — дракониды стояли копье к копью, — но вокруг неупокоенных воинов оставалось обширное пустое пространство. Никто не подходил к ним и не заговаривал с ними, и они не заговаривали ни с кем. И хотя из-за давки в покое было жарко и душно, от них исходил ужасающий холод, грозивший остановить сердце, если кто-нибудь подходил слишком близко…

Танис невольно содрогнулся, ощутив на себе взгляд мерцающих оранжевых глаз государя Сота. Китиара подняла голову и улыбнулась ему той самой кривой лукавой улыбкой, которая казалась ему когда-то столь неотразимой. Они с Китиарой стояли совсем рядом, касаясь друг друга.

— Привыкнешь, — сказала она спокойно. Однако потом взор ее вновь обратился к тому, что происходило в Большом Зале, и между бровями появилась темная черточка, а пальцы беспокойно забарабанили по рукояти меча. — Двигайся же наконец, Ариакас, — пробормотала она. — Сколько можно!