Достоинство - Фэйзер Джейн. Страница 2

Наверное, надо пойти и кого-нибудь разбудить? Но что она скажет домашним? На лопатках сэра Джона проступал бурый круг от удара. Похоже, она не рассчитала сил, но она сделала это неумышленно — во всем виновата злая судьба, сыгравшая с ней такую жестокую шутку.

Джулиана дотронулась до грелки и отдернула руку, поскольку металл еще был горячим. Она убила мужа раскаленной грелкой!

Джордж не станет попусту терять время, слушая ее объяснения. Он во всеуслышание обвинит ее в убийстве с той же легкостью, с какой заявил сегодня утром, что она вышла замуж за его отца, человека на много лет старше ее, прельстившись его богатством. Он скажет, что, играя на доверчивости и влюбчивости отца, она вынудила его жениться на ней, а потом убила с целью завладеть причитающейся ей по брачному договору частью состояния. Джордж считал, что все отцовские деньги должны перейти со временем к нему по праву наследования, и поэтому принял появление Джулианы в роли мачехи в штыки.

Если Джордж уличит ее в умышленном убийстве с корыстной целью, ему, без сомнения, поверят — молодые жены частенько изводят своих богатых дряхлеющих мужей ради денег — и приговорят к сожжению на костре. Джулиана подбежала к открытому окну, отдернула шторы и стала жадно глотать теплый ночной воздух, напоенный легким бризом. Ее привяжут к позорному столбу и сожгут заживо!

Однажды она своими глазами видела такую казнь у стен Винчестерской тюрьмы. Миссис Гэдсби приговорили к смерти за убийство своего мужа, который упал с лестницы и сломал шею. Несчастная женщина до последней минуты пыталась убедить судей в том, что она невиновна: ее муж был сильно пьян, жестоко избил ее, а когда погнался за ней по лестнице, то не удержался и свалился вниз. Даже издали было видно, что ее лицо покрыто ссадинами и кровоподтеками. Но тем не менее ее осудили и публично сожгли.

Джулиана была тогда еще ребенком, но зрелище так потрясло ее, что воспоминание о нем сохранилось на долгие годы. И запах… казалось, она до сих пор ощущает запах горелого человеческого мяса. Джулиана почувствовала приступ дурноты и успела добежать до кровати и вытащить из-под нее ночную вазу, прежде чем ее стошнило.

Может быть, судьи и поверили бы в то, что Джон умер естественной смертью, которая произошла по какой-то причине в момент полового возбуждения… но как быть с отметиной на его спине? Не мог же он сам себе ее поставить?

И Джордж обязательно обратит на нее внимание. Он сделает все, чтобы его мачеху осудили: ведь тогда Джулиану лишат всех прав по брачному договору и он станет полноправным наследником отца.

Джулиана не помнила, как долго она просидела на полу, склонившись над ночной вазой. Пот, выступивший у нее на лбу, высох, а мысли прояснились.

Надо бежать. Никто не скажет ни единого слова в ее защиту… то есть в опровержение фактов и улик. Ее опекун подписывал брачное соглашение, потирая от удовольствия руки: настал момент освобождения от тяжкого бремени воспитания девочки-сиротки, навязанной его семье. Так что в целом свете нет человека, которому была бы небезразлична ее судьба!

Джулиана поднялась и, трезво оценив ситуацию, стала решать, что делать дальше. Лондонский дилижанс останавливается у «Розы и короны» в Винчестере в четыре часа утра. До Винчестера напрямик через поля всего десять миль, так что она наверняка успеет. К тому времени, когда проснется прислуга или протрезвеет Джордж, она будет уже далеко.

Если ее станут разыскивать, то в Лондоне она спрячется лучше, чем где-либо еще. Нужно только постараться не привлекать к себе внимания, когда она доберется до «Розы и короны».

Избегая смотреть на супружеское ложе, Джулиана подошла к шкафу, где хранилось ее приданое. Среди новых платьев у нее были припрятаны шерстяная юбка и старенькая кружевная кофточка. В этом наряде она имела обыкновение тайком выбираться из дома опекуна в тех нередких случаях, когда придирки и оскорбления, на которые была щедра его жена, становились невыносимыми. Еще никто не уличил ее в минуту переодевания и не узнал во время долгих прогулок по окрестностям. Разумеется, ее побеги не оставались незамеченными и безнаказанными, но розги леди Форсет казались Джулиане ничтожной платой за бесценные часы одиночества и свободы.

Она быстро оделась, натянула чулки и грубые башмаки, собрала огненно-рыжие волосы в тугой пучок, надвинула шерстяной капор на глаза и завязала бант на подбородке.

Ей нужны были деньги. Немного денег, чтобы заплатить кучеру и снять жилье на первое время, пока она не найдет работу. Она решила не брать никаких ценных вещей, дабы избежать обвинений в воровстве.

Джулиану изумляло, насколько хладнокровно и обдуманно она все делает. Казалось, мозг действовал независимо от ее существа, потрясенного происшедшим и неспособного отделаться от страха и смятения: анализировал возможные и невозможные пути спасения, отвергая одни и детально разрабатывая другие.

Джулиана достала из нижнего ящика комода четыре соверена. Она видела, как Джон клал туда деньги… всего несколько часов назад, когда гости наконец разошлись, оставив новобрачных наедине и напутствовав их циничными пожеланиями.

Джон был так пьян, что еле держался на ногах. Шатаясь, он выворачивал содержимое карманов в ящик комода. Его голубые, а в ту минуту налитые кровью глаза сверкали в предвкушении долгожданной близости, одутловатое лицо приобрело малиновый цвет.

Джулиана прослезилась, снимая с пальца обручальное кольцо, к которому так и не успела привыкнуть. Джон всегда был так добр к ней! Она согласилась стать его женой не только потому, что видела в этом возможность покинуть ненавистный ей дом опекуна. Откуда ей было знать, что в новом доме она будет вынуждена вступить в противоборство с Джорджем, своим жадным, завистливым, похотливым пасынком. Но теперь все это позади! Джулиана положила обручальное кольцо в комод к оставшимся соверенам. Сияние золота резануло глаза даже сквозь пелену слез.

Решительным движением Джулиана задвинула ящик и подошла к зеркалу. Ее маскарадное одеяние скорее подчеркивало пышную грудь и соблазнительные округлости ягодиц. А в таком виде очень трудно остаться незамеченной.

Тогда она достала из шкафа тяжелый мужской плащ и завернулась в него. Грубая ткань скрыла достоинства ее фигуры, но результат все равно был далек от желаемого. Остается только уповать, что в столь ранний час будет еще темно и она окажется не единственным пассажиром в дилижансе — в таком случае есть надежда, что она ни в ком не вызовет подозрений.

Джулиана на цыпочках подошла к дверям спальни и оглянулась на задернутый полог кровати. Она немного помешкала, как бы ожидая благословения мужа. Джулиана сознавала, что поступает недостойно, бросая сэра Джона на смертном одре, в который она собственноручно превратила для него супружеское ложе. Она с болью думала о человеке, которого почти не успела узнать за три месяца их знакомства. Сэру Джону Риджу было шестьдесят пять лет, он пережил трех жен. И вот теперь умер мгновенной, легкой смертью, какую заслуживают лишь порядочные, добросердечные люди.

Джулиана выскользнула из комнаты и стала ощупью пробираться по темному коридору. Дойдя до лестницы, она остановилась и посмотрела вниз. В холле было темно, но не так, как в узком коридоре, — серебристый лунный свет пробивался внутрь сквозь решетчатые переплеты окон.

Взгляд Джулианы метнулся к двери в библиотеку. По счастью, она оказалась плотно притворенной. Беглянка осторожно спустилась в холл, крадучись подошла к двери и прислушалась. Сердце оглушительно колотилось в ее груди, но Джулиана медлила, с облегчением распознавая громкий пьяный храп, который проникал даже сквозь тяжелую дубовую дверь.

Почувствовав себя в безопасности, Джулиана повернулась, чтобы уйти, но тут ногой угодила в дыру на старом протертом ковре. Теряя равновесие, она схватилась за ножку стола и упала на колени. Огромная медная ваза с цветами закачалась, опрокинулась, прокатилась по дубовой столешнице и с грохотом обрушилась на каменный пол.